Марина Серова - Тот, кто не умеет прощать

Я ведь не заставляла Мещерскую рассказывать всю подноготную о ее материнстве еще в свой первый визит. Мало ли от кого она могла родить ребенка, зачем ей понадобилось убеждать меня, что отец Ярослава именно Павлов? И потом, Лада ведь сама вполне справедливо заметила, что в завещании говорится, что часть своего имущества Павлов оставляет именно ей в качестве благодарности за прекрасную работу.

Ей, Ладе Мещерской, Павлов оставил часть наследства, а вовсе не своему ребенку, которого он даже не соизволил признать официально. По документам Лада мать-одиночка. И никакая экспертиза не выведет на Павлова в качестве возможного отца.

Так чего, спрашивается, Мещерская трясется от страха? Кого она боится? Калачева?

Это предположение вновь заставило меня задуматься. Ведь Мещерская не видела Калачева с тех самых пор, как узнала о своей беременности. То есть минуло уже десять лет. Не видела, если верить ее собственному утверждению.

Я хмыкнула.

У меня ведь более чем достаточно оснований безоговорочно верить Мещерской. Не стану утверждать, что Ладочка патологическая лгунья, это уже крайняя степень. Но, похоже, она из тех людей, для которых ложь — одна из основ существования. Подспорье, так сказать. Не соврешь — не проживешь.

Так вот, что касается Калачева. Может статься, что парочка была в многолетнем сговоре, и оба они так или иначе причастны к гибели Павлова.

Ведь и Калачев солгал мне, что знать не знал, что у Настеньки была какая-то няня. О Мещерской и вовсе не упомянул ни единым словом.

Допустим, они думали о том, что у них подрастает сын, и решили сделать все возможное, чтобы обеспечить его будущее. А заодно и свое, до старости обоим далеко. Мещерская и Калачев постоянно поддерживали связь и выжидали подходящего момента, чтобы осуществить свой замысел. А Лада все это время и так была в шоколаде. Вдобавок блаженный в своем неведении Павлов оставил им обоим кругленькую сумму. Чем не версия?

Однако я тут же досадливо покачала головой.

Если бы дело обстояло именно таким образом, Ладочка бы с пеной у рта продолжала доказывать мне, что знать не знает никакого Костика. Или на худой конец постаралась бы меня поскорее спровадить, а сама кинулась бы звонить своему возлюбленному и подельнику, чтобы предупредить о возможной катастрофе. И оба они постарались бы выкрутиться, не навлекая на себя подозрений. Особенно Мещерская.

А что у меня, собственно, есть против нее? Смотрите, как мальчик похож на отца? Вы серьезно?

Я представила, какую гримасу скорчит следователь Волков, если я заявлюсь к нему с подобным «доказательством».

Однако вместо этого Ладочка в ярких красках расписала мне всю, так сказать, историю любви, не забыв выставить своего бывшего жениха в самом неприглядном свете.

Нет, Мещерская и Калачев, конечно же, не сговаривались. Ладочка действительно питает к своему бывшему жениху отвращение и вовсе не жаждет сообщить ему, что в одиночку растит их общего ребенка. Более того, она панически боится, что сам Калачев каким-то образом докопается до правды.

Но почему Лада так напугана? Уж что-что, а страх у нее был самый что ни на есть настоящий. В этом Мещерская не солгала, она действительно боялась.

Однако причина ее страха была мне непонятна, и я не спешила исключать Ладу Мещерскую из подозреваемых.

Припарковавшись возле своего подъезда, я едва успела выйти из машины, как буквально нос к носу столкнулась с Анастасией Павловой.

— Наконец-то! — возвестила моя клиентка, переводя дыхание, словно только что пробежала марафон. — Куда вы исчезли?! Ваш телефон не отвечает, и дома вас нет! Вы нашли что-нибудь? Вы поможете Виталику?

— Настя, давай поднимемся в квартиру и все спокойно обсудим. — Я решительно пресекла этот поток вопросов, заодно извлекая из сумочки телефон. Так и есть, батарея разрядилась.

— Что-то стряслось? — поинтересовалась я, пропуская Анастасию Павлову в квартиру.

Девушка выглядела очень взволнованной.

— Я была у Виталика! — заявила Настя. — Ну, в смысле, на свидании. Меня сначала пускать не хотели, но мне удалось договориться через адвоката.

Мы прошли на кухню, и я принялась варить кофе, не забыв заодно поставить телефон на подзарядку.

Такой кофеманке, как я, просто немыслимо прожить без кофе более трех-четырех часов.

Занимаясь приготовлением своего любимого напитка, я внимательно слушала Настю.

Что-то произошло, пока я ездила в Самару? Иначе с чего бы юная Павлова так всполошилась.

— Помогите, пожалуйста, Виталику! — Настя умоляюще сжала перед собой руки. — Он в таком ужасном состоянии, его там совсем замучили!

Настя всхлипнула, и я поскорее поставила перед ней стакан с водой. Только истерики мне сейчас не хватало.

Настя сделала несколько глотков и продолжала уже более спокойно.

— Он уже готов признаться в убийстве, которого не совершал, — мрачно сообщила девушка. — Говорит, что толку упираться, все равно все повесят на него, больше не на кого. А так можно пойти на сделку со следствием, убийство по неосторожности.

От злости я сжала кулаки.

Понятно, кто внушает парню такие мысли. Ох уж этот Волков!

— А что говорит адвокат? — поинтересовалась я, разливая по чашкам кофе.

— Адвокат советует ничего не подписывать.

— Правильно, — кивнула я. — Виталию надо держаться во что бы то ни стало. Напишет признание — обратного пути не будет.

Настя вздохнула.

— Я уже не знаю… — Она беспомощно посмотрела на меня. — Я хотела, чтобы его выпустили под залог, но они не соглашаются. Вы сможете помочь?

Я с сомнением посмотрела на Настю. Похоже, отчаялся не только Виталик.

— Настя, — осторожно начала я, — Виталия Сурикова подозревают в очень серьезном преступлении. И других подозреваемых у следствия на данный момент нет. Ты это понимаешь?

Настя застыла с чашкой в руке, устремив на меня широко раскрытые испуганные глаза.

— Вы хотите сказать, что Виталика посадят? — прошептала она.

Мне стало ее жаль.

— Я хочу сказать, что сейчас освободить Виталия под залог не представляется возможным, — пояснила я.

— То есть пусть он продолжает сидеть в тюрьме как преступник?! — возмутилась Настя. — И все будут считать его настоящим преступником! А ведь он не…

— Да, — перебила я рассерженную девушку, — пусть все считают его преступником. Пока. Так будет лучше.

— Да чем это лучше, если невиновный окажется в тюрьме, а преступник будет разгуливать на свободе! — Теперь Анастасия смотрела на меня с неприкрытой ненавистью. — Я думала, что вы нам поможете, а вы!..

— Потому что, если настоящий преступник будет уверен, что за его преступление посадят Виталика, он скорее себя выдаст, — спокойно пояснила я, намеренно проигнорировав заявление клиентки о моей профессиональной несостоятельности.