Кирилл Казанцев - Черные списки судьбы

– Буду там гулять…

Витька пропал из виду, сбежал по тропинке вниз. Макс двинул следом, остановился на краю обрыва. Внизу тихо, еле слышно плещется вода да шумят деревья над головой, а где-то недалеко гавкают псы. В затылок ткнулось что-то твердое и холодное, Макс развел руки в стороны.

– Пристрелишь? – спросил, не оборачиваясь. Холодное еще подержало затылок и исчезло. Витька бесшумно выступил из высокой травы, руки он держал за спиной.

– Нафига за мной полез? Думал, я Ахромкину сдаваться пошел?

Макс повернулся. Витька запахнул толстовку, скинул капюшон и отошел на шаг назад.

– Да я за свой дом любого порву, – угрожающе донеслось из темноты. – Не хочет по-хорошему, придется популярно объяснять.

– Ствол – это проблемы, Витя. Очень большие проблемы.

Макс сбежал по тропинке вниз, придерживаясь за траву, пошел по мокрым скользким доскам. Витька торопился следом.

– Не у нас, – выдал он, когда оказались наверху, – отвечаю. И раз ты все видел, то решай прямо сейчас: либо сдаешь меня, либо мы заодно. Сам видишь, какая жизнь пошла, без ствола как без рук.

Впереди высилась громада дома, темная, точно брошенный корабль. Вдалеке гремел по рельсам товарняк, но он быстро промчался, и все стихло, даже псы заткнулись.

– Там, кстати, камера была, – Витька сложил руки на груди. – Не попал под нее?

– А фиг знает. – Макс повернулся. – Кто стрелял?

– Я, – признался Витька, – водилу выманивал. Мешал он мне.

– Покажи, что взял.

Витька тяжко вздохнул, повел головой вправо-влево, оглянулся зачем-то и задрал на пузе толстовку. Под ней обнаружился полицейский «укорот», он же «зажигалка». Витька перекинул брезентовый ремень на шею и держал руки на цевье оружия. От автомата еле уловимо пахло порохом и смазкой.

– Маленький какой-то, точно детский, – Витька разглядывал добычу, – я таким не привык, у нас еще с деревянными прикладами «калаши» были, по пять кило, с ними кроссы бегали.

– Нормальный аппарат, тебе понравится. – У Макса сердце екнуло, по хребту пробежали мурашки при виде оружия. Надежное, безотказное, и обычными может, и трассерами, и бронебойными, и дверь стальную в сантиметр толщиной запросто пробьет. Идеальная вещь для ближнего боя – Макс потянулся к оружию, но Витька одернул толстовку.

– Еще два полных магазина к нему, прикинь! – у Витьки аж глаза в темноте засветились. – Заживем теперь!

Издалека донесся вой спецсигналов, Витька показал в ту сторону неприличный жест и довольно ухмыльнулся.

– Как с троими управился?

Витька поскреб небритый подбородок.

– Под прилавок залез, их мимо пропустил и монтировкой отоварил, – нехотя сказал он. – Но без фанатизма, я ж не зверь какой. Оклемаются пацаны, и дети у них будут.

Витька снова забрал толстовку, вытащил из-за ремня монтировку, кинул Максу. Тот поймал ее на лету, покрутил в руках. Тяжелая, но удобная, идеально пришлась ему по руке. Макс рассмеялся негромко.

– Чего ржешь? – обиделся Витька. – Хорошая штука, особенно в ближнем бою. А это, – он лопнул по прикрытому толстовкой «укороту», – я себе оставлю, не обессудь. Надеюсь на понимание.

Пошли к дому, Макс монтировкой отмахивался от комаров, Витька закурил. Дым разогнал кровопийц, тучи разошлись, и над домом показалась огромная, почему-то розового цвета луна. Гигантское ночное светило зависло в зените, на диске отчетливо виднелись очертания человеческого лица, от него невозможно было отвести взгляд. Витька кинул окурок в канаву, вздохнул глубоко.

