Ирина Грин - Зыбучие пески судьбы [litres]

– Зачем это? – шепотом спросила Кира у медсестры, указывая на них.

– Она буйная, для ее же безопасности, – пояснила та.

– Буйная? – недоверчиво повторила Кира и тут же словно со стороны увидела свой синяк.

Медсестра кивнула.

– По-хорошему, ей нужна отдельная палата, уход особый, глядишь – и пошла бы на поправку. Но это все деньги…

– Я найду, – пообещала Кира.

Мать вдруг вздрогнула и открыла глаза. Взгляд, за мгновение до этого блуждавший где-то далеко, уставился на Киру, и было в нем столько злобы и ненависти, что девушка попятилась назад, к двери.

– Шлюха! – чужим свистящим голосом закричала мать. – Это ты увела моего мужа! Шлюха! Гори в аду!

Тело ее выгнулось, руки налились силой, и удерживающие их ремни впились в кожу.

– Ну-ка, ну-ка… – Медсестра вытолкала Киру в коридор, а к палате уже спешила ее коллега.

Кира стояла, прижавшись к стене, пока в палате не воцарилась тишина. Дверь открылась, выпуская раскрасневшуюся медсестру.

– Ты это, дочка, – сказала она Кире, – не ходи пока. Видишь – не в себе она.

– Вы говорили про деньги на отдельную палату… Сколько?

– Да какие деньги! Видишь, что с ней творится. Ты пока на себя потрать, не думаю, что у тебя лишние водятся. А она – что? Даже спасибо не скажет.

– Не нужно мне спасибо, – прошептала Кира.

Через неделю она уже работала в «Эдельвейсе». Старалась быть всем полезной, внимательной, вежливой. Директора агентства, дочь старинной приятельницы Регины Платоновны, устраивало, что новая сотрудница безропотно выходит на работу в субботу и воскресенье, а выходные берет по вторникам и пятницам. Кира проработала в «Эдельвейсе» почти три года, пока в ее жизни не появился Глеб Ермолаев.

Она не рассказала ему о матери, но не потому, что стыдилась ее, – просто не знала, как отреагирует будущий муж на известие о безумии матери своей невесты. Сразу повернется и уйдет или будет постоянно выискивать в ее поступках зачатки будущей шизофрении? Теперь у нее не было возможности часто ездить в Гореловск, но благодаря «Веселому ветру» она смогла обустроить для матери отдельную палату с небольшим окном без решетки. Та по-прежнему не узнавала дочь. Лишь когда она спала, Кира могла подойти к постели и присесть рядом. Она гладила поредевшие волосы матери и вспоминала свое детство. То самое, где были совместные прогулки, сочная зеленая трава, ярко-желтые одуванчики, синее небо и два снежных ангела – она и отец. В такие минуты Кира была по-настоящему счастлива.

И даже когда мать назначила на место дочери Матю, Кира не обиделась. Она была рада, что у мамы появился родной человек.

И вот теперь эта самая Матя смотрела на нее глазами несчастной собаки из пряничного домика на детской площадке возле дома, твердя, словно молитву:

– Только не в психушку…

Кира не знала, что предпринять. С одной стороны, мать сегодня точно не принимала таблетки и может быть агрессивной. С другой – не оставлять же их вот так, на улице.

– Пошли домой, – наконец решилась Кира.

Поднимаясь по лестнице, она думала, что теперь ей уж точно придется открыть свою тайну Глебу. И хотя все внутри сопротивлялось этой мысли, другого выхода, похоже, не оставалось.

Под утро Асе все-таки удалось заснуть. Иван успел принять душ, собрать вещи и заварить гостиничный чай, а она все никак не просыпалась.

Устав томиться ожиданием, он не выдержал, сел рядом со спящей подругой и осторожно коснулся ее плеча.

– Ась? – Она что-то пробормотала сквозь сон.

– Ася! Мы договаривались встретиться с твоей подругой. Поедем или ну ее?

