Наталия Антонова - Фурия XXI века

Сама Гузель подходила к этому философски – она знала, кем работает ее будущий муж, замуж она вышла по любви. Никто ее насильно в загс не тащил.

Сама она безумно любила то, чем занималась, а именно романо-германскую литературу и языки, писала диссертацию о творчестве Гёте и не представляла, что кто-то запретит ей отдаваться любимой работе. Так что и муж имел полное право любить свою работу и выполнять ее добросовестно.

Следом за ними прибыла «Лада Веста» Валерьяна Легкоступова, который был классным фотографом, и сделанные им кадры потрясали воображение даже самого последнего сухаря.

Все считали, что Валерьяну следует снимать красивых девушек и прекрасные виды природы, а он работал в полиции и снимал места преступлений и жертв, удивляя своим талантом оперативников и следователей. Наполеонова он не раз и не два доводил до белого каления каким-нибудь бликом, падающим на лужу крови или игрой теней на лице убитого.

Однажды он умудрился придвинуть здоровенный фикус в кадке поближе к жертве, считая, что так фотография будет выглядеть более художественно. Наполеонов до сих пор не понимал, как он тогда удержался и не придушил Валерьяна. Ангелом-спасителем выступила Василиса Воеводина – начальник убойного отдела. Она вкатила Легкоступову выговор за художественную самодеятельность, а Шуре накапала чуть ли не полстакана валерьянки. После того случая Валерьян обуздал свой жаждущий прекрасного талант и уже не совершал того, что могло помешать следствию. Но тем не менее его постоянно заносило, и он изо всех сил стремился придать ужасному и отвратительному хотя бы намек на возможную красоту.

Здороваясь со всеми присутствующими, Валерьян не отрывал взгляд от Мирославы. Оказавшийся рядом Ринат толкнул его в бок.

– А, что? – растерянно удивился Валерьян.

– Птичка пролетела, – сказал Ринат.

– Птичка?

Легкоступов, осознав наконец, что смотреть, не мигая, на Волгину не вполне прилично, попросил разрешения поснимать в саду.

– Конечно, – улыбнулась Мирослава, – только не очень пугайся, когда из какой-нибудь аллеи тебе навстречу выплывут две прекрасные дриады.

– Дриады? – Ясные серые глаза Валерьяна снова устремились к Мирославе.

– Ну, или нимфы, – улыбнулась она.

– Я их сфотографирую, – неуверенно сказал он.

– Да, если они согласятся, я имела в виду своих тетушек – Зою и Викторию.

– Тетушек?! – непонятно чему обрадовался Валерьян и скрылся в чаще.

Любава Залеская приехала на машине своего коллеги Аветика Григоряна. А ореховоглазый красавчик-блондин Дмитрий Славин привез с собой известную местную художницу Лидию Заречную.

Мирослава успела заметить, как опечалились глаза Любавы. Но к Залеской уже устремилась Гузель, которая приобняла девушку и стала горячо рассказывать ей о том, какие чудесные розы недавно расцвели на даче ее мамы и что именно там сейчас отдыхает их доченька Гуля.

Эксперт-криминалист Афанасий Гаврилович Незовибатько прибыл со своей женой Оксаной, которую все любили за добрый характер и кулинарные способности.

Наполеонов привез секретаршу Эллу Русакову, которая в первый раз была в доме Мирославы, но почувствовала себя абсолютно своей в первую же минуту, как выбралась из машины. Она встряхнула своей густой челкой и тут же защебетала, как ей здесь все нравится.

– Василиса не приедет, – сообщил Наполеонов.

– Почему? – спросила Мирослава.

– Она вся в своем любовном романе.

– Понятно.

Иннокентий приехал последним, когда уже мужчины жарили шашлыки, а Ринат кипятил чай с мятой и мелиссой в настоящем русском самоваре, который когда-то притащил Мирославе Шура. Чаще всего он простаивал без дела…

– Надо же, – восхитился искренне Незовибатько, – татарин лучше всех ладит с русским самоваром.

– Потому что я российский татарин, – со смехом отозвался Ринат.

Мирослава перезнакомила Иннокентия со всеми теми, с кем он не был знаком, и отправилась помогать Морису, Игорю и тетушкам накрывать на расставленные на полянке перед домом столы.

– Ну что, – поднял свой бокал Наполеонов, – давайте выпьем за всех нас и за этот день, который собрал нас всех вместе. Ведь нам удается это, к сожалению, очень редко. За счастье и любовь!

Все его дружно поддержали.

Гости разъехались, можно сказать, за полночь. Ночевать не остался даже Шура. Тети тоже отказались, как Мирослава их ни уговаривала.

Наступил понедельник. Мирослава набрала номер домашнего телефона Костиных. Трубку подняли после третьего гудка. По короткому «алло» Мирослава постаралась угадать, кто ее снял. Голос звучал довольно молодо, но сердце подсказывало ей, что это мать Саши Костиной – Татьяна Прокофьевна.

– Здравствуйте, – проговорила Мирослава, – я хотела бы поговорить о Саше.

В трубке воцарилось ошарашенное молчание и минуту спустя раздалось:

– О Саше?! Но Саши нет!

– Я знаю.

– Кто вы?

– Детектив Мирослава Волгина.

– Детектив? У вас есть новости? Вы нашли убийцу?

Мирослава догадалась, что Костина приняла ее за сотрудника полиции. Переубеждать ее она не стала, опасаясь, что Татьяна Прокофьевна просто положит трубку.

– Некоторые новости есть, – осторожно сказала Волгина, – могу я подъехать к вам?

– Да. Когда?

– Сейчас.

– Приезжайте, я буду дома.

Мирослава добралась до Костиных довольно быстро, дверь ей открыли почти мгновенно и предложили войти.

Оказавшись в полумраке гостиной, Мирославе больше всего хотелось попросить хозяйку раздвинуть шторы и впустить в комнату свет, но вместо этого она опустилась на указанный ей диван и тихо спросила:

– Вы мама Саши, Татьяна Прокофьевна Костина?

Женщина молча кивнула.

– А я детектив Мирослава Волгина. – Она развернула удостоверение.

Но Костина отстранила ее руку и спросила:

– Какие у вас новости? Что нашла полиция?

Обманывать убитую горем женщину Волгина не стала.

– Я не знаю, что именно к этому времени по вашему делу известно полиции.

Татьяна Прокофьевна посмотрела на нее с удивлением:

– То есть?

– Я частный детектив.

– Не понимаю…

– Я веду дело, которое, я почти уверена, связано с вашим.

– Вы обманули меня, чтобы?…

– Нет! – не дала договорить ей Мирослава. – Я вас не обманывала, я действительно уверена, что гибель вашей дочери связана с делом, которое я расследую.

– Уходите! – крикнула Костина и, внезапно обмякнув, прошептала: – Пожалуйста.

– Если я уйду, – вздохнула Мирослава, – то, возможно, вы никогда не узнаете, кто погубил вашу дочь.

– Уходите. У нас нет денег на частного детектива.

– Я не требую с вас денег.

– Предлагаете благотворительность? – горько усмехнулась женщина.