Дарья Кожевникова - Поцелуй отложенной смерти [litres]

– Лизок, ты там? – окликнули ее из-за двери раздевалки, заставляя оторваться от мрачных мыслей. – Тут тебя Петр Павлович спрашивает.

– Иду! – настраиваясь на рабочий лад, Лиза решительно сунула трубку в карман, а сама направилась к выходу.

Еще раз ее отвлекли телефонным звонком уже ближе к вечеру. Смоляков. Просто сообщил ей, что она оказалась права, а также напомнил, что с утра будет ждать ее в машине возле приемного покоя, как они и договаривались.

Но, как и следовало ожидать, утром после смены Лиза натолкнулась на него ни в какой не в машине, а прямо за дверями приемника, куда он подошел ее встретить. И так как с утра накрапывал дождик, то сразу заботливо раскрыл над ней зонт:

– Привет, Лизок! Как отработала?

– Жива, как видишь, – буркнула Лиза. – Где твой тарантас? Пойдем. Расскажешь мне новости. Ярослав на работе?

– Ну а где ж ему еще быть? Если ты опасаешься каких-то осложнений в событиях, то их вчера не было. Я как раз собирался приступить к своей разведывательной деятельности, когда ты позвонила. После этого я решил по-простому перезвонить своему недавнему собутыльнику, чьим номерком запасся, и прямо спросил: не слышал ли он ту же новость, что и я, про Кешу? Оказалось, слышал. Парень не слишком хорошо помнил, кто я и что. Но тот факт, что я догадался внести себя в список его абонентов, развеял все его сомнения на мой счет. Так что он мне изложил все события так подробно, как только знал сам. Официально Кешу нашли вчера рано утром. Но, по предварительным слухам, умер он как минимум накануне вечером. Дружки его разыскивали, по делу. Подробностей не знаю, но нашли уже только тело и сбежали, оставив дверь приоткрытой, чтобы труп не слишком залеживался. Сбежали еще и потому, что квартира оказалась перевернута вверх дном, как будто у Кеши что-то очень рьяно искали. Кто и что – неизвестно. Также история умалчивает о том, что с ним самим могло случиться. И если, как ты говоришь, во всем виновата паленая водка, то вот и гадай теперь, сам ли он переусердствовал, поминая приятеля, или чья-то добрая ручонка что-то ему специально в стакан подлила. – Подойдя к машине, Борька открыл перед Лизой переднюю дверь.

– Да… – усевшись, Лиза вздохнула, помолчала, все обдумывая, а потом решила: – Я считаю, что должна поехать к следователю. К нашему следователю. И рассказать ему, что эти две смерти, Лужайкина и Кеши, могут быть связаны между собой и с тем, что он сейчас расследует. Мне это сразу стоило сделать, как только я вышла в тот раз из больницы! И теперь я наверняка немало чего выслушаю за эту вот проволочку… но что поделать? Упущенного времени уже не вернуть. А дальше молчать я не имею права. Следователь должен все это узнать!

Все, кроме последнего произнесенного Лужайкиным слова. И кроме инцидента на кладбище с похищением Ярослава и последовавшими за этим событиями. Этого Лиза не выдала бы никому, наверное, даже под пытками, а не то что по доброй воле. Но она считала, что именно эта информация следователю мало чем могла бы помочь. А вот навредить Ярославу – запросто!

– Ну, ты только подумай, как бы поскладнее все следаку изложить, потому что про мои шпионские игры, я думаю, не стоит упоминать, – подал голос Борька, вторя ее мыслям. – Не хочу закладывать парней, которые мне доверились в минуту откровенности.

– Тоже верно. Ладно, по дороге продумаю, что и как говорить. А пока просто ему позвоню, чтобы о встрече договориться.

Как выяснилось из телефонного разговора со следователем, он и сам хотел бы встретиться с Лизой в самое ближайшее время. Но сейчас, с утра, в очередной раз оказался занят, так что у Лизы нашлось время не только на размышления, но еще и на недолгий отдых, и даже на то, чтоб ванну принять. И даже с Веркой она успела встретиться по пути из дома к Борькиной «Мазде», на которой он собирался отвезти ее в Следственный комитет.

Вера с сыном попались им навстречу, откуда-то возвращаясь, и Лиза просто не могла не заметить, как изменилась ее соседка за эти два дня. Улыбка, глаза… Они словно заискрились, наполнившись жизнью! И даже голос у Верки зазвучал по-другому, когда она поздоровалась с попавшейся ей навстречу парочкой.

Лиза ответила, сама не зная, чего она сейчас больше испытывает: ревности и злости на Верку или же какого-то женского сочувствия к ней, одинокой, с ее нечаянной радостью. Долгой ли? Или Ярослав ее тоже просто использовал, чтобы окончательно расставить все точки над «и» в их отношениях с Лизой? Тогда вот его одного и следовало бы винить во всех Лизиных переживаниях! Потому что Верка-то знать ни о чем не могла, когда он начал зубы ей заговаривать! Все, что она увидела, придя за сыном на пляж, – это Лизу, загорающую в компании со Смоляковым! А Ярослав был словно сам по себе, так почему бы ей было и не ответить на его попытку завязать с ней беседу?

Садясь в машину, снова с заботливо открытой Смоляковым дверцей, Лиза едва не зарычала от злости сразу на всех мужиков! А в особенности на того, у которого непонятно что делается в голове. И вот на этого тоже, вечно ухитряющегося оказаться у нее под рукой, да у других на виду, так что люди, глядящие на них со стороны, вполне могли счесть их парой, даже не догадываясь, что Лиза терпеть не может это усатое чудовище!

В таком настроении, в отсутствие душевного равновесия, начало разговора со следователем получилось у Лизы довольно сбивчивым. Но главное, самую суть, она сумела до него донести. После чего, как и ожидала, выслушала суровую отповедь по поводу того, что сразу не заявила о попытке своего похищения, со всеми из этого вытекающими событиями… с теми, которые решилась озвучить.

Исключая из повествования Смолякова, она вынужденно умолчала также и о подробностях сделанного на нее заказа. Вместо этого сразу связала сделавшего ей предупреждение Лужайкина с пресловутым Кешей, якобы тот когда-то навещал товарища в больнице, и она его там запомнила – все равно никто уже не мог опровергнуть ее слова, – а потом случайно узнала его в морге. Про Ярослава и вовсе не было речи.

– Хорошо, Лиза, что хоть после этого у вас хватило ответственности и здравого смысла обратиться ко мне с этими новостями, – проворчал следователь, уже остывая. – Потому что нашим сотрудникам ваш Лужайкин мало что рассказал на смертном одре. У уголовников, видишь ли, понятия существуют. А теперь вот выясняется, что его убрали сразу после попытки похищения! Конечно же, давая свои последние показания, он прикрывал не того, кто его убил, а своих сообщников. Но прикрывал-то только от полиции. И вот, почти сразу за его гибелью последовала эта, вторая смерть, по вашим утверждениям, его давнего знакомого! Вам стоило еще вчера мне позвонить по поводу этого Лодочника!