Кристоффер Хольст - Летний сон в алых тонах [litres]

– Я очень сожалею о том, что случилось с твоей сестрой, Йенни.

Она кивает. Бог ты мой, ну и жизнь у девочки . Сперва сводную сестру находят убитой, а потом отчим попадает в следственный изолятор. Подобного с лихвой хватит на две биографии с печальной обложкой.

– Если я могу тебе чем-то помочь, то ты только скажи, – говорю я ей.

– Спасибо.

– Должно быть, последние дни выдались для тебя нелегкими.

– Да уж, что есть, то есть… Но я стараюсь побольше отдыхать и читать. Я люблю читать.

Я улыбаюсь ей. Немного необычной девочке, стоящей передо мной. В каком-то роде она напоминает меня саму в ее возрасте. Я ведь поздно расцвела. Потеряла невинность в девятнадцать, а до этого даже на вечеринки не ходила.

Я долго была ребенком. Неуклюжим, неуверенным в себе, но довольно счастливым ребенком, который любил печь булочки с папой, создавать газеты с придуманными репортажами о моих родных и переживать приключения вместе с героями книг о Нэнси Дрю и «Великолепной пятерки» Энид Блайтон.

– Я тоже люблю читать, – говорю я. – Знаешь что? Если тебе как-нибудь захочется прогуляться, заходи ко мне на чашку чая. Я живу в зеленом домике на Редисовой улице. Если захочешь пообщаться, заходи, не стесняйся.

Йенни неожиданно отводит взгляд в сторону, словно не в силах смотреть мне в глаза. Должно быть, мое предложение ее смутило.

– Хорошо, спасибо.

– Никаких проблем. Заходи в любое время.

– ЙЕННИ!

Мы обе дружно вздрагиваем, когда на палубе яхты неподалеку неожиданно появляется женщина в шортах и бикини.

– Поможешь мне с завтраком?

– Иду! – Йенни поворачивается ко мне. – Моя мама.

Она кивает на женщину на палубе. Я окидываю незнакомку беглым взглядом. Она красивая. Натренированная такая. Несмотря на то, что ей должно быть уже лет сорок пять, у нее отлично развит брюшной пресс. Длинные, взъерошенные от соленой воды волосы и прямо-таки до неприличия бодрый вид, если учесть, что ее муж сидит в тюрьме, а падчерица утопла. Я поднимаю руку в качестве приветствия, но женщине, кажется, до меня и дела нет.

– Надеюсь, мы еще увидимся, – говорит Йенни.

– Непременно.

– А вы – проверьте «Инстаграм» Эббы. Она увлечена…

Она приближает свое лицо к моему и шепчет:

– …Бенжамином.

Я сглатываю. Есть ли на этом острове хотя бы одна девушка, которая не увлечена Бенжамином?

– Ладно.

– Ее ник в инсте – Denimbitch.

Вполне подходит.

– Спасибо. Я посмотрю.

Йенни идет по причалу и взбирается на палубу яхты. Ее мама кладет ей руку на плечо, они вместе спускаются в кокпит и принимаются резать хлеб и разливать сок для завтрака. Завтрак, который, по идее, должны были вкушать четыре члена семьи, но который сейчас поглощают только двое.

Какое-то время я молча наблюдаю за ними. Я почти готова согласиться со словами Рози по поводу Лены. Даже мне кажется знакомым лицо этой женщины. Может, я видела ее в телевизионной рекламе? Или на какой-нибудь афише в Стокгольмском метро?

Улучив момент, когда парочка на яхте смотрит совсем в другую сторону, я поднимаю фотоаппарат, который болтается у меня на шее, и делаю два снимка Йенни и Лены, занятых приготовлениями к завтраку. Скоро у меня будут снимки почти всех, кто есть на этом острове. Вот только моя стена не выдержит такого количества фотографий. Что-то должно разрешиться. Я уже в игре.

В детстве папа учил меня, что тот, кто вступает в игру, должен терпеливо доводить ее до конца. А я уже давно в ней. В самом центре этой кровавой игры.

Во второй половине дня между свинцовыми тучами ненадолго проглянуло и вышло погостить солнце. Я сидела на корточках у себя в саду, рядом с грядкой под клумбу у изгороди. В руке у меня была лопата, а рядом лежал большой белый пластиковый пакет с садовой землей, который я купила в магазине «ИКА» за углом.

Когда сегодня утром я возвращалась домой из гавани, меня вдруг осенило – ведь я приехала на Буллхольмен не для того, чтобы убийства расследовать. На самом деле я перебралась сюда, чтобы выращивать цветы и овощи. Чтобы начать жизнь сначала, посадить зернышко и смотреть, как оно растет. Чтобы пить маслянистое шардоне под лучами солнца и вообще наслаждаться жизнью, пока лето не кончится. И вот до сих пор не сунула в землю даже чертов крокус.

Но зато теперь вся тяжелая работа позади. Я вырвала все загнувшиеся растения, которые оставила после себя Анита Ларссон, и собрала высохшие стебли в большой пакет для мусора, который я позже выброшу в компостную кучу. После чего внесла свежей земли с удобрениями. В том же самом магазинчике я купила несколько различных сортов семян плюс горшки с розмарином, тимьяном и лимонным базиликом, которыми теперь собираюсь засадить половину грядки.

– Ты не глубоко сажаешь!

– Что?

– Ямочки для семян нужно делать глубже.

– Ясно.

Рози сидит рядом со мной в шезлонге, который она притащила со своего участка. В виде исключения мы устроились у меня в саду. Хоть какое-то приятное разнообразие. Рози как раз открыла баночку ледяного пива и налила себе в круглый бокал. Я же до сих пор чувствую привкус вчерашнего, поэтому решила повременить с алкоголем до вечера. Рози уговорила меня составить ей компанию в походе в бар при гостинице, чтобы скоротать там вечерок за бутылкой. Вид оттуда на гавань должен быть просто потрясающим. Однако прогноз погоды в моем смартфоне выглядит не слишком оптимистично…

– Добрый день.

Я поднимаю голову, когда чья-то тень падает на меня. Тень человека в костюме. Я выпрямляюсь и стряхиваю землю с джинсов, которые уже успели запачкаться.

– Здравствуй.

Мы стоим друг напротив друга. Черт, я даже не знаю, как мне себя вести. Должна ли я обнять его? Или просто протянуть руку? Все-таки он провел ночь на моем диване. Да чего уж там, он побывал во мне .

А ему в самом деле идет эта улыбка. Ямочки на щеках, крупные губы и двух-трехдневная щетина. Вообще-то мне нравятся бритые мужчины. Помню, я чуть с ума не сходила, когда Даниель решал слегка «отпустить бороду». Так он это называл. Но обычно все его попытки заканчивались тем, что он выглядел как неудавшийся Санта-Клаус.

– Я смотрю, ты занялась огородом, – говорит он.

– Да. Давно пора. Нужно же когда-то уделять время своему участку. Не хочется, чтобы соседи начали меня критиковать.

Он кивает.

– Да, такого никому не захочется.

– Может, подойдешь и обнимешь маму? – кричит Рози из своего шезлонга. – Или ты уже собрался отослать меня домой и вообще всячески игнорировать?

– Уже иду.

Адам подходит к Рози, наклоняется к ней и заключает в быстрые легкие объятия. Впрочем, было бы странно обнимать кого-то крепко в таком шикарном костюме, как у него. Интересно, сколько денег зарабатывает следователь полиции? Адам одевается скорее как те нувориши, которые скупают акции и льют шампанское на грудь своей секретарши. Хотя я, конечно, имею в виду более высококлассный вариант.