Наталия Антонова - Фурия XXI века

– Еще как настораживает…

– В случайность не верится.

– Да, либо их убил один и тот же человек…

– Либо?

– Либо кто-то из близких девушки вычислил убийцу и отомстил ему.

– Ты хочешь сказать, что Мерцалов убил Сашу?

– Он мог сделать это ненамеренно.

– То есть?

– Помните Свету Трегубову?

– Ну?

– У нас есть свидетельство того, что Мерцалов пытался похитить девушку.

– Трегубовой повезло, ее отбила Агриппина Павловна.

– А Саше нет…

– И ты предполагаешь, что она выбросилась из машины?

– Не знаю, выбросилась она сама или ее выбросил Мерцалов.

– Это мог быть вообще не он…

– Мог, ведь преступник не найден.

– Я подниму дело и поговорю с тем, кто его вел, – сказал Шура. Он закрыл папку. – Это я возьму с собой.

– Конечно.

– А теперь давайте отдохнем от работы.

– Давайте. Ты написал какую-нибудь новую песню?

– Увы.

– Тогда спой что-нибудь из уже имеющегося.

Морис сходил за гитарой, вручил ее Шуре, и все вышли на крыльцо.

На небе показался месяц, светлый, как кусочек хрусталя, покрытый сахарной пудрой. Дневной зной отступил, и из глубины сада ветер доносил запах влаги и цветов.

Шура пробежал пальцами по струнам, прислушался, склонил голову набок, помолчал, полминуты и запел:

На следующий день была суббота. Тем не менее Наполеонов уехал на работу. Мирослава в задумчивости сидела возле домашнего телефона и гипнотизировала его взглядом. Дело в том, что она сомневалась, позвонить ли Сашиным родным сегодня или все же отложить до понедельника…

С одной стороны, в субботу больше шансов застать их дома. С другой стороны, не хотелось портить людям выходные напоминанием о недавней еще и, скорее всего, незажившей ране. К тому же в первую очередь поговорить Мирослава хотела с мамой Саши. Женщина, скорее всего, будет дома одна именно в будни… Говорить со всеми домочадцами разом не хотелось.

Телефон, не выдержав ее пристального взгляда, зазвенел. Мирослава сняла трубку.

– Да.

– Доброе утро, любимая невеста, – донесся голос Иннокентия.

– Кеш, – виновато отозвалась Мирослава, – мы больше не жених и невеста.

– Вот как? – почти не удивился он.

– Ага, я расплатилась с детективом.

– Выяснила, что хотела?

– Да.

– А мы не можем просто погулять, посидеть в «Жемчужине»?

– Можем, конечно, – замялась она и тут же оживилась: – Слушай, Кеша, у нас завтра пикник намечается. Приезжай, а?

– Много народу будет?

– Да нет, не очень. Соберутся свои.

– Свои – это кто? – уточнил Иннокентий.

– Мы с Морисом, Дон.

Иннокентий хмыкнул в трубку.

Мирослава не обратила на это ни малейшего внимания и продолжила:

– Мои тетя Виктория с мужем, тетя Зоя, Люся, опера, некоторые с женами. Вот, собственно, и все.

– Вы все свои, – осторожно проговорил Иннокентий, – а я не пришей кобыле хвост…

– Ну что ты! Ты же мой друг! Друг же?

– Друг, – грустно согласился он.

– Не слышу в голосе оптимизма!

– Друг, – повторил он более жизнеутверждающим тоном.

– Вот, другое дело, – похвалила она.

– Во сколько сбор?

– Приезжай часам к одиннадцати.

– Хорошо, я приеду.

Первой приехала тетя Зоя, Морис сам завел ее скромную «Ниву» в гараж.

Он не был близко знаком с Зинаидой Петровной Романенко, но эта строгая, на первый взгляд, женщина была ему симпатична. Он знал, что ее муж погиб в Афгане, второй раз замуж она выходить не захотела и одна вырастила сына Виктора, который, как догадывался Миндаугас, служил в спецназе и, судя по скупой информации, оброненной Шурой и Мирославой, постоянно пропадал в горячих точках.

Морис попытался занять Зинаиду Петровну, окружить ее вниманием, но она, мягко коснувшись его руки, улыбнулась:

– Вы занимайтесь своими делами, а я немного погуляю в саду.

– Вы уверены? – спросил он.

– Абсолютно, – снова улыбнулась она, – я люблю гулять в одиночестве.

– Хорошо, – ответил Морис, хотя голос его звучал при этом не слишком уверенно. С минуту он посмотрел вслед тете Зое, а потом все-таки решил уточнить у Мирославы, правильно ли он поступил.

Волгина наводила порядок в комнатах для гостей на тот случай, если кто-то решит отдохнуть, например, прилечь или вообще останется на ночь.

– Тетя Зоя приехала, – проговорил он, приоткрыв дверь.

– Я слышала звук машины…

– Она захотела прогуляться в одиночестве по саду.

– Да, она любит такие прогулки.

– То есть это ничего, что я оставил ее одну?

– Конечно, – успокоила его Мирослава.

Вскоре прибыла тетя Виктория с мужем Игорем. Викторию Морис любил и к ее мужу относился доброжелательно. Его не смущало, что Игорь был на 16 лет моложе жены, которую обожал и чуть ли не в буквальном смысле сдувал с нее пылинки.

Виктория была писательницей и пользовалась большой популярностью у читающей публики. Издатели к ней тоже благоволили, так как она не только приносила им хороший доход, но и действительно была интересным писателем. Писала Виктория почти все – рассказы, повести, детективы, стихи, реже пьесы и романы о жизни.

Обе тети внешне были одновременно похожи друг на друга и непохожи… Черты лица, глаза, волосы говорили о том, что они близкие родственницы, и в то же время характеры у них были разными, и именно они делали их непохожими.

Строгая, подтянутая, спокойная Зоя иногда терялась на фоне яркой, искрящей эмоциями и идеями Виктории. Даже их одинаковые по форме и цвету глаза выглядели непохожими и по-разному глядели на мир и окружающих их людей.

Виктория чмокнула племянницу, схватила ее за руку и потащила в сад разыскивать Зою. А Игорь, заведя в гараж «Ауди», сказал Морису, что поступает в его полное распоряжение, и они отправились на кухню.

Миндаугас слегка беспокоился, достаточно ли он замариновал мяса для шашлыков, на что Игорь ответил, что, на его взгляд, даже много и они столько не съедят.

– Шура съест, – машинально проговорил Морис, и Игорь расхохотался.

Одна за другой стали прибывать машины оперативников. Капитан Ринат Ахметов прибыл вместе с женой Гузелью – очаровательной молодой женщиной. Пятилетней дочки Гули на этот раз с ними не было. Ринат обожал своих девочек и готов был ради них на все. В глубине души Ахметов был бесконечно благодарен судьбе за Гузель, а жене за то, что она была идеальной супругой полицейского. Никогда она не упрекала его за бессонные ночи, поздние возвращения домой и за выходные, которые вдруг оказывались рабочими днями, нередко нарушая все то, что она на них запланировала.