Стивен Спотсвуд - Фортуна на стороне мертвеца

Она повесила трубку, прервав, как я полагаю, утомительный поток вопросов от Уоллеса.

— Говорит, что утром полиция допросила его и Рэндольфа в офисе, а Бекку — дома, — сообщила она. — А еще что он заходил в туалет.

— Да?… И почему же он об этом сразу не сказал? — упорствовала я.

— Хм…

— Что значит «хм»? Что ужасного в том, чтобы навестить толчок?

— Он говорит, что был в туалете на втором этаже.

Через секунду у меня в голове щелкнуло. Я пролистала страницы, пока не нашла нужную.

— Конрою «нездоровилось» в туалете второго этажа, начиная со спиритического сеанса и во время пожара. Он уж точно заметил бы Уоллеса.

А значит, Уоллес солгал. Почему?

— Но он же не может быть убийцей! — возмутилась я. — Он же сам нас нанял! За наличку из собственного сейфа.

— Люди совершают множество странных поступков по странным причинам, — сказала мисс Пентикост. — Если помнишь, в тот первый день он сказал, что мое имя прозвучало на совете директоров. Возможно, меня очень настойчиво рекомендовали. Возможно, даже вопреки возражениям Уоллеса.

Я попыталась представить, как этот напыщенный индюк забивает Абигейл Коллинз до смерти, но ничего не вышло. И все же вспомнила о его реакции, когда я сообщила о гибели Белестрад. Вполне может быть, что в его реакцию вкралось чувство вины.

Мы занимались этим еще несколько часов, но больше ничего не обнаружили. В шесть я извинилась и пошла наверх переодеваться. Для второго свидания с Беккой я предпочла удобную одежду — погладила свободные брюки и отполировала коричневые ботинки. Но все же выбрала самую прозрачную блузку, из бледно-зеленого шелка, которую миссис Кэмпбелл охарактеризовала как «на грани скандальной».

Я попыталась придать рыжим кудрям форму, больше похожую на прическу Кэрол Ломбард, чем Харпо Маркса [14] Кэрол Ломбард (1908–1942) — звезда Голливуда, жена Кларка Гейбла. Харпо Маркс (1888–1964) — комик, участник комедийной труппы «Братья Маркс». , но в конце концов потерпела поражение. Набросила на скандальный шелк двубортный жакет и сообщила мисс Пентикост, что точно не знаю, когда вернусь.

— Будь осторожна, — сказала она.

Я удивленно повернулась. Мисс Пентикост все еще сидела за столом, в окружении горы бумаг. Играть роль обеспокоенной мамочки не в ее стиле, но, думаю, когда одну женщину забили до смерти, а в другую всадили две пули, вполне естественно немного волноваться.

— Не волнуйтесь, — отозвалась я. — Там, куда я иду, я буду почти как дома.

Я откланялась и вышла в ночь.

Женщина рухнула с высоты навстречу земле. Толпа ахнула. Бекка накрыла рот ладонью, ее глаза округлились от ужаса. И тут откуда ни возьмись вылетел мужчина и крепко схватил женщину за запястье. Она качнулась по инерции, и ноги мужчины сомкнулись на перекладине, а женщина так и раскачивалась под ним в крепком захвате.

Толпа взорвалась аплодисментами, включая нас с Беккой, и муж с женой, одетые в сверкающие красные трико, благополучно приземлились на платформу в четырех этажах над нашими головами.

За воздушными акробатами последовали львы, а за ними — наездница, которая скакала галопом на двух серых жеребцах, кувыркаясь, садясь задом наперед и с легкостью перепрыгивая с одного на другого.

«Братья Дарлинг» — не самый большой цирк, но достаточно впечатляющий, чтобы привлечь в пятницу целую толпу в Мэдисон-сквер-гарден.

— Так вот какой была твоя жизнь до того, как ты стала работать детективом? — спросила Бекка, когда лошадей сменили клоуны на огромном трехколесном велосипеде.

Что касается ее гардероба, то она выбрала расклешенную черную юбку, белые чулки и красный пуловер, такой тесный, что даже не оставлял простора для воображения.

— «Харт и Хэлловей» по сравнению с этим просто дешевка, — сказала я. — Довольно неплох в своем роде, но годится только для сельской местности. Приезжая в Нью-Йорк, мы останавливались на Лонг-Айленде или на каком-нибудь пустыре в Бруклине. А половину выручки делали на дневных аттракционах и катая детей на лошадях. Здесь мы выглядели бы смехотворно.

Тем не менее у «Братьев Дарлинг» не было вставных номеров, что говорило не в их пользу. Ни Татуированной женщины, ни Человека-горы, ни глотателей ножей и огня. Зато много мишуры и блеска. Бекка оторвала кусочек сахарной ваты с палочки в моей руке.

— Все равно, я бы с удовольствием заплатила, чтобы увидеть тебя в блестках.

Ее язычок отправил розовую вату в рот.

Мне с большим трудом удалось оторвать взгляд и снова посмотреть на арену.

Клоуны укатили под смех и аплодисменты, и вернулись воздушные гимнасты, на этот раз целая семья, с дюжину крепких людей. Забираясь по лестницам, они махали публике. Со зловещим грохотом барабанов сетку опустили на арену и убрали. Толпа наблюдала за прыжком первого акробата, потом за тремя. Вскоре вся дюжина в красных трико бесстрашно летала над ареной, бросая вызов смерти и гравитации.

Я поглядывала на Бекку, восхищенно взирающую на гимнастов широко открытыми глазами. Я видела, как от смеси страха и восторга бьется жилка на ее шее.

Никто не упал. Все зааплодировали.

Бекка вложила свою ладонь в мою и сжала.

Такси высадило нас в десяти кварталах от ее дома. Нам захотелось пройтись. По дороге я поведала ей больше подробностей о своем удивительном образовании в цирке Харта и Хэлловея.

— Ты скучаешь по нему? — спросила Бекка.

— Иногда. Я скучаю по людям. По путешествиям. По крайней мере, по некоторым людям и некоторым путешествиям.

Я не скучала по жизни сельди в бочке, по попыткам наскрести приличную сумму сборов в каждом городе. Или по делегациям красномордых церковников, сжимающих в одной руке библию, а другой пытающихся ухватить меня за задницу.

Об этом я рассказывать не стала. Не стоит портить вечер.

— Это так чудесно… та обстановка, в которой ты выросла, — сказала Бекка, когда мы пересекали пустой перекресток.

— Правда, я не упомянула о чистке клеток с тиграми.

— Цирк был твоей большой семьей, которая любила тебя такой, какая ты есть. Это стоит того, чтобы немного поскрести тигриное дерьмо.

Я уже собралась пошутить насчет того, что тигры ни в чем не выказывают умеренности, но сдержалась. Бекка была не в настроении шутить.

— И посмотри, кем в итоге ты стала, — продолжила она. — Помогаешь людям. Делаешь доброе дело. Настоящий детектив.

Смех вырвался прежде, чем я сумела его остановить.

— Что тут смешного?

— Наверное, ты единственный человек за исключением моего босса, который считает меня настоящим детективом. В лучшем случае большинство людей считают меня ее помощницей. А в худшем — подпевалой.

Бекка остановилась посреди тротуара и повернулась ко мне.