Борис Старлинг - Видимость

У гигантского бюста Маркса, недалеко от северо-восточного угла, обычные делегации коммунистических прихожан воздали дань уважения. Рядом, без сомнения, будет один или два наблюдателя, которые будут делать снимки для файлов в Леконфилд-хаусе; Герберт сам поступал так несколько раз. То, что это было в значительной степени бессмысленным мероприятием, естественно, редко препятствовало его осуществлению.

Был короткий момент, когда он проходил мимо стаи марксистов, платящих дань уважения, но его следопыты еще не прошли, и Герберт был вне их поля зрения. Именно тогда он переехал.

Быстро свернув с главной дороги на один из маленьких грязных проходов, которые вели к сплоченным рядам надгробий и между ними, он присел, затем встал на четвереньки и побежал через подлесок, свернув направо, а затем налево.

Растительность вокруг менее примечательных надгробий была оставлена ​​почти до пояса. Молча хваля того, кто виноват в таком пренебрежении, Герберт полз по могилам, шепотом извиняясь за любое неуважение к мертвым, и в конце концов остановился в особенно густой группе кустов, невидимой для всех на расстоянии более пары ярдов.

Медленно поправляя свое положение, он обнаружил, что может видеть обратно на главный путь.

Чарли стоял там, лихорадочно оглядываясь, его руки были растопыренными в мольбе. Ни Альфа, ни Боба нет. Вероятно, поиск в другом месте.

Герберт затаил дыхание и обдумывал варианты.

Кладбище было не очень большим, и укрытий было не так много. Что еще более важно, был только один вход, что означало один выход.

Следовательно, если он останется на месте, то его найдут просто вопрос времени. Дав

После скольжения лучше было продолжать движение и таким образом закрепить преимущество.

Он был на дальней стороне кладбища, подальше от главных ворот. Возможно, они еще не поставили кого-нибудь обратно у входа, но скоро сделают. Даже эти трое не могли быть настолько некомпетентными.

Герберт осторожно встал, стряхивая листья и пятна грязи со своей одежды, и плавно, но быстро прошел через надгробные плиты, пока не нашел еще одну широкую дорожку из гравия. Это он

быстро догадался, это была тропа, которая вела обратно ко входу.

На несколько ярдов впереди его шла группа из шести человек. Он ненавязчиво привязал себя к одному концу. Такая медленная прогулка противоречила всем его инстинктам, но он рассудил, что преследователи с меньшей вероятностью заметят его даже в небольшой толпе.

Еще надгробия, надписи тем, кто умер на полпути между славой и анонимностью: Томасу, Барратту, Харрисону, Вольфу, Торнтону, Шоу, Колнаги, Критчетту.

Герберт был в десяти ярдах от главных ворот, когда увидел их, хотя, конечно, не позволил разочарованию заставить его остановиться. В конце концов, кто-то во всем этом фарраго должен был вести себя как профессионал.

Чарли и Альф находились по обе стороны от входа - Чарли двигался быстро для человека с такими короткими ногами, подумал Герберт, - а Боб приближался со скоростью от пути, изначально избранного Гербертом, который вёл к Марксу. Герберт явно недооценил их; или, возможно, по простому закону средних чисел они должны были рано или поздно что-то сделать правильно.

Десять ярдов и близко. Герберту пришлось быстро принять решение.

Он внезапно понял, что они могут не знать, что он их знает. Он ни в коем случае не вел себя ненормально; он даже не подал знак того, что зарегистрировал их присутствие, доброжелательное или иное.

Герберт представлял себя туристом, приходящим навестить могилы, как это делали сотни каждую неделю; человек, занимающийся своими делами, которому нечего скрывать и ничем не оправдать чужие подозрения. Что бы такой мужчина сделал в этой ситуации?

Он прошел прямо мимо них, через дорогу и вошел в западную часть кладбища.

Герберт чувствовал себя так, словно попал в другой мир.

Там, где восточная часть кладбища была относительно светлой и воздушной, западная половина представляла собой сказочный лес, по-своему темный и непроходимый, как туман, окутавший город под холмом.

Он двигался по рядам дубов и орешников, сладких каштанов и полевых кленов, их голые ветви склонялись друг к другу, как любовники над головой.

Было бы детской забавой потерять здесь трекеры.

Герберт не спешил, останавливаясь, чтобы полюбоваться кладкой могил. Мужские гробницы украшали символами их профессий: кнуты и подковы для всадников почтовых ям, художники с палитрами, генералы с миниатюрными пушками. Колонны остались сломанными, когда оборвалась жизнь; Скорбящие женщины сжимали венки или заворачивали урны, навсегда застывшие в каменных мгновениях.

Он повернул за угол и увидел Египетскую авеню, вход с которой обрамляли обелиски и колонны цветов лотоса, а также крытый коридор, ведущий к кольцу сводов, над которым возвышался огромный ливанский кедр. Несмотря на то, что день был ясным, в коридоре было сыро; пока он шел, вода непрерывными выпуклыми каплями падала из трещины в потолке. Ему представлялись тревожные условия из-за неспокойной души, злобно задумавшейся в одной из погребальных камер, расположенных по обе стороны.

Он был почти в дальнем конце, когда заметил, что одна из железных дверей в эти комнаты была открыта, хотя лестница, прислоненная к стене снаружи, смягчала сверхъестественное объяснение; даже погребальные камеры требовали ухода.

Прежде чем Герберт успел подумать о том, что может скрываться внутри - в его воображении, если не внутри комнаты, - он шагнул в дверь и прижался к стене, скрываясь от видимости из коридора.

Здесь было мало света, но даже при этом он держал глаза закрытыми. Слишком долгое нахождение в комнате с одними гробами для компании могло сделать самого нормального человека нестабильным, и ему оставалось далеко идти куда меньше, чем большинству.

Снаружи доносились голоса, и было довольно ясно, что они принадлежат его охотникам. Он, конечно, никогда не слышал, чтобы кто-нибудь из них говорил, но то, что они говорили, не оставляло сомнений в их личности.

«Он, должно быть, прошел через это», - сказал один с устьевым акцентом.

«Он мог пойти направо на последнем перекрестке». Джорди, вот этот. "Что должно было его остановить?"

"Впереди круг". Снова первый мужчина. «Я пойду налево, ты - направо. Если он там, мы его прижмем. Терри, вернись тем же путем, которым мы пришли, и проследи по тропинке вверх и вокруг. Наверное, наверху мавзолей. Мы вас там встретим.

Любые претензии, которые у них могли быть на то, чтобы остаться незамеченными или сохранить признанный строй, действительно исчезли. Они казались взволнованными; предположительно, если бы они его потеряли, они бы сильно поссорились. Сделать это один раз было достаточно плохо, хотя, по крайней мере, они это исправили. Герберт не завидовал им, когда они вернутся с пустыми руками.