Александр Барр - Одна в пустой комнате [litres]

Я хочу орать. Хочу взять табурет и врезать Рите со всего размаху. Припечатать подсвечником по ее свихнувшейся голове. Но Аркадий против.

Аркадий послушно напрягает мышцы. Раздувает щеки. Двигает бровями. А я замечаю на подоконнике вазу.

Он шипит, свистит, морщит лоб. Ноздри Аркадия быстро шевелятся, словно крылья мотылька. А я подхожу к подоконнику и беру в руку цветочную вазу. Как потом напишут в сводках, убийство совершено тяжелым тупым предметом.

Аркадий двигает губами, покусывает их. Он широко открывает рот. Сипит. Он меняет лицо и не дает мне напасть на Риту. Он потеет, а я не могу сопротивляться.

Возвращаю тупой тяжелый предмет на подоконник, и Брэд Питт уносит завтрак в спальню.

Оставляю миску на полу, Аркадий старается больше не рассматривать девушку. Он поправляет миску, подсовывает под край ложку. Ставит рядом кружку. Поворачивает кружку ручкой в другую сторону. Одобрительно качает головой. Затем быстро переставляет кружку в другую сторону и вот сейчас удовлетворенно улыбается.

– Иди на кухню, – слышится голос Риты за спиной. – Сядь за стол. Жди и закрой там дверь.

Она говорит, чтобы минут двадцать ее не беспокоил.

– Сиди тихо! И не выходить из кухни!

Аркадий оборачивается.

Она уже в кресле. Она уже готова к представлению. Она чувствует, что жертва вот-вот проснется.

– Что застыл? Проваливай! – Рита зло шипит, машет на меня руками и старается случайно не разбудить девушку.

Я иду мимо кресла, к выходу. Шторы-веревочки гладят мои плечи и сами наматываются мне на кулак.

Достаточно просто развернуться. Подкрасться со спины. Набросить удавку. От шнурка на коже Риты мгновенно образуется красная полоска. Губы изменят цвет на синий. Глаза вылезут из орбит, как у силиконового китайского шарика анти-стресс.

У Аркадия сильная хватка. Несколько секунд – и с Ритой будет навсегда покончено.

Я отрываю одну веревочку. Растягиваю ее. Смотрю на тонкий спасительный шнурок. Так сильно сжимаю кулаки, что в месте, где намотана веревка, белеют пальцы.

Я готовлюсь. На счет три…

Раз.

Я застываю на месте. Мои сильные ноги – сжатые пружины. Мощные руки Аркадия – стальные тиски.

Два…

Я готов к прыжку. Я готов.

Три.

Аркадий убирает веревку в карман и быстрым шагом идет на кухню.

Сажусь за стол, упираюсь головой в столешницу. Аркадий ждет. Я ничего не могу с этим поделать. Жду вместе с ним.

Вот-вот раздадутся крики. Дверь плотно закрыта, но я знаю, что это меня не спасет. Крик, оглушительный, нестерпимый, вот-вот ворвется в помещение и врежется в уши Аркадия.

Аркадий прижимает к лицу полотенце. Ему страшно. А я чувствую запах ирисок. Переворачиваю полотенце, нюхаю еще раз.

– Ириски.

Сердце Аркадия сбивается с ритма. Я знаю, он тоже знает, что означает этот запах.

Я убираю полотенце, и Аркадий встает к двери. Он сейчас решится, и я ворвусь и спасу девушку.

Рита умеет замаскировать запах формалина. Сладкий химикат меняется. Он еще узнаваем, если ты часто работаешь с формалином, но все больше напоминает запах конфет.

Рита смешивает ингредиенты. Вводит их человеку под кожу, и ткани жертвы подолгу не разлагаются. Благодаря ее изобретению лицо жертвы на долгие годы поселяется на голове одного из манекенов в ее шкафчике.

Она готовит это вещество только в одном случае.

«Когда жертве наступает пора умереть», – хором с Аркадием заканчиваем мысль.

Сейчас начнется симфония крика.

Это мой шанс. Я проберусь в комнату и прикончу Риту. Аркадий опять сопротивляется. Его тело трясется, и он сажает меня на место. Я борюсь с ним. Уговариваю… Бесполезно. Силой с Аркадием тоже не совладать. Остается ждать.

И я жду.

Я знаю, что как только девушка закричит, меня ничто не остановит. Аркадий впадет в свой ступор, и я поспешу на помощь в соседнюю комнату.

Крика все нет.

Если Рита и решила, что сегодня пленница умрет, все равно она не стала бы пропускать утреннюю симфонию.

Девушка еще жива. Я уверен. Или нет?

– Почему я не слышу крик? Кричи. Кричи! – доносится голос Риты из соседней комнаты.

Аркадий напрягает слух.

За стенкой Рита о чем-то беседует с жертвой. Аркадий прислоняет ухо к розетке. Но слов все равно не разобрать. Рита явно чем-то недовольна. Рита говорит, но ей никто не отвечает.

Слышу, как хлопает входная дверь, ключ проворачивается в замке. Похоже, Рита ушла.

Она приказала сидеть и ждать. Нельзя выходить из кухни, но я поворачиваю ручку и тяну дверь на себя.

Шаг за шагом Аркадий неуверенно проходит коридор. Останавливается возле штор-веревочек. Он не смотрит в комнату. Он не слышит крики, а это может значить, что картина ему не понравится. Возможно, ему уже предстоит расфасовывать по пакетам остатки очередной жертвы.

Аркадий стоит в коридоре, прислонившись к стене. Он уверен, что знает, что так сильно взбесило Риту. Вероятно, жертва мертва. Пленница, скорее всего, умерла сама. И Рите не довелось напоследок поистязать ее.

Аркадий проверяет входную дверь. Заперто. Рита закрыла на нижний замок, значит, скоро вернется. Он хочет успеть прибраться до ее возвращения и порадовать.

Я захожу в комнату. Кресло, в котором только что сидела Рита, валяется перевернутое на полу. Аркадий машинально поднимает и возвращает его на место.

– Ты кто? – раздается слабый голос из угла.

Аркадий замирает. Я хочу посмотреть в сторону матраса, но Аркадий не дает. Он поправляет кресло и выбегает в коридор.

– Подожди. Не уходи. Умоляю.

Аркадий не шевелится. Он тяжело дышит. Ему кажется, что тот голос может принадлежать только самому прекрасному существу на планете. Он в этом не сомневается.

Аркадий опирается спиной о стену. Он надеется, что девушка не догадается и решит, что он ушел.

Он стоит согнувшись. Прикрывает рот и нос рукой, чтобы она не услышала его дыхания.

Я наклоняюсь и выглядываю одним глазом через веревочки.

– Помоги мне. – Девушка не кричит. Она просто говорит. Похоже, плакать у нее попросту не осталось сил.

Я не отвечаю. Пытаюсь понять, что произошло. Аркадий же только что собирал шприцы. Использованные. Рита вколола ей препарат. Сомнений нет. Почему тогда инъекция не работает как обычно?

Почему девушка все еще жива?

– И почему ты не кричишь? – вырывается изо рта Аркадия вопрос.

Он прячется за стену в коридоре, кусает себя за кулак. Другой рукой бьет себя по голове со словами дурак-дурак, молчи.

– Я не знаю. Этим утром не болит.

Аркадий весь вспотел. Лоб блестит. Он трет ладони об штаны, но это не помогает.

– Тебе делали вчера укол? – заикаясь спрашиваю ртом Аркадия.

– Да.

Может, у нее выработался иммунитет? А может, Рита изменила состав или просто ошиблась в пропорциях.