Наталья Солнцева - Оборотень по наследству

– По-вашему, я все придумал? Вы доктора расспросите! И этого… приезжего из Москвы. Не мешало бы еще на его девчонку взглянуть! У нее одежда вся в клочья!

– Заявления от граждан не поступало, – отрезал капитан. – Значит, они не пострадали. А ты иди домой, проспись.

– Я выпил-то всего ничего…

Третий страж порядка в звании старшего лейтенанта был среднего роста, крепкий и флегматичный, как сытый котяра. Звали его Василий. Он равнодушно слушал перепалку коллег с охотником.

– У тебя, Савелий, проблемы с головой, – заявил Бутенко. – Свободно можно в психушку сдавать. Одни серебряные пули чего стоят! Ты нам все уши прожужжал: «Оборотень! Оборотень!» – а улики где? Шерсти клок, зуб, коготь или реальный след?

Остальные разразились язвительным хохотом, что изрядно задело охотника.

– Сами вы психи, ребята, если зверя не боитесь. Ему по барабану, кого жрать, – обычного человека или служивого. Он в чинах не шарит! Схавает кого-нибудь из вас и не подавится.

– Где доказательства? Ты тут демагогию не разводи, стрелок! Кого конкретно зверь сожрал? Ась?..

Не дождавшись от Савелия вразумительного ответа, капитан расплылся в улыбке.

– Ну, то-то… Нет тела, нет дела! Шагай восвояси, стрелок, пока мы тебя за хулиганку не привлекли.

– Надо бы могилу под камнем раскопать, – не сдавался охотник. – Поглядеть на останки. Есть там что, или люди зря болтают? Может, кол осиновый вбить на всякий случай. Вдруг поможет?

– Ты в своем уме? – Бутенко постучал согнутым пальцем по своему лбу. – Кто копать-то будет? Дождь льет вторые сутки! И конца не видать.

– Ну, как знаете. Я вас предупредил, ребята! Если чудище кого-нибудь из местных порвет, вам отвечать придется!

Савелий в сердцах махнул рукой и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Непробиваемая тупость полицейских разъярила его. А что с них взять? Они отрицали явление, которого не понимали, и не могли поступать по-другому. Теперь охотник решил обратиться к кладоискателям. Это народ тертый, ушлый и готовый на авантюры. Может, он найдет единомышленников среди них…

Воронин вернулся в усадьбу чернее тучи.

– Съездил? – спросила жена, которая суетилась на кухне. – Они придут?

– Как у нас с ужином? – задал он встречный вопрос. – Ты к семи успеваешь?

Мэри в предвкушении встречи со сценаристом Самбуровым творила чудеса. У нее все горело в руках, все спорилось. Сердитое лицо мужа и раздраженный тон она списала на спешку и большой объем работы. Олег не любит, когда его подгоняют.

Жена Полухина принимала душ и мыла голову в просторной ванной комнате, оборудованной в старинном духе. Вода нагрелась благодаря генератору: роскошь, которой в эти ненастные дни были лишены многие жители поселка. Вечером Ирине предстояло играть роль гостеприимной хозяйки, чему она очень радовалась. Должны же быть хоть какие-то развлечения в этой дыре!

Она с тоской вспоминала свое искреннее восхищение, которое с первого взгляда вызвала у нее усадьба. «Старые вязы» – романтическое название! Все здесь дышало тайной и древними поверьями. Дом был выстроен со своеобразным вкусом и соответствовал английскому стилю позапрошлого века. Множество комнат, гулкие залы, камины, длинные коридоры, каменные лестницы… Окружающая местность показалась Ирине мрачноватой, но и это ей тоже понравилось.

Они с Николаем наслаждались уединением и любовью, строили планы на будущее, увлеченно обсуждали гостиничный бизнес. С какого момента все пошло не так? Ирина столько раз думала об этом, а объяснение не приходило.

Она вытерлась, надела длинный банный халат и включила фен. Из овального зеркала в бронзовой раме на нее смотрела бледная красавица с тонкими чертами лица и мокрыми волосами. В глазах вместо искорок счастья, – затаенной страх и горькая печаль. Пожалуй, с такой внешностью она могла бы сыграть героиню готического романа…

Ирина укладывала прическу и повторяла про себя стихи, которые будет читать сегодня гостям. После ужина они перейдут в каминный зал, и там начнется импровизированное представление.

«Может, Илья Самбуров заинтересуется мной и предложит роль в своем сериале?»

Она тут же отказалась от этой мимолетной надежды. Николай ни за что не позволит ей сниматься. Он ярый противник театра и кино. В чем-то он, несомненно, прав…

«Ради семьи я поставила крест на своей карьере, – подумала Ирина. – А он ничем не желает жертвовать. Для него бизнес важнее чувств!»

Придя к столь неутешительному выводу, она закончила укладку и отправилась одеваться. На сердце лежала невыносимая тяжесть…

Полухин бодрился, но усталость взяла свое, и, пока жена чистила перышки, он решил прилечь на полчаса. Сон мгновенно накрыл его темным крылом и унес в прошлое. Ему снился дядя Эдик, – седой величественный старик, который большую часть жизни посвятил древностям и предметам искусства. Неужели эта страсть погубила его?

События путались, как бывает в сновидениях; картинки мелькали с неимоверной быстротой, и Николай не успевал уловить их смысл. Похоже, дядюшка решил сделать ему выговор… Он сидел в своем любимом кресле с бархатной обивкой и грозил племяннику пальцем.

– Напрасно ты меня не послушал, Коля! Выходит, я виноват перед твоими родителями, женой… и перед тобой в том числе.

– Что вы, дядя? Я вас ни в чем не виню.

– Наследство не принесло тебе добра, – хрипло проговорил старик. – Я поступил опрометчиво, оставив тебе всё! Надо было распорядиться имуществом по-другому. Продать к чертовой матери и не поддавать тебя искушению. Прости! Я не смог… Я слишком привязался к усадьбе, к дому… и даже к тому, чего я не успел доделать. Я переложил на тебя собственные неосуществленные цели. Я эгоист, мой мальчик! Ты, сам того не ведая, стал жертвой моего самолюбия. Но ради справедливости хочу заметить, что я предостерег тебя об опасности…

На этом дядюшкина речь прервалась, и он надолго замолчал. Очевидно, ждал реакции Николая, которой не последовало. Тот просто не знал, что ответить. Они сидели друг напротив друга напряженные, безмолвные. Первым нарушил молчание старик.

– Мое время истекло, – глухо молвил он. – А твое только начинается. Не иди по моим стопам, Коля. Не мне тебя учить, но…

– Вы сделали все, чтобы оградить меня от беды, – перебил племянник. – Вам не в чем каяться!

– А как же Ирина? О ней ты подумал?

– Нет такой минуты, когда бы я не думал о ней! – горячо воскликнул Николай. – Я люблю ее больше жизни! И это не пустые слова.

– Почему же ты не послушал меня?

Слова оправдания застряли у Полухина в горле. Он не мог пошевелить языком, не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Странное оцепенение разлилось по его телу.