Борис Старлинг - Видимость

Если не считать аппаратуры, там не было ничего, чего он не ожидал: две смежные стопки книг примерно одинаковой высоты, все с научными названиями; длинная деревянная линейка, наполовину спрятанная под манильской папкой; и старую металлическую кружку, из которой ощетинился набор ручек.

Герберт открывал книги одну за другой и пролистывал их, надеясь найти что-то зажатое между страницами.

Когда он ничего не нашел, он держал каждую книгу горизонтально за корешок и сильно тряс; возможно, он что-то упустил в первый раз.

Десять книг; десять заготовок.

Он сложил книги в стопки, взял металлическую кружку, вытащил ручки и заглянул внутрь кружки, чтобы посмотреть, не спрятал ли там что-нибудь Стенснесс, возможно, приклеенный по бокам или снизу.

Ничего.

На базе тоже ничего, когда Герберт ее перевернул. Он подобрал ручки и начал сердито запихивать их обратно в кружку; и он остановился.

Одна ручка была намного тяжелее других.

Он снял крышку и прижал перо к тыльной стороне ладони. Он оставил след синих чернил. Так что это сработало. Он знал, что это само по себе ничего не доказывает; и с вихрем возбуждения Герберт знал, что он собирается найти.

Он отвинтил перо от основного корпуса пера.

Внутри самого пера был небольшой чернильный мешочек; но волновало его то, что было в самой бочке. Он осторожно встряхнул ее, и в его ладонь выскочил небольшой металлический цилиндр, не более пары дюймов в длину.

Он повернул цилиндр вертикально и чуть не закричал от радости. Концы, как он и ожидал, были не из твердого металла, а из стекла: маленькие линзы.

"Что это такое?" - сказала Ханна, настроенная на эмоции как шаман.

Герберт посмотрел на стол, на книги и линейку, а затем снова на кладовую, где хранилась большая часть оборудования. Ответы приходили в его голове со скоростью и механической точностью винтиков ручной работы.

Он вытащил линейку из-под манильской папки и увидел, что в ней просверлено небольшое отверстие диаметром примерно полдюйма.

В четыре быстрых шага он вернулся в кладовую, ища кусок металла, который считал знакомым.

Вот он, крошечный цилиндр с накаткой; вдвое короче той, что написана в загоне, но вдвое шире, и сразу узнаваема в тот момент, когда он знал, что искал.

Герберт вернулся к столу Стенснесса, где ему потребовались считанные секунды, чтобы расставить все в нужном месте.

Книги, которые он хранил в стопках, раздвинул на девять дюймов.

Линейку он поместил поперек вершины стопок, чтобы она служила мостом.

Затем, немного поправив вещи, он взял самую верхнюю книгу из каждой стопки и положил ее поверх линейки, по одной с каждой стороны, чтобы удерживать ее на месте.

Цилиндр с накаткой из кладовой точно вошел в отверстие линейки.

«Герберт, что ты, черт возьми, делаешь?» - снова спросила Ханна.

«Микроточки», - сказал он. «Стенснесс делал здесь микроточки».

«Микроточки? Это что?"

«Способы сокрытия большого количества информации на очень маленьком пространстве».

Он взял ее руку и положил на стопку книг слева. «Поднимитесь, пока не доберетесь до линейки», - сказал он. «Тогда нащупайте верхнюю часть линейки. Когда вы дойдете до металлического цилиндра, это половина пути. На другой стороне еще одна стопка книг.

Она провела рукой вверх, вправо и вниз, как он велел.

«Металлический цилиндр - это камера с микроточками», - сказал Герберт. «Верх открывается, чтобы можно было вставить пленку. Затем, двигаясь вниз, есть спиральная пружина, диск, удерживающий пленку на месте, сама пленка, контейнер для всего материала линз и крышка, которая служит затвором; мы говорим здесь о длительных выдержках, иногда до нескольких минут. Линейка удерживает камеру точно на нужной высоте над столом; на эти вещи нет регулируемого фокуса, они слишком малы для таких механизмов. Он кладет документы на стол между книгами прямо под камерой, следит за тем, чтобы все было хорошо освещено, и фотографирует. И с этим, - Герберт передал Ханне второй цилиндр, тот, который он нашел в перьевой ручке, - он может просматривать микроточки, чтобы убедиться, что они вышли нормально ».

«Но где сами микроточки?» она спросила.

«О, они размером с точку, вы можете скрыть их в любом документе, который вам нравится…» И он уже вытаскивал из кармана статью «Таймс».

Герберт включил угловую лампу Стенснесса и держал под ней бумагу, наклоняя ее из стороны в сторону, чтобы найти блеск там, где пленка с микроточками отражала свет.

Его не было, по крайней мере, он не мог видеть, но метод не был надежным; некоторые типы пленки были матовыми, поэтому их было труднее различить при освещении.

Он положил карту коронации на стол и снова изучил ее.

Он искал точку, возможно, больше одной, но на странице их были сотни. Чтобы изучить их все, потребуются часы.

«Названия мест, которые обвел Стенснесс», - подумал он. Возможно, так оно и было.

Грубый, конечно; но если бы Стенснесс торопился, он мог бы рискнуть.

Герберт посмотрел на обведенные в кружки названия мест и первым увидел Риджент-стрит. Слово Street было сокращено до St.

Ул., С точкой.

Он поднес зрителя к глазу и увеличил масштаб на этой остановке.

Ничего; просто крошечный кружок лучших чернил Times.

И теперь он увидел образец; В каждом названии места, которое обведено Стенснессом, где-то была хотя бы одна точка. Сент-Джеймс-стрит, Сент-Джеймсский парк, Сент-Джеймсский дворец, набережная Виктории, Трафальгарская площадь, площадь Пикадилли, Мальборо. Ho., Northd. Av., Parlt. St., Гайд-Парк Crnr., Oxford St. и Regent St.

Он просматривал их все, одну за другой, и каждый раз ничего, ничего, ничего.

«Проклятый Стенснесс, - подумал Герберт. К черту его и его нелепую школьную одержимость ремеслом, прокляните его за то, что он играл в эти игры, которые его убили. К черту Стенснесса, прежде всего, за то, что он вытащил приз вне досягаемости Герберта, манил его так далеко и не дальше, как если бы Герберт был Танталом в подземном мире, которому суждено навсегда получить этот самый жестокий из товаров: несбывшуюся надежду.

Герберт громко выругался. Ханна положила руку ему на плечо.

"Что это такое?" она спросила.

Он рассказал ей как можно спокойнее, что он нашел - или, точнее, не нашел; и она засмеялась.

«Я рад, что ты думаешь, что это смешно, - сказал он.

«Герберт, не будь таким. Что я тебе вчера говорил?

«Ты много чего мне рассказал».

«Нет; ну да, но я имею в виду, что я тебе говорил о твоем мышлении?

«Вы сказали, что я думаю только глазами, как все зрячие».

«А теперь ты и делаешь именно это».

"Как?"

«Потому что вы что-то видите - здесь кружочки - и для вас они отвечают, потому что ваш взгляд устремлен на них. Но они не ответили. Итак, он дал вам неправильное направление. Что вы делаете сейчас, вы закрываете глаза. Что говорят ваши глаза, вы думаете противоположное. Нет; не смотри снова в газету, - как она всегда опережала его? - вот что я хочу сказать. Закрой глаза. Думать."