Батья Гур - Убийство в субботу утром

Он осмотрел все отделения чемодана, после чего обернулся к Хильдесхаймеру — тот все еще стоял в дверях — и отрицательно помотал головой. Ни записной книжки, ни лекции, ни записок — ничего.

Было два часа ночи, когда главный инспектор Охайон позвонил в диспетчерскую из спальни Евы Нейдорф, продиктовал ее адрес и попросил прислать команду для обыска.

— И еще пришлите специалиста по отпечаткам из отдела судебной экспертизы, — добавил он устало.

Он окинул комнату скептическим взглядом. Она выглядела безжизненной, как будто долгие годы стояла нежилой, однако выделялось несколько мест, где совсем не было пыли. Михаэль прекрасно понял, что это означало.

— Тут определенно кто-то побывал. Работал чисто — отпечатков нет.

Они спустились в гостиную и стали дожидаться полицию.

Хильдесхаймер сидел, обмякнув, в одном из больших кресел, а Михаэль нервно бродил по комнате, пытаясь понять, что же придавало ей такую элегантность. Он рассматривал высокий потолок, альковы с арочными сводами, коллекцию грамзаписей, орнаменты и размышлял о затратах времени, денег и сил, вложенных в этот дом, и о людях с художественными наклонностями, для которых украшение своего жилища служит одним из способов самовыражения. Почему-то эта мысль вызвала в нем враждебность, но в то же время он не мог не испытывать восхищения.

В сотый раз он спрашивал себя — и в конце концов спросил Хильдесхаймера, кто же все-таки мог знать, что такого было в этой исчезнувшей лекции. Тот покачал головой:

— Не имею ни малейшего представления. И куда могли деться лекционные записи, тоже не знаю. У меня все это из головы не выходит, — надломленным голосом добавил старик.

В комнате было очень холодно, и они оба сидели, скукожившись в своих пальто, пока не услышали звонок. Михаэль открыл дверь. На крыльце под проливным дождем стояли Эли и Цилла, его постоянная команда, а позади них — Шаул из отдела судебной экспертизы.

Цилла уже открыла рот, чтобы обрушить на Михаэля упреки: где, дескать, он пропадал всю ночь! Но он опередил ее, изложив последние новости. По лицам помощников было ясно видно: они прекрасно поняли, что означает отсутствие записной книжки и материалов лекции. В заключение Михаэль сказал:

— Снаружи — как обычно: искать следы от шин, отпечатки обуви; внутри — осмотреть каждый клочок бумаги. Все рассортировать, ничего не выбрасывать и никуда отсюда не уезжать до прихода смены; на телефонные звонки отвечайте, но будьте осторожны.

Все трое ринулись на второй этаж.

Пока Михаэль давал инструктаж, Хильдесхаймер тихо стоял в стороне, изучая их лица. Когда троица покинула гостиную, Михаэль объяснил, что они обыщут все комнаты в доме, в числе прочего будут искать отпечатки пальцев, хотя надежды мало — слой пыли тонковат.

Хильдесхаймер глянул так, будто уже вообще ни на что не надеялся, и пробормотал:

— Ева была таким скрытным, замкнутым человеком, а теперь на ее территорию так грубо вторгаются… — Он обреченно вздохнул.

Михаэль деликатно предложил отвезти старика домой, но тот отмахнулся. Он хочет остаться и дождаться результатов обыска. Михаэль кивнул, снял перчатки, засунул их в карман и снова закружил по комнате.

Хильдесхаймер спросил, много ли ночей инспектору пришлось провести вот так, и получил в ответ тяжелый вздох.

— Как вы это выдерживаете, инспектор?

— Стараюсь отдыхать от одного расследования до другого.

Хильдесхаймер деликатно осведомился, как ему удается совмещать семейную жизнь с таким напряжением. Михаэль пожал плечами:

— А кто говорит, что удается? — И с невеселой усмешкой добавил: — Знаете, после развода самое трудное — поддерживать отношения с сыном.

Хильдесхаймер кивнул и больше ни о чем не спрашивал.

Михаэль задержался перед одной из картин, потом загляделся на какую-то статуэтку, наконец, забрел в кухню и уставился на круглый стол в деревенском стиле. Внезапно он почувствовал холод и взглянул в направлении окна… И тут же, взбешенный собственной тупостью, выбежал из кухни с криком:

— Шаул! Шаул!

Шаул примчался бегом, вслед за ним — Цилла. Эли находился в другом крыле и не слышал крика. Михаэль молча ткнул пальцем. Одно из оконных стекол отсутствовало, пол был усыпан осколками, белые прутья решетки погнуты.

Шаул подошел ближе:

— Отойдите с дороги, вы мне загораживаете свет.

Цилла и Михаэль отошли в сторону и встали у порога. Хильдесхаймер поднялся и присоединился к ним — между кухней и гостиной не было двери, только обширный арочный проем. Шаул вышел и через мгновение вернулся с большим портфелем. Надев резиновые перчатки, он произвел осмотр и замеры (порошки, лупа, мощный фонарь), сделал снимки, затем снова удалился; они услышали звук открываемой входной двери, и через несколько минут его голова возникла с наружной стороны кухонного окна, где все манипуляции повторились.

Без всяких усилий Шаул снял решетку и попросил Михаэля выйти к нему. Всем оставшимся на кухне было слышно, как он поясняет: «Посмотрите на решетку; ее согнули и вырвали наружу, затем разбили стекло, чтобы открыть замок, и влезли через окно. А вот след от ботинка — ботинок скреб по стене, пока его обладатель карабкался на подоконник. И взгляните, как разрыта земля под окном; однако он не забыл замести следы от обуви, действовал в перчатках, вышел тем же путем, что вошел, и вставил решетку на место».

Послышался тихий голос Михаэля: «Как вы думаете, чем он погнул решетку?» — «Скорее всего, чем-то вроде железного лома. Вы найдете его где-нибудь поблизости, если, конечно, он не прихватил его с собой».

Их голоса стали удаляться, и спустя несколько минут оба снова появились в кухне. Шаул присел на корточки под окном и начал маленькой щеточкой сгребать осколки оконного стекла в пластиковый пакет, который затем аккуратно уложил в свой портфель.

— Видите, разбитое стекло упало внутрь, и взломщик собрал осколки, но не все. Он также пытался выпрямить решетку снаружи и вставить ее обратно на место. Где здесь мусорное ведро? — Он обернулся к Хильдесхаймеру, и тот указал на обычное место под раковиной.

Шаул поднялся на ноги, осторожно открыл дверцу тумбы под раковиной, вынул корзину для мусора и посыпал ее порошком:

— Лучшее, на что можно надеяться — отпечатки от перчаток. — Он указал на содержимое: — Стекло. — После этого, объявив, что при надлежащем освещении наверняка сможет найти следы от ботинок, направился на улицу к полицейскому фургону и вернулся с двумя большими фонарями, один из которых вручил Михаэлю.

— Давайте выйдем и поглядим, может, вместе найдем следы.

Цилла, не выходя, высунулась наружу. В саду заскользили мощные лучи света. Затем из дальнего конца сада раздался голос Михаэля: «Шаул! Шаул!» Через пару минут Шаул зашел в кухню и снова вышел, захватив свой большой черный портфель. Когда они возвратились, у Шаула в руках был слепок подошвы, который он гордо продемонстрировал Цилле со словами: