Ольга Баскова - Тиара скифского царя [litres]

«Кисло в чубчике» – так выражались на Молдаванке, и это означало: все далеко не так плохо. Говорили, что фразеологизм пошел от чубатых казаков, торговавших на рынке квашеной капустой. Если торговля шла хорошо, бойко, бочка пустела, и за остатками соленья приходилось наклоняться и мочить волосы.

– Это твое дело, Сазан, потому что деньги тоже твои. Мы просто помогали тебе, ничего не требуя взамен. – Произнеся эту фразу, он едва не расхохотался.

Если бы старик знал, что они собирались делать утром! А как бы ротмистр повел себя, если бы догадался, что Лейба, по его словам, милейший парень, еще вчера был готов его убить, чтобы завладеть проклятым кладом?

Нет, их отец был прав, когда втолковывал своим нерадивым сыночкам: «Торопливость нужна при ловле блох. Бог любит терпеливых и награждает их».

Седая голова Сазана упала на тощую грудь, но он усилием поднял ее и посмотрел на Шепселя мутными, как самогон, глазами. Душную комнату снова наполнило его бормотание:

– Да, это мои деньги. И я решил оставить их вам, это мое последнее слово. Я назначаю вас своими душеприказчиками.

Братья чуть не подавились самогоном. Находчивый Шепсель первым взял себя в руки и недовольно произнес:

– Ну, папаша, и удружили вы нам. Теперь нам придется охранять ваши деньги и не спать ночами, чтоб я так жил? – Младший Гойдман подумал, что охранять-таки действительно придется. Наверное, жаль, что они его не ограбили. Сейчас бы закатили такую гулянку – пела бы вся Дерибасовская! И никаких нервных потрясений.

Ротмистр фыркнул и озадаченно уставился в окно, на голубой квадрат неба, будто впервые его увидел.

– Зачем не спать ночами? – не понял он.

– А как же иначе охранять твои монетки? – Шепсель уже вошел в роль и стоял перед стариком с озабоченным лицом. – Ты вот наговорил про одесситов, папаша, и почем зря, между прочим. Здесь много воров, это правда, но думаю, не больше, чем в Москве или Санкт-Петербурге. Однако большинство одесситов имеют свою мораль, и она не поощряет предательство. Мы не полные мерзавцы, папаша. Предать человека, который тебе доверился, – это вероломно.

Ротмистр кивнул, сморщил и без того морщинистое, как печеное яблоко, личико и хохотнул, скорее выплюнул смешок им в лицо.

– О, вам не придется сильно беспокоиться за монеты. – Он глотнул мутной самогонки и поманил братьев пальцем. – Я вам раскрою одну тайну. – Молодые люди нахмурились от крепкого спиртного запаха, смешанного с чесноком, которым старик щедро обдал их. – Ребятки, мои монетки поддельные. Я пришел к вам, чтобы открыть свой секрет. Думаю, теперь вы готовы меня выслушать.

Лейба открыл большой рот и чуть не свалился со стула. Шепсель уронил нож на грязный пол и даже не попытался его поднять.

В первую минуту братья подумали, что ослышались.

– Что ты сказал? – спросил Лейба, отщипнув от хлеба кусок и раскрошив его. – Повтори, что ты сказал.

– Я сказал, что монеты поддельные. – Ротмистр будто протрезвел, лицо приняло осмысленное выражение. – Да, я навострился делать монетки, похожие на антикварные.

– Так какого же черта ты просишь нас охранять их? – Старший брат подумал, что Сазан вполне заслужил хорошей трепки, и встал во весь рост, готовясь нанести сокрушительный удар по его седой многострадальной голове.

– Подожди, – остановил его более хладнокровный и рассудительный Шепсель и схватил Сазана за коричневую руку. – Ты хочешь сказать, что навострился делать денежки, которые известные антиквары наподобие Штерна принимают за настоящие? И это не бред? Это правда, чтоб я так жил?

Сазонов гордо улыбнулся всем беззубым ртом:

– Вот именно, молодые люди. Видите, я не пришел к вам со всякой ерундой и не обманул, что нашел клад. Именно нашел, а не откопал. Со мной вы можете хорошо заработать. Я нутром чувствую, что вам нужны деньги. Ну а мне нужны напарники.

От волнения и предвкушения хорошего заработка у Шепселя тряслись щеки. Черт возьми, а он прав, этот старик.

– Но как, как ты это делаешь? – прошептал он, разом обессилев. – Расскажи как!

Отставной вояка задумчиво пожевал остатки колбасы и проговорил:

– Здесь нет ничего сложного, молодые люди. Я наловчился лить монеты по копиям, потом шлифовал старым гранитом и старил… – Он подмигнул. – Уж не знаю, старил ли кто-то до меня таким способом. Я бросал монетки в коробку с мышами. Известно ли вам, что их, извините, испражнения старили монетки не хуже любой кислоты?

– Ну ты даешь, папаша. – Впервые в голосе Шепселя послышалось восхищение и уважение. Да он молодчина, этот старикашка, хоть и алкоголик. – Ах ты старый мерин! – Он посмотрел на Лейбу, и братья покатились со смеху.

Выходит, пока они планировали ограбить старика, тот сам поймал их на крючок, приманив на хорошую наживку, как глупых толстых рыб. Ему нужны были подельники, люди, которые разбирались в антиквариате и которым доверяли. И он их таки нашел.

– Что вы смеетесь? – Ротмистр поднял на них свои мутные глаза, и Шепсель выдавил, сгибаясь от смеха:

– Ты, с виду такой приличный и несчастный, оказался мошенником.

Разумеется, братьев насмешило не это: со времен порто-франко в Одессе подделывали все что можно: и монеты, и антиквариат, и бриллианты из кусков горного хрусталя. Все это было поставлено на широкую ногу не зря.

В южный город стекались, как ручьи с гор, коллекционеры со всей России. Однако они не спешили расставаться с деньгами просто так, и всучить кому-нибудь из них свою подделку порой бывало трудно, если не сказать – невозможно. Вот тут мошенники и прибегали к услугам посредников, людей, которые имели связи и которым доверяли.

Занявшись мошенничеством, Сазан понял это почти сразу и очень обрадовался, когда судьба свела его с братьями Гойдман. Тяжелая армейская жизнь, одиночество, скитания научили старика разбираться в людях, он сразу разглядел в братьях Гойдман тех, кто захочет ему помочь, и не ошибся. Кроме того, после череды неудач им удалось создать себе имидж если не хороших, то неплохих антикваров и преданных науке археологов.

Вот почему, говоря им, что очень счастлив, Сазонов не лгал. Он возлагал на их союз большие надежды.

– Будем работать вместе? – проговорил он, глядя на братьев.

Вдоволь насмеявшись, Шепсель решил немного поиграть на нервах Сазана. Что ни говори, а старик уже вовлек их в свой преступный замысел, между прочим, помимо их воли – а это уже не так смешно, скорее печально. И Штерн, и его покупатели, и Фришин в любую минуту могли обнаружить подделку – и тогда фамилию Гойдманов покроет несмываемый позор.