Борис Старлинг - Видимость

Видимость по-прежнему была немногим больше пары сотен ярдов, но по сравнению с тем, к чему он привык, Герберт чувствовал, что видит Манчестер.

Через несколько минут к обочине рядом с Гербертом подъехала машина. Он посмотрел, не были ли это люди Тайса.

Не было. Это были Папуорт и Фишер.

Герберт знал, что ему следует бежать, или кричать, или и то, и другое; но он наслаждался драгоценным сном, его разум все еще пытался осмыслить последствия того, что он только что узнал, и теперь увидеть Папворта, убийцу, ставшего плотью, было в его нынешнем состоянии лишь последним перебором.

Они открыли двери и подошли к нему, по одной с каждой стороны, прижавшись к стене - ради бога, к стене штаба британской службы безопасности, и никто не наблюдал, кто мог бы помочь.

Папуорт полез в карман куртки и вытащил небольшой нож. Солнца было достаточно, чтобы металл тускло блеснул, когда Папворт приложил его к пальто Герберта, в дюйме или около того под его ребрами.

"Где это находится?" - прошипел Папворт.

Был ли это тот же самый человек, который пришел в квартиру Ханны в предрассветные часы и задал ему тот же вопрос? Герберт не мог сказать.

"Где что?"

Это был не праздный вопрос; Герберт искренне не знал, имел в виду Папворт микроточки или расшифровку Веноны.

«То, что предлагал Стенснесс, - сказал Папворт. «Скажи мне, где он, или я убью тебя и замедляю».

«Забавно, - подумал Герберт, - как в каждом человеке есть что-то, чего нельзя увидеть годами, десятилетиями, а может, и никогда»; но когда это случалось, никто не мог смотреть на этого человека ;снова так же. Они были изменены, и это нельзя было отменить.

Таким Папворт теперь представлялся Герберту. Черты лица были такими же, как у Папворта, и голос тоже, но выражение и тона, в которые они были аранжированы, были чем-то таким, чего Герберт никогда раньше не видел. Блеф Папворта, чрезмерно громкое американское дружелюбие, внезапно исчез, стерто с лица земли, словно с ресторанной доски.

Герберт знал, что играть в невежество больше не получится; и не удержался бы.

За что стоило умирать?

Нет.

Убьют ли они его все равно?

Возможно.

Но если он продолжит сопротивляться, они убьют его, в этом он был уверен.

На самом деле это не было соревнованием.

«Это в больнице Гая», - сказал Герберт.

"Парня?" - сказал Папворт. "Хороший."

Герберт не мог понять, почему это должно быть особенно благоприятное место, и по выражению его лица не мог понять и Фишер, но вряд ли это была самая насущная из проблем Герберта.

Они посадили его на заднее сиденье - без внутренних замков, как он заметил - сами забрались на передние сиденья и поехали.

«Вот так, - сказал Папворт больше Фишеру, чем Герберту. «Я сказал тебе, что он будет там».

«Удача, - сказал Фишер.

«К черту удачу! Интуиция." Папворт усмехнулся. «Всегда доверяйте своей интуиции».

Папворт ехал умело и с немалым воодушевлением, проезжая мимо более медленных машин, которые сегодня утром осторожно выехали.

Герберт выглянул в окно и попытался прикинуть варианты.

Папворт знал, почему Герберт ушел в Леконфилд-хаус, это было ясно. В противном случае он бы сам туда не пошел. Так должен ли Герберт сказать Папворту, что у него есть расшифровка, или он должен действовать так, как будто ничего не нашел?

Последнее, очевидно. Доказательство предательства Папворта было единственным рычагом давления Герберта; сообщить Папворту, что он у него есть, решит его судьбу. Тогда устранение Герберта станет желательным и даже необходимым.

Нет; его единственная надежда выбраться из этого живым - дать Папворту то, что он хотел, и уйти как можно быстрее.

Когда они пересекли мост Ватерлоо, Герберт увидел, что река все еще покрыта миазмами, а лодки остаются на якоре; неудивительно, так как водные пути обычно были там, где туман оседал первым и рассеивался последним.

Через несколько минут, теперь уже на южном берегу, они миновали подъездную дорогу к мосту Блэкфрайарс.

С этого момента, понял Герберт, они будут следовать тем же маршрутом, которым он ехал сегодня утром в машине скорой помощи.

В полумраке, видя все островки безопасности и выбоины, у него перехватило дыхание. Ему очень, очень повезло, что он ушел невредимым на этой дороге.

Дорога у вокзала Лондон-Бридж была забита автобусами. Герберт насчитал всего семнадцать, остановился нос к хвосту на гигантской красной металлической гусенице, несомненно, дожидаясь, пока их водители вернутся и заберут их.

Папворт припарковался как можно ближе к фойе, не въезжая, и они вошли внутрь.

Герберт заметил, что предупреждение службы экстренной помощи теперь было желтым; соотношение приемов к поступившим заявлениям упало до 80 процентов.

Стаккато шепчет в коридоре, как лесной пожар.

Покрытий уже не хватало, чтобы обернуть все трупы в морге.

Смертей было больше, чем было во время прошлых эпидемий холеры и гриппа.

В квартирах напротив электростанции Баттерси окна выпали из рам после того, как двуокись серы проникла сквозь металлические петли. Представьте, что это делало с вашими легкими.

По коридорам, которые теперь хорошо знал Герберт, стены были вымазаны сине-зелеными пятнами.

Они прошли мимо двух болтающих врачей.

«Я говорю вам, Реджинальд, - говорил один из них, - лучшее лекарство от кровоточащей язвы - это большая растворимая капсула, наполненная стиральным порошком Dreft и запитая джином с тоником. Один раз каждое утро, вот и рецепт. У Роджерса это сработало ».

"Роджерс?"

«Роджерс и Хаммерштейн. Он самый белый человек из всех, кого я знаю.

Герберт отбросил насмешливые пузыри их смеха.

Они подошли к палате, в которую поместили Ханну.

«Он здесь, - сказал Герберт. «Я просто куплю это для тебя».

«Мы пойдем с вами», - сказал Папворт.

Герберт не хотел подвергать Ханну большей опасности, чем он должен; но вокруг было много людей, и если бы он мог свести к минимуму время, проведенное с ней там, тогда все было бы в порядке.

Он толкнул дверь и вошел.

Кровать Ханны была пуста.

«Где она, черт возьми?» - сказал Герберт, ни к кому конкретно.

«Вы ее друг-джентльмен?»

Вопрос пришел с одной из других кроватей; молодой человек с пожелтевшим пластырем на левом виске.

"Вот так."

«Она ушла к твоей матери. Она сказала сказать тебе, если ты вернешься.

"Моя мать?"

"Да. Одна из медсестер рассказывала, какое это совпадение, что они оказались в одной больнице. Поэтому она пошла к ней ».

«Типичная Ханна», - подумал Герберт; любой другой в ее ситуации остался бы в постели, вместо того, чтобы пробираться через неизвестные коридоры, чтобы подружиться с женщиной, которую она никогда не встречала.

Герберт снова посмотрел на кровать Ханны. Ее трости не было.