– И лягушек я Дениске тоже не прощу, за каждую ответит. Пошли спать, сегодня вряд ли сунутся.

И не сунулись, зря ведро с песком к двери тащили. На рассвете пришлось волочь его обратно: Настя в полшестого утра постучала к Максу и потребовала выпустить ее из дома. Тот кое-как справился с «сигнализацией», взял у Насти большую сумку.

– Чего ты там таскаешь? – сумка весила килограммов пять, как старый советский калаш.

– Вещи, – Настя пошла вперед и первой обогнула лужу, – у нас дресс-код, а костюм в электричке не вариант, шмотки с собой таскаю. Давай.

Она хотела забрать у Макса сумку, но тот закинул ремень на плечо и проводил девушку до станции. Поразился толпе у билетных касс и на перроне: чувство такое, будто пол-Заборска в Москву работать едет. Дождался электрички вместе с Настей, убедился, что та без проблем уехала, и пошел обратно. Отметил, что на вокзале обычно дежурила одна машина ППС, а сегодня их уже две, несмотря на ранний час. Более ничего подозрительного или опасного не усмотрел и пошел к дому. Солнце вырвалось из-за тучек, луч ударил в глаза, Макс зажмурился, и вдруг показалось, что дом стал ниже, точно ссутулился, да еще и перекосился в сторону оврага, будто полз туда, но остановился. Макс постоял немного на брусчатке, присматриваясь, но солнце слепило, глаза слезились. Решил, что показалось, двинул дальше и решил немного поспать, наплевав на грохот все ближе подходившей к дому стройки. Подумалось, что уже привык к ней, как привыкают к реву реактивных двигателей люди, живущие возле аэродромов. Зазвонил мобильник – это оказался Витька.

– К трем приходи, – распорядился тот, перекрывая грохот забиваемых свай. – мне тут мысль в голову пришла…

– Дежурить? – Макс оказался в темноте подъезда и ждал, когда глаза привыкнут к темноте.

– Нет, в сауну с девками, – съязвил Витька. – Само собой, на крышу. Кстати, я тебя видел, только что. Тут тихо пока, спи уж, жених. Но дело твое дрянь, можешь мне поверить.

И отбился, язва этакая. Макс через ступеньку запрыгал вверх по лестнице, и тут за спиной грохнуло так, будто граната взорвалась. Макс уже решил грешным делом, что вчерашний «молотов» повторился, но нет, огня не наблюдалось, да и вообще ничего не наблюдалось, кроме тучи пыли и побелки, летевшей сверху и снизу одновременно. Макс присмотрелся: на пороге громоздилась нехилая такая куча штукатурки, довольно крупные куски разлетелись по площадке, над головой провисала дранка. Тонкие полоски держались на честном слове и чуть потрескивали под массой цемента и кирпича, по потолку разбежались трещины. Под ноги кинулась здоровенная, больше похожая на крысу, мышь, Макс отпихнул ее, грызун запищал и кинулся к двери. Макс послал тварюгу куда подальше и пошел к себе. Тут все было в порядке, если не считать, что дверь открылась лишь от хорошего пинка, а окно, наоборот, не желало закрываться. Макс кое-как захлопнул створку, и в квартире стало тише, грохот сделался вполне терпимым, чтобы заснуть.

А проснулся от тишины, вернее, от неприятного чувства, когда остался один в огромном пустом здании. Пару лет назад они с Наташкой ездили в Германию, в самую жирную и богатую ее юго-западную часть, и оказались в старой церкви. Построенная то ли четыре, то ли пять веков назад, кирха стояла у подножия Флорентийской горы, огромная, отовсюду заметная и абсолютно пустая внутри. Все три двери оказались открытыми, в огромном чистом помещении было очень холодно, светло и тихо, каждый шаг отдавался чуть ли не эхом. В точности, как сейчас.