Галина Романова - К северу от любви

— После вашего визита я еще раз провел опрос населения на вверенном мне участке и кое-что выяснил.

Хомутов уселся за стол, трясущейся рукой дотянулся до нижнего ящика, достал из-под старых газет скомканный бумажный листок и положил его на стол.

— Вот это… — указал он пальцем. — Мне сегодня принес мой пасынок — Витька. Нашел, говорит, рядом с тем местом, где женщину по голове ударили.

— Нашел? — выкатил глаза незнакомец. — Где нашел? Рядом с женщиной? В сумке? В кармане?

Мысли Хомутова заметались протравленными блохами. Вот о чем они с Витькой не подумали! Каждый ответ на три его вопроса таил в себе подводный камень. Жутко острый и опасный. Правду? Сказать правду?

— В сумке, товарищ майор, — повесил голову участковый. И принялся тут же импровизировать. — Он ведь, стервец, думал, баба пьяная валяется. Мужик ее привез бухую на машине. По двору прошли в обнимку. Ноги, говорит, у нее заплетались. И в кусты тот мужик ее бросил. Она, говорит, лежит, что-то бормочет. Витька решил, что пьяная.

— И решил поживиться, — закончил за него Дорофеев.

— Да, — виновато глянул на обоих Хомутов. — Полез в сумку, в кошелек. И тут женщина застонала, начала говорить что-то. Витька просек, что не пьяная она. Посветил телефоном, а она вся в крови. Он сумку-то бросил и бегом.

— А что прилипло к рукам на тот момент? — Дорофеев выразительно глянул на бумагу на столе. — Что-то же прилипло.

— Да. Пару тысяч успел выхватить из кошелька. Потом на свету глянул, а между купюр записка вот эта. Хорошо, стервец, только скомкал, не выбросил. Все в штаны сунул и забыл. А тут женщина-то умерла. Вот и…

— Что вот и? — передразнил его Дорофеев, так злостно заскрипев стулом, что у Хомутова потемнело в глазах. — Хотите сказать, Василий Сергеевич, что у Витьки вашего совесть проснулась и он к вам с запиской этой явился?

Хомутов дернул плечами и невнятно пробормотал:

— Типа того.

Повисла пауза, заполненная свистящим скрипом стула под Дорофеевым. Все прекрасно понимали, что участковый покрывал своего пасынка до тех пор, пока это было возможно. Но как только ситуация полезла из-под контроля, он решил рассказать им кое-что. То есть скормить часть правды.

— Сколько на самом деле было денег? — повысил голос незнакомый мужчина и погрозил пальцем. — Только не смейте врать. Я знаю.

— Двадцать с чем-то тысяч. Записка была между купюрами. Витька в самом деле перепугался, потому и затих настолько, — неуверенно проговорил Хомутов.

Он мысленно проклял своего пасынка на веки вечные. Никогда ему еще не приходилось так туго. Никогда не приходилось за чужие грехи трястись.

— Но деньги-то наверняка уже потратил?

Дорофеев, не дождавшись внятного ответа, встал наконец с противного скрипучего стула.

— Чтобы сегодня через два часа он был у меня для дачи показаний под протокол, — застучал он кулаком по столу, за которым ежился в муках совести Хомутов. — Если не придет, доложу о вашем должностном несоответствии.

— Так точно, — поднялся на трясущихся ногах участковый и попытался вытянуться. — Приедет. Сам приволоку за шиворот.

— Вот и хорошо. — Дорофеев сгреб со стола записку двумя пальцами, поморщился. — Изляпали уже наверняка все. Какие теперь отпечатки!

Он за кончики развернул бумагу, вслух прочел текст: «Необходимо срочно встретиться. Кое-что узнал. Давай перед встречей с ними. В том же сквере».

— Писал явно мужчина, — заискивающим голосом подсказал участковый.

И тут же запнулся, наткнувшись на острый взгляд майора.

— Илья Иванович, — подозвал майор незнакомца, показал ему записку. — Почерк не знаком?

Тот замотал головой, читая и перечитывая записку. Участковый, не сводивший с него глаз, мог поклясться, что тот до чего-то додумался. Додумался, но молчит. И вдруг тот поднял взгляд на него и словно внутренности все его рассмотрел, когда вопрос задавал.

— Вы сказали, что, когда ваш пасынок грабил потерпевшую, — начал он, не особо выбирая выражения, — она что-то говорила. Что именно?

Первым порывом было схватить телефон и вызвать идиота сюда — на ковер. Пусть отдувается за свою преступную жизнь. Вовремя опомнился. Им с Витькой надо еще обговорить детали. Договориться, что тому следует говорить под протокол, а о чем умолчать в отделе у Дорофеева.

— Да? Что она говорила? — подключился майор, упаковывая скомканную записку в полиэтиленовый пакетик для вещдоков.

Хомутов почесал макушку. Вспомнил, что рассказывал ему Витька. Пораскинул так и сяк: ничего не было в словах потерпевшей, способного навредить им.

И с кивком проговорил:

— Она шептала что-то вроде «это снова он, это снова он…».

— Я услышал тебя, Игорек, — не без издевки проговорил Иванов, шевельнувшись в кресле, в котором было тесно его грузному телу. — Почти месяц прошел, а у тебя никакой информации.

— Я не всесилен, друг. Делаю что могу.

— И что же ты смог за это время… — Андрей сделал выразительную паузу и не без издевки повторил: — Друг! Что ты смог, расскажи?

— Андрей, я только что полчаса тебе докладывал. — Игорь закатил глаза, встав так, чтобы Иванову это было видно. — Ты меня не слышал, что ли? Опять пил?

Иванов со странной, не вяжущейся с его грузностью резвостью выскочил из кресла, подлетел к другу и произнес, обдав того запахом мяты и корицы:

— А это не твое дело, дружище. Пил я или нет, не твое дело.

— Извини.

Игорь отвернулся. Даже чистое дыхание Иванова вызывало у него тошноту.

— Принимается, — быстро ответил Андрей и вернулся в кресло, с трудом себя в него втиснув.

— Ты хотя бы что-то полезного узнал? О дочери моей? О ее последних часах? О ее исчезнувшем парне? Не смотри на меня так, Игорь, — замахал в его сторону руками Иванов. — То, что ты мне тут говорил, это вода. Никакой конкретики. Мне нужны факты. Голые, черствые факты. Где, с кем, когда? Все!

Сидоров задумался. То, что Андрей был трезв и уже, кажется, не одну неделю, настораживало. Он даже не сорвался на похоронах дочери, что вообще не поддавалось объяснению. После смерти жены он пил почти полгода без остановки, едва не пропустив судебный процесс над ее убийцей. Сейчас не пьет, оно похвально, но…

Но что-то точно поменялось. Тон, которым он с ним разговаривает, взгляд, претензии. Говоря профессиональным языком, Игорь будто утратил степень доверия со стороны Андрея. А это скверно. Грозит проблемами. Проблем Игорь не терпел.

— День, предшествующий убийству, Света провела с подругами, — начал Игорь. — С Валентиной Фроловой и Ириной Ярных. Они были на пляже, потом гуляли, зашли пообедать. Для обеда это, к слову, было уже поздновато, но… В общем, там между ними разгорелся дикий скандал. Ругались громко, не стесняясь присутствующих. Потом Светлана уехала на такси, вернулась со своим парнем. Подруги их встретили. Пошли гулять. После этого — все. Белый лист, Андрей. Свету убили. Ее парень исчез. Никто не может его найти. Никто! Подруги улетели на отдых за границу. Телефоны вне зоны. Я сотни раз пытался до них дозвониться — бесполезно.