Кен Фоллетт - Избранные произведения. III том

— Я не верю ее брату. Он кажется мне бесчестным человеком.

— Быть может, вы правы, но мы уже в воздухе и ничего не можем предпринять. Кроме того…

— Я понимаю, меня это не должно больше волновать, — раздраженно прервала Марка Диана. — Но он пять лет был моим мужем, и я беспокоюсь.

— Наверное, когда мы сядем в Порт-Вашингтоне, нас будет ждать сообщение от них, — попробовал успокоить ее Марк.

— Надеюсь, — сказала Диана.

Стюард Дэйви коснулся руки Маргарет.

— Обед подан, леди Маргарет, ваша семья уже за столом.

— Спасибо. — Еда меньше всего занимала сейчас Маргарет. Но от этих двоих своих собеседников она явно ничего не узнает. Маргарет встала.

— Вы подружились с миссис Ленан? — спросила ее Диана.

— Она обещала принять меня на работу, — горько усмехнулась Маргарет. Она отвернулась, прикусив губу.

Родители и Перси уже сидели в столовой. Подавали первое блюдо — салат из омаров свежего шедьякского улова. Маргарет села и механически извинилась:

— Прошу прощения за опоздание.

Отец только взглянул на нее и ничего не сказал.

Она поковыряла салат. Ей хотелось плакать. Гарри и Нэнси бросили ее, даже не предупредив. Она снова отброшена на первую клетку, без средств к существованию, без друзей, которые могли бы ей помочь. Это так несправедливо! Она хотела, подобно Элизабет, действовать планомерно, но все ее замыслы рухнули.

Салат забрали, подали суп с почками. Маргарет проглотила одну ложку. Она почувствовала усталость и раздражение. Болела голова, есть совсем не хотелось. Сверхроскошный «Клипер» теперь казался ей тюрьмой. Они в пути уже двадцать семь часов, с нее довольно. Ей хотелось лечь в настоящую постель с мягким матрасом и множеством подушек и проспать целую неделю.

Вокруг чувствовалось напряжение. Мать выглядела бледной и усталой. Только отец оставался самим собой с красными глазами и дурным дыханием. Перси не находил себе места, был взвинчен, как человек, выпивший слишком много кофе, и то и дело неприязненно посматривал на отца. Маргарет показалось, что он собирается вскоре сделать что-то ужасное.

На горячее предложили выбор между жареной бараниной под соусом и говяжьим бифштексом. Ей не хотелось ни того ни другого, попросила принести рыбу. Ее подали с картофелем и брюссельской капустой. Она заказала Никки бокал белого сухого вина.

Маргарет подумала о мрачных днях, что ждут ее впереди. Она остановится с родителями в «Уолдорфе», но никакой Гарри не придет к ней в комнату. Она будет лежать одна и ждать. Придется сопровождать мать в ее походах по магазинам одежды. Затем они все вместе поедут в штат Коннектикут. Не спросив ее, Маргарет запишут в клуб верховой езды и теннисный клуб, ее станут приглашать на вечеринки. Мать быстренько выстроит для нее светскую программу, и очень скоро появятся «подходящие» юноши, которых будут приглашать на чашку чая, на коктейль, на велосипедную прогулку. Как сможет она заниматься такой чепухой, когда Англия воюет? Чем больше Маргарет думала об этом, тем в большее уныние погружалась.

На десерт предложили яблочный пирог с кремом или мороженое в шоколаде. Маргарет заказала мороженое, и это было единственное, что она съела без остатка.

Отец попросил к кофе коньяку, откашлялся. Он собирался что-то сказать. Может быть, попросит извинения за безобразную сцену, которую он устроил вчера за обедом? На него не похоже.

— Мы с матерью говорили о тебе, — начал он.

— Словно я непослушная служанка! — фыркнула Маргарет.

— Ты непослушное дитя, — сказала мать.

— Мне девятнадцать лет, и уже шесть лет у меня месячные. Разве я все еще ребенок?

— Ш-ш! — Мать была шокирована. — Даже один только факт, что ты говоришь это в присутствии отца, показывает, что ты далеко еще не взрослая.

— Сдаюсь. Разве мне тебя переговорить?

— Твое глупое поведение лишь подтверждает то, о чем мы тебя предупреждали. Ты еще не созрела для самостоятельной и нормальной жизни в обществе среди людей своего класса.

— И слава Богу!

Перси громко засмеялся, отец просверлил его глазами, но продолжал говорить, обращаясь к Маргарет:

— Мы подумали о месте, куда можно было бы тебя отправить, где у тебя были бы минимальные возможности делать глупости.

— Вы имеете в виду монастырь?

Отец не привык к ее насмешливому тону, но постарался сдержаться:

— Такие слова ничуть не улучшат твоего положения.

— Улучшат? Что может улучшить мое положение? Мои любящие родители выстраивают мое будущее, движимые исключительно моими интересами. Чего еще я могу желать?

К ее удивлению, мать Маргарет прослезилась.

— Ты так жестока, Маргарет, — сказала она, смахивая платком слезу.

И вдруг это растрогало Маргарет. Вид плачущей матери подавлял ее строптивость. Она немного оттаяла.

— И чего бы ты от меня хотела? — спросила она почти спокойно.

На это ответил отец:

— Ты будешь жить у тетушки Клэр. У нее дом в Вермонте. Это в горах, довольно-таки далеко, и там ты никому не доставишь неприятностей.

— Моя сестра Клэр — необыкновенная женщина, — поддержала отца мать. — Она никогда не была замужем. Она столп епископальной церкви в Брэтлборо.

Холод гнева охватил Маргарет, но она пока держала себя в руках:

— Сколько лет тетушке Клэр?

— За пятьдесят.

— Она живет одна?

— Если не считать слуг.

Маргарет затрясло от возмущения.

— Это мое наказание за попытку устроить свою жизнь самой, — сказала она нетвердым голосом. — Меня ссылают в горы жить в обществе полоумной старой девы. Как вы думаете, сколько времени я там проведу?

— Пока не утихомиришься, — объявил отец. — С годик, наверное.

— С годик! — Для нее это была вечность. Но они не могут заставить ее пойти на такое. — Что за глупость? Я там сойду с ума, покончу с собой или сбегу!

— Ты не сможешь уехать без нашего согласия, — возразил отец. — А если попробуешь… — Он заколебался.

Маргарет посмотрела ему в глаза. Боже, даже ему стыдно произнести то, что он собирается сказать. Она ждала продолжения.

Он стиснул губы в жесткую линию и заявил:

— Если ты убежишь, мы добьемся признания тебя сумасшедшей и упрячем в соответствующее заведение.

Маргарет даже открыла рот от изумления. Она потеряла дар речи. Она не представляла себе, что отец способен на такую жестокость. Перевела взгляд на мать, но та не решилась посмотреть ей в глаза.

Перси встал и швырнул на стол салфетку.

— Старый олух, ты совсем сошел с катушек! — сказал он и вышел из столовой.

Если бы Перси произнес такое неделю назад, он тяжело бы за это поплатился, но теперь его просто проигнорировали.

Маргарет снова посмотрела на отца. На его лице мелькнуло выражение одновременно виноватое, мерзкое и упрямое. Он знал, что ведет себя недопустимо, но от своих слов никогда не откажется.