Павел Орлов - Оперативный гамбит

С точки зрения закона сделка в порядке — все документы оформлены надлежащим образом, чему я, собственно, совсем не удивился. В предыдущих случаях с Мамедовой, Беловой и Кузнецовым все так же было чисто. Только вы дальнейшую судьбу перечисленных граждан помните?.. Но для нас важно другое: еще одна сделка с «Агасфером» — и еще один труп. И поэтому сейчас для меня Раджабов — это еще один шанс выйти на Мещерякова. Только… как?!

Неизвестно, сколько бы еще продолжалась вся эта история в режиме пассивного накопления информации, если бы не определенное печальное событие, происшедшее в жизни одного из наших сотрудников. Как говорится в пословице: «Не было бы счастья — да несчастье помогло…»

У Миши Уварова из коррупционного отдела нашей конторы умерла тетка. Своих детей у нее не было, поэтому Мишку она почитала за сына и еще при жизни завещала тому свою однокомнатную квартиру где-то на улице Котина. С Уваровым мы учились на одном курсе в Академии МВД и были если не друзьями, то, по крайней мере, добрыми приятелями, поэтому он попросил меня помочь с машиной в день похорон. Я был «на извозе». Рано утром встретил каких-то дальних родственников, приехавших из Вологды, потом смотался в магазин — купили венок, а уже перед самой поездкой в морг вдруг сообразили, что не взяли теткины военные медали, которые остались у нее на квартире. Пришлось мчаться мне, поскольку всем остальным уже надо было ехать на церемонию прощания. Миша дал мне ключи от квартиры и подробно объяснил, как найти теткин дом, какой код на двери подъезда и в каком именно шкафчике лежит шкатулка с наградами.

Я подъехал со стороны Ленинского проспекта и, в соответствии с уваровской схемой повернув направо, обнаружил, что эта улица Котина мне, оказывается, хорошо знакома. Она находится совсем рядом с тем самым рынком «Юнона», где мне частенько приходилось в свое время бывать и к которому, как я уже говорил, имеет притяжение Раджабов. Надо же! Сколько раз здесь проходил, и улицу эту не раз видел, а как она называется — узнал только сейчас. Впрочем — ничего удивительного: я ведь всегда с другой стороны подъезжал — по Казакова. А из трамвая или из маршрутки — сразу на рынок, и по жилым кварталам шататься времени не было.

Правда, на тот момент у меня никаких конкретных идей еще не возникло. Они появились несколько позже, когда уже во время поминок мы с Мишей вышли на лестницу перекурить, и он неожиданно спросил:

— У тебя адвоката приличного нет? Желательно по гражданским делам.

— Надо поспрашивать. А ты что — разводиться собрался?

— Если бы… — вздохнул Уваров. — С теткиной квартирой проблемы могут возникнуть.

— Какие? — удивился я. — Ты же сказал, что завещание на тебя оформлено.

— Оформлено на меня, да. Но, понимаешь, тут вот какая ситуация. У тети Оли муж был, дядя Гриша, который умер еще восемь лет назад. А у этого мужа есть сын от первого брака. Он, правда, тут был всего раза три — не больше, я его раз в жизни и видел-то. Живет где-то на Урале — в Перми вроде… Теткин муж оттуда родом.

— Мишаня, ты мне объясни, ради Христа: причем тут этот твой родственник?

— В том-то и дело, что может быть причем! — Михаил затянулся сигаретой и продолжил: — Тетка-то квартиру эту вместе с мужем покупала, так что фактически его доля собственности там тоже есть. А его сын — прямой наследник, так что на долю вполне может претендовать.

— Мало ли на что он может претендовать… Завещание-то на тебя одного.

— Я же говорю — может претендовать. По закону. А так-то он, может, и вообще не всплывет. Последние три года о нем ни слуху ни духу. Но, в принципе, тут надо с адвокатом поговорить, который во всех этих тонкостях разбирается.

— Поговорить надо — на всякий случай… — заметил я и, сделав пару затяжек, вдруг вспомнил опять про Витю Дудникова. — Вообще-то у меня адвокат свой есть. Он, правда, по уголовным делам спец, но если надо, то и за гражданское дело возьмется. Только ты пока все равно волну не гони.

— Может, и обойдется, — согласился Миша. — Все равно сейчас бумажной возни с этой квартирой будет — не дай бог. А когда этим заниматься?

— Ты ее продавать будешь?

— Не знаю пока — наверное… Тоже еще геморрой! Кинуть могут.

— Могут. У меня как раз корки по одному такому деятелю.

— Во! — усмехнулся Уваров. — Вот ему квартиру и продам — по знакомству… Ладно, пойдем — еще по граммульке примем, помянем тетю Олю…

Поздно вечером, стараясь ехать не торопясь, ибо после поминального стола (где я был крайне сдержан, но все же…) встреча с автоинспектором не сулила ничего хорошего, я перебирал в памяти подробности прошедшего дня. Вспомнился, в том числе, и разговор на лестнице. Наверное, именно тогда у меня мелькнула некая идея, на которую меня натолкнула фраза, брошенная Уваровым с усмешкой: «Вот ему квартиру и продам…» Строго говоря, это даже была еще и не идея, а так — кое-какие наметки, ибо до самой идеи было еще далеко. Но отправной момент уже был: а что, если и вправду подсунуть Раджабову некую квартиру, чтобы всю их цепочку проследить? Ту же уваровскую, к примеру, — другую-то где мы возьмем?..

Повторяю, это были еще просто абстрактные рассуждения. Но просто так уж получилось, что именно в этот вечер — часов около одиннадцати — мне позвонил Сережа Цветаев из отдела специальных операций. Звонил он совсем не по работе. Его жена — учительница — хотела организовать для своего класса экскурсию в Русский музей, и Цветаев через мою маму просил уточнить, как это делается, сколько это может стоить и так далее. Мама в тот вечер уехала в гости к подруге, и наш разговор был, собственно, ни о чем. Я просто обещал, что сам у нее все выясню и Сергею завтра перезвоню. О работе тоже немного поболтали — менты без этого не могут.

Вот так в моей голове причудливым образом и смешались: Раджабов, торгующий барахлом на рынке и квартирами, из которых он попросту вытеснял законных обитателей; незнакомый мне уваровский родственник с далекого Урала, могущий претендовать на квартиру в Санкт-Петербурге, о чем он, впрочем, скорее всего и не ведает; сама эта квартира, расположенная в двух шагах от рынка, где Раджабов является частым гостем; Сережа Цветаев и его отдел, ведающий таинственными специальными операциями, среди которых есть одно более-менее понятное направление — оперативное внедрение. И выкристаллизовалась эта фантасмагория в некую, повторяю, идею, суть которой заключалась в оперативном внедрении нашего сотрудника в раджабовские — а вернее сказать, в «агасферовские» — дела под личиной уваровского родственника из Перми.

Предложение это, на первый взгляд, казалось настолько нереальным и где-то даже глупым, что незамедлительно было принято к обсуждению. И, чем дальше мы: я, Платонов, Шишкин и Цветаев — обсуждали его, тем яснее становилось, что из этой глупости при должной организации очень даже может что-то получиться. Естественно, идея базировалась не на пустом месте — прежде чем обсуждать ее всерьез, мы предприняли определенные телодвижения. Сначала я, само собой, заручился согласием самого Уварова — без этого, как вы понимаете, всю эту бодягу и затевать было бы невозможно.