– Кого – ну? – продираясь сквозь остатки сна, пробормотала Ася, а потом разом проснулась. – Как – ну? Сколько времени? – Она схватила с прикроватной тумбочки телефон и возмущенно заявила: – Почему ты меня раньше не разбудил?

Ответить Иван не успел – подруга вскочила, молнией пронеслась мимо, и через секунду из ванной послышался шум льющейся воды. Одна из любимых Рыбаком Асиных черт – оперативность. Не прошло и пяти минут, как они уже вышли из гостиницы.

– Не понимаю, почему ты никак не хочешь оставить в покое эту историю, – проворчал Иван, вбивая в навигатор адрес «Столовой», у которой вечером оставил свой верный «Форд».

Ася пожала плечами:

– Я и сама не понимаю. Просто интуиция подсказывает, что кто-то очень нуждается в нашей помощи.

– Кто конкретно?

– Не знаю я, не знаю. Но интуиция… Ваня! Ты же знаешь…

Об интуиции Рыбак знал не понаслышке. Сам порой испытывал то, что ласково именовал своей чуйкой. И чуйка эта никогда его не подводила. Хотя дамой она была не из обходительных. Порой чуть ли не пинками понукала Ивана к действиям, в правильности и, самое главное, законности которых он сомневался. Асина интуиция совсем другого рода. Она – словно морковка перед носом осла. Манит, зовет, дразнит – и Аська не может отказаться, несется вперед, позабыв обо всем на свете. Но даже в такие моменты – счастье, что случаются они достаточно редко, – Иван не перестает любить ее.

– Интуиция, говоришь? – усмехнулся он. – Ну ладно, пойдем на поводу у твоей интуиции.

Бывшая Асина однокурсница, а ныне заместитель главного редактора газеты «Гореловские вести», уже поджидала их, сидя за столиком и что-то печатая в ноутбуке. Судя по скорости, с которой ее пальцы танцевали по клавиатуре, длинные ногти вовсе не являлись помехой этому процессу.

– Ну вы и спите, – усмехнулась она. – Я тут уже пообщалась с тетей Полиной, она нас ждет. Вы завтракали?

– Нет, – сказал Иван.

– Да, – одновременно с ним выпалила Ася.

Они посмотрели друг на друга, Ася виновато улыбнулась, а Катерина понимающе кивнула:

– Давайте так: тете Полине к часу на работу, поэтому поедем сразу к ней. По пути заедем куда-нибудь, купим тортик, им и позавтракаете. Тетя Полина – женщина щедрой души, думаю, всухомятку торт лопать не будете. Устраивает такой вариант?

Ася вопросительно посмотрела на Ивана, и ему ничего не оставалось делать, как кивнуть в ответ:

– Вполне.

Тетя Полина надежды троицы вполне оправдала. Садясь в машину, Катерина позвонила родственнице, и к их приезду на столе уже ждали расписные чашки, ароматно румянились пирожки и большая кукла, в недрах пышной юбки которой прятался заварочный чайник. Высокая, крепкая, с большими сильными руками, тетя Полина явно принадлежала к разряду женщин-конеостанавливательниц. Впрочем, Иван был уверен, что, случись Асе, внешне казавшейся слабой, встретиться один на один со скачущим конем, шансов продолжить путь у коня было мало. Пусть не с помощью силы, но каким-то своим, одной ей известным способом Ася, определенно, остановила бы животину.

– Колобкова, – сказала тетя Полина, разливая чай, – только это, конечно, между нами. И ты, Катюша, если будешь об этом писать, – при этих словах Катерина энергично замотала головой. – Да будешь, что я, не знаю тебя? Так вот – будешь писать, на меня не ссылайся. Несчастная баба, эта Колобкова. Мало того, что мужик бросил, так и сама умом тронулась. И Сергей Сергеич наш, дай бог ему здоровья, конечно, не по-божески с ней поступал.