Стивен Бут - Чёрный пёс

— Да. По крайней мере, мы считаем, что это мог быть Гарри. На Целине.

— Но он ходит туда каждый день, — сказала старушка, слегка расслабившись. — Выгуливает там Джесс. Каждый Божий день.

— А он ходит туда в какое-то определенное время? Так ведь обычно поступают настоящие владельцы собак. Придерживаются расписания…

— И он тоже. В девять часов утра, после того как позавтракает, и в шесть часов вечера.

— И время никогда не меняется?

— Никогда.

— А по вечерам в субботу?

— То же самое. В шесть часов вечера. А когда возвращается, садится есть. Говорит, что таким образом нагуливает аппетит.

Купер кивнул и замолчал, пока Гвен наливала ему чай. Ее ноги, видневшиеся из-под подола платья, казались сильно распухшими, а за манжеты синего кардигана было заткнуто множество розовых салфеток, чтобы вытирать ими слезы, то и дело набегавшие ей на глаза.

— А муж не рассказывал вам, что видел кого-то во время прогулки тем вечером? — продолжил разговор полицейский.

— Вы имеете в виду девочку из «Вершины»?

— Не обязательно. Может быть, еще кого-то…

— Нет, — ответила миссис Дикинсон. — Он не говорил ничего подобного. — Она помолчала какое-то время и предложила Бену печенье. — Ты ведь не очень хорошо знаешь Гарри, так?

— Нет, я видел его только мельком.

— Понимаешь, даже если бы он что-то и видел, то все равно не сказал бы. Он всегда такой.

— Он бы не сказал вам, если бы встретил кого-нибудь, гуляя с собакой?

— Нет. Он не посчитает нужным этого сделать.

— Но потом? Когда он узнал о смерти Лауры Вернон? Разве он не сказал бы, если б что-то вспомнил? — удивился Бен.

— По крайней мере, не мне, — просто ответил Гвен.

— А позже ваш муж выходит на улицу, миссис Дикинсон? Я имею в виду после еды?

— Обычно он отправляется в «Пастуха».

— И в тот вечер он тоже пошел туда?

— Уверена, что да.

— Во сколько это было?

— Не могу вспомнить, — ответила женщина.

— Но после семи?

— Нет, конечно. К этому времени он еще не допил бы свой чай.

— Значит, после восьми?

— Не могу точно сказать. Вполне возможно.

Купер заметил, что стал говорить агрессивным тоном и что Гвен задрожала. Ему было жалко старушку, и он не хотел расстраивать ее еще больше. Она была одной из тех ни в чем не повинных людей, которые попали в ситуацию, в которой не могли разобраться сами. Бен подумал вдруг о своей матери, которая так и не смогла пережить потерю мужа… Он ни в коем случае не хотел никого подталкивать к краю.

— Еще пара вопросов, миссис Дикинсон, и я оставлю вас в покое, — пообещал Купер. — Я понимаю, что вам тяжело отвечать на них…

— Да всё в порядке, — ответила Гвен. — Вот те двое меня испугали, а против тебя я ничего не имею.

Полицейский улыбнулся, тронутый верой в него этой старой женщины, хотя был далеко не уверен, что сможет не подвести ее.

— Интересно, а мистер Дикинсон взял с собой собаку, когда выходил во второй раз? Когда он отправился в паб? — продолжил он расспросы.

— Джесс? Конечно — он вообще никуда без нее не ходит. — Гвен глубоко вздохнула: — А что, говорят, он там встретился с этой девочкой из «Вершины»?

Бена удивил этот вопрос. Он не понимал, как тот мог прийти в голову жене Гарри, и не стал на него отвечать.

— Вы все время называете ее девочкой из «Вершины», миссис Дикинсон, — заметил полицейский. — Но ведь ее фамилия — Вернон.

— Я это знаю. Но ведь она жила в «Вершине», правильно? — Женщина кивнула в сторону окна, хотя там были видны только сад, верхушки деревьев и залитые солнцем холмы.

— Значит, вы знаете мистера и миссис Вернон?

— Они пришлые.

— Так да или нет?

Гвен всплеснула руками. Купер хорошо понимал значение этого жеста. Он указывал на то, что пришлых никогда нельзя узнать по-настоящему. Вы можете здороваться с ними на улице или в магазине, можете позволить им поставить вам выпивку в баре или даже сидеть с ними на одной скамье в церкви в День святого Эдвина; и все равно вы не будете знать их по-настоящему, так, как знаете людей, которые всю жизнь прожили в деревне и чьих родителей, бабушек с дедушками и даже прабабушек с прадедушками вы знавали раньше, чьи прадеды знали ваших прапрадедов. Во многих случаях жители деревни состояли друг с другом в отдаленном родстве. Вот таких людей каждый местный житель действительно знал, в полном смысле этого слова.

— Нас никогда не представляли друг другу, — ответила Дикинсон. — И их здесь никто не знал по-настоящему.

Она с любопытством посмотрела на молодого человека, чтобы убедиться, что он ее понял.

— Ну конечно…

Да, ты по-настоящему знаешь людей только тогда, когда тебе известно о них все. С того момента, как они были зачаты в высокой траве за зданием деревенского Совета, до того, как они произнесли свои первые слова. Содержание их дневников в пятом классе ты тоже должен был знать. Равно как и размер их обуви, их кредитную историю, когда у них в доме в последний раз болели ветрянкой и на какой ноге у них вросший ноготь. Ты должен знать, кто был их первым сексуальным партнером, презерватив какой марки при этом использовался и получили ли обе стороны удовольствие. Только тогда ты мог сказать, что по-настоящему знаешь человека.

— Но я их видела, — призналась Гвен. — Этих, что из «Вершины».

— А как насчет девочки, Лауры?

— Она никогда не ходила в деревенскую школу. Была для этого слишком взрослая. И школу в Идендейле она тоже не посещала. Училась в частной. В той, что расположена в Уордфорте, как она там называется?

— Хай Каррс.

— Вот именно. Они каждый день утром отвозили ее туда на машине, а во второй половине дня привозили. А на уикенды они все время куда-то уезжали — на шопинг в Шеффилде или что-то в этом роде. Всякие эти уроки верховой езды и бог знает что еще. Она никогда не имела ничего общего с девочками из деревни — так же, как и с мальчиками, — хотя многие из них хотели бы узнать ее получше. В этом я уверена. Родители или держали ее взаперти в доме, или увозили куда-нибудь подальше. Так что она никогда не была настоящим жителем деревни. Ни она, ни ее братец. Да и как они могли ими быть в такой ситуации?

— А как хорошо, по-вашему, Лауру знал ваш муж?

Гвен неожиданно вспыхнула и со звуком, напоминающим рычание, продемонстрировала свои вставные зубы. Купер откусил слишком большой кусок печенья и чуть не поперхнулся.

— Ты что, совсем меня не слушал? — сердито спросила пожилая женщина.

— Конечно, слушал.

— А разве я не говорила, что он мне ничего не рассказывает? Откуда мне знать, знал ли он ее вообще? Здесь она никогда не бывала — я имею в виду в этом доме. Так что откуда мне знать?

— Прошу прощения, — искренне произнес Бен. — Я, наверное, спрошу его самого.