Борис Старлинг - Видимость

Задыхаясь, Герберт прервал свою охоту, чтобы ответить на зов природы, хотя его больше от адреналина помешанного прогресса, чем от суровости упражнения.

Нацелившись на фарфор, он огляделся, пытаясь понять, где бы он спрятал что-то очень важное. А потом это дошло до него.

Заставив себя закончить пописать, он застегнул ширинку, опустил сиденье унитаза - видите ли, подумал он, он был бы хорошим мужем, - забрался на сиденье и потянулся к бачку.

Начиная с дальнего правого угла, он медленно провел пальцами по внутреннему краю цистерны, борясь с естественным желанием сохранить кончики пальцев сухими; В конце концов, вода в цистерне туалета была не более и менее чистой, чем вода в душе.

На полпути к передней стороне бачка кончики его пальцев коснулись чего-то резинового, и он чуть не подпрыгнул от радости.

Он потянул достаточно сильно, чтобы оторвать полоску клейкой ленты, которая, как он знал, будет там, и его приз исчез.

Презерватив.

Однако не просто старый презерватив. В этом что-то было внутри, и оно было привязано к шее, как воздушный шар, чтобы его содержимое оставалось сухим.

Узел был настолько тугим, что развязать его одними ногтями было практически невозможно. Он разорвал его зубами, стараясь не повредить то, что было внутри.

«Никто никогда не использовал презервативы ради вкуса», - подумал Герберт, отхлебывая из глубины горла, когда он открыл шею и извлек содержимое.

Чего бы он ни ожидал, это, безусловно, было более потрясающим, чем то, что он обнаружил.

Презерватив содержал статью из «Среда Таймс» о внесении изменений в празднование коронации королевы в июне следующего года.

Там была карта маршрута: кольцевой участок в центре Лондона, проходящий почти прямо мимо его квартиры, как он заметил, что им очень понравилось.

Кто-то, предположительно Стенснесс, обвел многие названия мест. В остальном ничего необычного.

Герберт его почти не заметил. В правом нижнем углу крошечным, но разборчивым шрифтом была написана последовательность букв: XXX CCD GVD RCC DPA XXX CDK S.

Он предположил, что они, должно быть, имели какой-то смысл, но будь он проклят, если он мог видеть что.

Он прочел их еще раз.

XXX CCD GVD RCC DPA XXX CDK S.

Во всяком случае, во второй раз они казались еще более непонятными.

Герберт утешал себя мыслью, что, получив за одно утро более чем изрядную долю возбуждения, он едва ли был в лучшей форме для взлома кода.

Он сунул загадочную статью «Таймс» во внутренний карман пиджака, провел еще двадцать непродуктивных и все более нерешительных минут, осматривая остальную часть дома в поисках чего-нибудь неопределенно важного; а затем, заранее убедившись, что берег свободен, он покинул 43 Cholmeley Crescent.

Это были даже деньги, которые по крайней мере один из головорезов ждал его на станции Хайгейт, поэтому вместо того, чтобы вернуться туда, когда он достиг Арчвэй-роуд, Герберт вместо этого свернул с холма. До станции «Арчвей» было добрых десять или пятнадцать минут ходьбы, но он мог сэкономить время, если это означало уйти незамеченным.

Он прошел под большим автомобильным мостом, который каждый год вносил более чем справедливую долю в ужасающее число самоубийств в столице, и вспомнил слова Фрейда о том, что человеческая жизнь - это долгая борьба с инстинктом смерти.

«Не для него, - подумал Герберт; не сейчас, по крайней мере. Он не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал это… ну, не обязательно счастливым, но определенно живым.

Рак с Казанцевым, должно быть, пошёл ему на пользу. Нет ничего лучше опасности, чтобы придать человеку жизненную силу. Мужчины, которые стремились защитить тело любой ценой, умирали много раз; но у тех, кто рисковал своим телом, чтобы выжить, как у мужчин, был хороший шанс выжить.

Он много лет не радовался своему дню рождения.

Эти мысли, должно быть, отвлекли его, потому что прежде, чем он это понял, он был не только на станции Арчвей, но и практически у билетных касс, и именно тогда он увидел человека, которого он окрестил Бобом.

На Бобе было другое пальто, по которому Герберт предположил, что оно двустороннее, а Боб просто вывернул его наизнанку. Однако даже если бы Герберт не узнал лицо Боба, он бы

узнал его по ботинкам. Какой бы ни была возможность Наблюдатели переодеться во время наблюдения, у них редко было время или желание сменить обувь. На Бобе были те же бесформенные, слегка непривлекательные коричневые туфли на шнурках, которые Герберт заметил во время поездки на метро от Лестер-сквер.

Герберт заметил его еще по одной причине. После внезапного движения второе, чего следует избегать любой ценой при ведении наблюдения, - это «надувание на воздух» - смещение без видимой цели.

Опытный оперативник всегда будет выглядеть так, будто у него есть цель, даже если это не более чем ожидание кого-то. Но Боб устраивал такое зрелище - глаза метались, ходили туда-сюда, постоянно смотрели на часы, - что он выглядел бы странно даже для… ну, даже для Ханны Мортимер, подумал Герберт, даже для слепой девушки.

Боб был так занят осмотром, что еще не видел его. Герберт отвернулся от него и как можно быстрее и ненавязчивее прошел через билетный барьер. Вместо того, чтобы стоять на эскалаторе и позволить ему спуститься на платформу, Герберт пошел по левой стороне, чтобы сохранить дистанцию ​​между собой и Бобом, не решаясь повернуться назад, чтобы посмотреть, идет ли Боб за ним.

Удача была на стороне Герберта; поезд, идущий на юг, прибыл на платформу точно в то же время, что и он. Обычно приходилось терпеть ожидание в несколько минут. Судя по плотно набитым вагонам, с последнего поезда должен был быть большой перерыв. Северная линия, вероятно, пострадала из-за отмены рейсов или задержек из-за тумана, если не здесь, то в городе.

Герберт втиснулся в борт и пролез сквозь толпу, чтобы лучше скрываться из виду, если бы Боб последовал за ним вниз.

Двери остались решительно, упорно открытым. Герберт предположил, что когда дело доходит до метро, ​​быстрый выход и плавный вход - это слишком много, чтобы просить.

«Давай, - беззвучно призвал он. Увидеть Боба было шоком; Герберт не сможет расслабиться, пока поезд не возобновит свой путь без Боба.

Тем не менее двери не закрывались.

Герберт обрушил невысказанные проклятия на виновных; идиоты, пытающиеся затащить на борт негабаритные чемоданы, или водитель, который соскочил поболтать с товарищем, или диспетчер сигналов, удерживающий красный свет, - или все вышеперечисленное.

И там был Боб, выбегавший на платформу. Поскольку никто все еще не ждал, он знал, что найдет Герберта в поезде или нет вообще.

Боб какое-то время постоял, казалось, не зная, что делать.

Он не мог быть уверен, что видел Герберта, иначе он прыгнул бы в ближайший вагон - которым оказался Герберт - и начал бы смотреть в тот момент, когда поезд тронулся, после чего, возможно, буквально аудитория.