Кен Фоллетт - Избранные произведения. III том

Вот если бы оказаться в Нью-Йорке! Там он был бы в полной безопасности.

Где же укрыться?

Гарри услышал, что полицейские выбрались из крыльев. Он снова спрятался, как в первый раз.

И понял, что глаза его уткнулись в то, что может решить все его проблемы.

Он спрячется в кофре леди Оксенфорд.

Но можно ли в него залезть? Он высотой пять футов и два фута в ширину. Если бы кофр был пуст, в нем могли бы поместиться два человека. Но он отнюдь не пуст, надо освободить себе место, вынув часть одежды. А с ней что делать? Ее нельзя просто бросить. Но можно запихнуть в собственный полупустой чемодан.

Однако надо спешить. Он прополз среди чужого багажа и схватил свой чемодан. Быстрыми движениями открыл его и запихал внутрь пальто и платья леди Оксенфорд. Ему пришлось сесть на крышку чемодана, чтобы его закрыть.

Теперь надо залезть в кофр. Он обнаружил, что легко может его закрыть изнутри. Однако не задохнется ли он там? Но ведь Гарри проведет в нем не так уж много времени. Конечно, будет душно, но это несмертельно.

Заметят ли полицейские, что застежки открыты? Вполне вероятно. Можно ли защелкнуть их, находясь внутри? Трудная задача. Гарри надолго задумался. Если он прорежет отверстия около застежек, то сможет просунуть нож и как-то справиться с ними. К тому же через эти отверстия будет поступать воздух.

Он достал перочинный нож. Кофр был сделан из дерева, обтянутого кожей. На темно-зеленой коже узор из золотых цветов. Как и в большинстве перочинных ножей, в его ноже было острое шило, предназначенное для извлечения камней из лошадиных копыт. Гарри воткнул шило в середину одного из цветочных орнаментов и нажал. Шило довольно легко преодолело кожу, но с деревом было труднее. Он быстрыми движениями вставлял и вынимал шило. Дерево толщиной в четверть дюйма, прикинул Гарри. Через минуту-другую шило вышло наружу.

Гарри выдернул его. Снаружи из-за структуры обивочного материала отверстие незаметно.

Забрался внутрь. С облегчением обнаружил, что может изнутри манипулировать застежками.

Их было две сверху и три сбоку. Сначала он занялся верхними, потому что они более заметны. Он едва справился с этой задачей, когда снова услышал шаги.

Он забрался внутрь и закрылся.

На этот раз застежки никак не защелкивались. Расправив ноги, он едва мог пошевелиться. Но наконец справился с застежками.

Поза, в которой он застыл, через две минуты показалась нестерпимо неудобной. Он вертелся и извивался, но эти движения не приносили облегчения. Оставалось терпеть.

Ему казалось, что он дышит очень шумно. Звуки снаружи казались глухими, далекими, но все же были слышны шаги за дверью отсека, наверное, потому, что там не имелось ковра и вибрация корпуса ощущалась сильнее. Не меньше трех человек, определил Гарри. Он не мог слышать, как открывается и закрывается дверь, но услышал шаги совсем рядом и понял, что кто-то вошел в багажный отсек.

Чуть ли не над его ухом прозвучал голос:

— Не понимаю, как этот мерзавец мог от нас ускользнуть.

«Пожалуйста, не смотри на боковые застежки!» — в ужасе взмолился Гарри.

Кто-то стукнул по верху кофра. Гарри затаил дыхание. Наверное, кто-то из полицейских облокотился о кофр, подумал он.

Заговорил другой, что находился подальше:

— Нет, в самолете его нет. Мы осмотрели все.

Ему ответил другой голос. Колени Гарри отчаянно ныли. Ради Бога, поговорите где-нибудь в другом месте!

— Но мы все равно его поймаем. Не может он пройти сто пятьдесят миль до границы незамеченным.

Сто пятьдесят миль! Чтобы покрыть такое расстояние, потребуется не меньше недели. Конечно, Гарри может подхватить попутная машина, но в этой глуши его хорошо запомнят.

Какое-то время стояла тишина. Потом послышались удаляющиеся шаги.

Он ждал. Ни звука.

Достал нож, просунул лезвие в одну из дыр и открыл застежку.

Сейчас это давалось ему с трудом. Колени болели так, что он не мог стоять и упал бы, если бы было куда падать. Нетерпеливыми движениями он снова и снова совал лезвие в отверстие. Паника закрытого пространства овладела им безраздельно. Я здесь задохнусь! Попытался взять себя в руки. Боль вроде бы утихла. Он осторожно еще раз просунул лезвие и двигал им, пока оно не зацепило защелку. Нажал. Медная скоба вроде бы поддалась, но лезвие сразу же соскользнуло. Он стиснул зубы и попытался еще раз.

Защелка открылась.

Медленно, изнывая от боли, он проделал то же самое с другой застежкой.

Наконец он сумел распахнуть обе половины кофра и выпрямиться. Боль в коленях была настолько непереносима, что Гарри готов был кричать в голос. Затем начала утихать.

Что же делать теперь?

Из самолета ему не выбраться. До Нью-Йорка он, по всей видимости, в безопасности, но что потом?

Придется прятаться здесь и дальше и попробовать скрыться ночью.

Может быть, ему повезет. Но альтернативы нет. И уж теперь все точно поймут, что именно он похитил бриллианты леди Оксенфорд. Но что еще хуже, поймет и Маргарет. А у него не будет даже возможности с ней поговорить.

Чем больше Гарри об этом думал, тем отвратительнее казалась ему ситуация, в которой он очутился.

Гарри и раньше предполагал, что похищение Делийского гарнитура ставит под удар его отношения с Маргарет. Но всегда был уверен, что он будет рядом с ней, когда она поймет, что произошло, и Гарри попытается как-то все уладить. Теперь могут пройти дни, прежде чем он ее увидит, а если все будет плохо и его арестуют, то годы.

Он представлял себе, что она подумает. Гарри сблизился с ней, спал с ней, обещал помочь найти жилье, а кончилось все сплошным позором — он украл драгоценности ее матери, а саму Маргарет при этом просто не принял во внимание. Она решит, что его с самого начала занимали только бриллианты. Сердце ее будет разбито, она возненавидит Гарри, будет его презирать.

От этой мысли Гарри мутило, он чувствовал себя несчастным.

До этой минуты он даже не отдавал себе отчета в том, как много значит для него Маргарет. Она искренне полюбила Гарри. Все прежнее в его жизни было фальшью — акцент, манеры, одежда, образ жизни, все служило прикрытием. Но Маргарет полюбила вора, парня из рабочей среды, без отца, подлинного Гарри. Ничего более прекрасного в жизни с ним еще не случалось. Если он выбросит это как хлам, жизнь его останется такой, как сейчас, сплошным притворством и обманом. Но она заставила Гарри желать совсем иного. Он все еще надеялся на дом с теннисным кортом, но это не принесет ему радости, если в нем не будет Маргарет.

Он вздохнул. Мальчик Гарри давно уже не мальчик. Он уже взрослый мужчина.

Он открыл кофр леди Оксенфорд. Вынул из кармана кожаный футляр с Делийским гарнитуром.

Открыл его. Вынул гарнитур. Рубины переливались бесчисленными огоньками. «Ничего подобного я больше никогда не увижу», — грустно подумал он.