Наталья Александрова - Сокровище Великих Моголов [litres]

Наконец Асаф-бек пожаловался хозяину постоялого двора, пожилому персу с маленькими хитрыми глазами, похожими на две черные гератские маслины.

– Наверное, мне придется вернуться домой, так ничего и не добившись! Наверное, мне придется сказать своему правителю, что я не смог исполнить его повеление! Наверное, я не гожусь для таких поручений! Правитель будет разгневан…

Трактирщик посмотрел на постояльца искоса, чуть насмешливо, понизил голос и сказал:

– Странный ты человек, афганец! Совсем не умеешь делать дела! Совсем не знаешь городских порядков! Совсем не знаешь, как следует поступать в большом городе!

– Я воин! – гордо ответил афганец. – Я умею сражаться. Я умею колоть копьем и рубить мечом. Я умею преследовать врага и отступать, когда нужно. Я привык к чистому воздуху гор и степей. У вас в городе мне душно. Я не знаю ваших порядков.

– Ты платишь мне хорошие деньги за стол и кров, афганец. Хочешь, я дам тебе бесплатный совет?

– Говори!

– Тот служитель, который встречает тебя каждый день, обещает передать твою просьбу помощнику визиря?

– Обещает. Но на следующий день ничего не меняется, как будто он видит меня первый раз. Должно быть, у вас, городских жителей, очень короткая память.

– Если он что-то обещает сделать для тебя – ты должен сделать ему подарок. Таковы городские порядки.

– Подарок? – удивленно переспросил Асаф-бек. – Но за что? Он ведь находится на службе, он должен делать свою работу, чтобы не разгневать повелителя…

– Таковы уж придворные порядки. Между нами, афганец, таковы вообще наши порядки. Без подарка ты здесь ничего не добьешься. Так уж повелось издавна.

– Что же ему подарить? Амжахарское седло? Текинского коня? Дамасский меч?

– Странный ты человек! Придворному служителю ни к чему конь или седло, а тем более меч. На коня он не сможет взгромоздиться, меч он не удержит в руке. Подари ему денег.

– Сколько?

– Сколько сможешь, афганец, но не меньше двухсот мараведи. Аудиенция у падишаха – это важное дело, здесь нельзя отделаться какой-то мелочью.

– Двести мараведи – это большие деньги…

– Ты каждый день тратишь на стол и кров десять – пятнадцать мараведи. Проживешь здесь еще две недели – и столько же денег утекут у тебя между пальцев. Ты потратишь эти деньги впустую и вернешься к своему правителю ни с чем. Конечно, мне это только выгодно, но я хочу тебе добра, афганец!

Асаф-бек поблагодарил трактирщика и на следующий день, когда к нему вышел прежний служитель, протянул ему кожаный кошель с золотыми монетами.

Служитель посмотрел на него с интересом, взвесил кошель на руке, удовлетворенно кивнул и сказал, чтобы завтра сразу после утреннего намаза афганец подошел к западным воротам дворца. Там его будут ждать.

– А как же помощник визиря? Ты скажешь ему обо мне? Ты передашь ему мою просьбу?

– А при чем здесь помощник визиря! – Служитель воздел глаза к небу и махнул короткой рукой с толстыми пальцами. – Мы вполне можем обойтись своими силами.

До конца дня я буквально изнывала на работе. Уселась за свой стол, включила компьютер и бездумно пялилась в экран, делая вид, что погружена в раздумья, даже кофе со Светкой не стала пить, чтобы она не прицепилась с расспросами.

Сотрудники шептались по углам, дамы беспрерывно бегали в туалет – макияж подправить или чашки вымыть, пока Кисляев, выглянувший из кабинета, не пресек это безобразие.

Очень мне не понравился его начальственный голос, а особенно то, как быстро он занял кабинет Сарычева.

Еще не понравился его взгляд. Как будто он что-то про меня знает, но пока придерживает сведения на всякий случай.

Возможно, у меня паранойя, но нужно подстраховаться. Неприятности лучше предупредить, чем расхлебывать.

Рано или поздно менты до меня доберутся, потому что, получается, что я видела шефа последней из сотрудников. Они небось объявили его в розыск и теперь роют землю носом.

Анфиса Павловна сказала, что начальство на ментов давит, поскольку жена Сарычева была какой-то важной чиновницей в городской администрации. Так что ментам нужно поскорее дело закрыть или хотя бы отчитаться о проделанной работе.

Убийцу искать они и не подумают – вот же он готовый, то есть муж. Я его топить не собираюсь, но тут уж каждый за себя. Поэтому я решила сразу определиться.

Значит, я ничего не знаю ни про какое убийство. Сарычев вызвал меня с машиной в качестве личного шофера, я его довезла до объекта, а потом уехала. И на этом варианте буду стоять насмерть.

Как поется в старой песенке? «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не знаю, ничего никому не скажу. Та-та-та».

А тогда нужно предупредить Сарычева, чтобы он говорил то же самое, не впутывал меня. В конце концов, есть у него совесть или нет? Вот и проверим.

Звонить ему с собственного телефона я остереглась. И так уже менты непременно привяжутся, когда проверят телефон его жены и обнаружат в нем мой номер.

Я зашла к Светке, поболтала с ней немного, потом дождалась, когда ее позовет Кисляев, чтобы кофе подала, и набрала на общем телефоне номер Сарычева.

Ответом мне были длинные гудки, это хорошо, стало быть, телефон пока что не разрядился и не валяется где-то в подземелье, где нет сигнала.

Наконец на том конце ответили, то есть я услышала какой-то треск и сопение.

– Арсений Николаевич? – вполголоса заговорила я, сообразив, что это вполне может быть какой-нибудь бомж, который нашел телефон, или малолетний бандит, ограбивший Сарычева. – Перестаньте хрюкать и ответьте человеческим языком.

– Да я это, я, тут связь ни к черту! – прокашлял Сарычев. – Ты где вообще?

«В Караганде», – захотелось мне ответить, но я сдержалась.

– Я в офисе, – заговорила я спокойно и деловито. – Тут была полиция, вас ищут. Значит, завтра и до меня доберутся. Я им скажу, что довезла вас до объекта и там оставила, в квартиру вашу не поднималась, про убитую вашу жену понятия не имела, пока мне сотрудники только что не рассказали. И очень вас прошу, когда вас будут допрашивать, давайте того же и держаться, чтобы наши показания совпадали. Кстати, Кисляев в начальники метит, уже ваш кабинет занял.

– Что значит – когда будут допрашивать? – По голосу Сарычева было слышно, что он вздрогнул и едва не уронил телефон. – Ты что, собираешься им меня сдать?

– Ну, не когда , а если, – поправилась я. – А сдавать вас я ментам не собираюсь, это не в моих интересах. Пока-пока.

Я как раз успела положить трубку на место, когда явилась дико злющая Светка и плюхнулась рядом на стул.

– Ненавижу! – выдохнула она. – Видеть его не могу, как только взгляд на него брошу – сразу тошнит! Трясет просто от одного его присутствия, колотит, плющит и колбасит!