Дарья Кожевникова - Поцелуй отложенной смерти [litres]

– Спасибо, утешила! – проворчала Лиза. Но все же протянула руки к ее сыну Даньке, исходящему на рев. – Вот не корысти ради, а только из сочувствия к твоему трудному положению!

– Спасибо, Лизок! – отдав ребенка и сумку с его «приданым», Вера тут же зацокала каблучками вниз по лестнице.

Лиза печально поглядела ей вслед, заведомо зная, что парой часиков дело не обойдется. Но Вера жила одна, и ей некому было помочь, ни физически, ни материально, из-за чего молодая мама и вынуждена была работать, хотя ребенку едва исполнился год. В основном на удаленке, но иногда бывали ситуации типа сегодняшней, когда требовалось и ее личное присутствие. А «пару часиков» в их городе способна была занять только дорога.

– Ну что ты вопишь, детеныш? – обратилась она к Даньке, стараясь подавить в себе раздражение испорченным днем.

– Давай сумку, – Ярослав избавил Лизу от той части ее груза, которая как раз вела себя очень пристойно. Потом воззрился на Даньку. – А с ним что нам делать?

– Терпеть это маленькое исчадие ада, пока его мама за ним не придет, – недовольно проворчала Лиза. – Попутно предлагать ему все, что на глаза попадется, – авось, чем-то заинтересуется и ненадолго заткнется.

Из сумки, среди бутылочек и памперсов, торчала игрушка. Ярослав вытащил ее, потряс перед Данькой. Но тот продолжал орать, жмурясь от усердия, так что вообще ничего не видел перед собой. То ли не выспался, то ли ему мамина нервозность передалась…

– Великие боги, да что тут у вас творится? – послышался мученический голос из большой комнаты.

– Да вот, форточку на ночь не закрыли, аист в нее залетел! – прорычала Лиза, глядя на заспанную смоляковскую физиономию. – Простите, что разбудили вашу светлость!

– Да, перебрал я вчера, – Смоляков со вздохом разворошил свои короткие волосы, подергал себя за золотое колечко в ухе. – Но бывало и хуже… А с корешем что? – переключил он свое внимание на Даньку. – Что он у вас так орет-то?

– Это ты у него спроси, – прошипела Лиза, пытаясь укачать судорожно сопротивляющееся тельце.

– Вот блин! – Смоляков усмехнулся, вызвав у Лизы огромное желание отвесить ему затрещину сразу за все «прелести» этого утра, а заодно и за вчерашнее тоже. – Что тут спрашивать-то? А ну дайте сюда человека!

– Человека… – ворчливо повторила Лиза, тем не менее охотно и быстро – а вдруг передумает? – передавая Смолякову младенца. – Порядочные люди себя так не ведут.

– Сейчас мы ему об этом расскажем, – Смоляков направился с орущим ребенком в ванную.

Лиза торопливо шагнула туда за ним, не зная, что он собирается сделать. С опаской понаблюдала за тем, как Борька свободной рукой открывает кран и регулирует воду.

– Не дрейфь, Лизок! – он подмигнул ей в своей обычной манере.

А потом, набрав воды в руку, быстро умыл орущего младенца. Раз, другой. Данька тут же заглох от возмущения и неожиданности.

Вздохнул поглубже, явно собираясь задать концерт пуще прежнего. Но тут Смоляков, пользуясь тем, что вредный детеныш ненадолго открыл свои зажмуренные ревом глаза, развернул его к себе лицом и с идиотским смехом продемонстрировал ему свою белоснежную улыбку во все тридцать два зуба.

Пауза с Данькиной стороны затянулась, перерождаясь в долгожданную тишину.

Боясь в это поверить, Лиза наблюдала, как Смоляков вертит ребенка, сопровождая эти действия нарочито-радостными детскими прибаутками. И как Данька, вначале взиравший на все это очень сурово, постепенно сменяет гнев на милость. Потом эта парочка вприскочку направилась в сторону кухни, откуда прозвучал вопрос:

– А вы парня кормили? Что-то он слишком жадно по сторонам озирается.

– Понятия не имею. Нам его только что принесли, моя соседка по подъезду. А вот что она с ним, уработавшаяся, успела или не успела сделать, о том история умалчивает, – Лиза принялась вытаскивать на свет из сумки детскую провизию.

– Во как оживился! – обрадовался за Даньку Смоляков. – Ну накормить-то его сумеете? А я пока в ванную, потом вас сменю.

– Давай-давай, – ворчливо напутствовала его Лиза. – А то, может, ребенок вовсе и не есть захотел, а просто решил закусить после твоего перегара.

Тем не менее, Смолякова было за что благодарить. Ведь накормить младенца оказалось гораздо легче, чем успокоить. Он так охотно пил чай и ел свою кашу, что Лиза только успевала ложку ему ко рту подносить. Но при этом все же исхитрялась украдкой бросать быстрые взгляды на Ярослава, гадая, отчего он, с нарочитым старанием взявшийся готовить завтрак уже для взрослых, тщательно отводит от нее глаза. Если это ей, конечно, не кажется…

Но нет, не казалось. Случайно поймав на себе один из Лизиных взглядов, он тут же отвернулся, принявшись переворачивать на сковородке кусочки бекона, только что один раз уже перевернутые. Лиза только вздохнула, переключая внимание снова на Даньку.

После сделанных вчера Ярославом признаний, таких шокирующе-непростых, любой на его месте испытывал бы смущение перед объектом своей откровенности. Но Лизе очень хотелось бы знать: только ли разговор был тому причиной? Или все, что за этим последовало, тоже входит в число причин, сегодня выбивающих Ярослава из равновесия?

От этих мыслей Лизу отвлек Смоляков. Вышел из ванной в возмутительно свежем и бодром виде, словно ухитрился откупиться от нависшего над ним похмелья так же, как откупался от встречавшихся ему на трассе гаишников.

Впрочем, ненадолго нахмурился, покосившись от порога вначале на Лизу, потом на Ярослава. Но не стал ни о чем их спрашивать, вместо этого опять лучезарно улыбнувшись Даньке.

– Смоляков, исчезни с его глаз! – распорядилась Лиза, теперь пытавшаяся докормить ребенка, глотающего свой завтрак уже не так усердно, как вначале. – А то он тебе в ответ улыбается, и у него каша изо рта выпадает!

– Да просто, Лизок, ты снова все делаешь как-то не так. Давай его сюда! – Смоляков переставил детскую чашку, а самого детеныша усадил к себе на колени. – Положите мне что-нибудь поесть самому? А с этим корешем мы сейчас разберемся.

– Смоляков, я прям стесняюсь спросить, откуда такой опыт и ловкость рук, – проворчала Лиза, ставя перед ним тарелку с только что приготовленной яичницей.

– Своих детей пока нет, если ты на это намекаешь, Лизок. Но была маленькая дочка у моей жены, пока жена тоже была.

– Так… это уже становится интересным, – Лиза тоже присела за стол с тарелкой, развернувшись в его сторону. – А куда потом обе делись?

– Ну не сложилось, – он усмехнулся, взглянув на собеседницу, рассматривающую его с нарочитым вниманием. – Нет, они не сбежали, как ты тут сейчас подумала. Не отрицай, Лизок, у тебя ж на лице все написано!

– Да и не отрицаю! Этот вариант сам напрашивается в первую очередь.