Дмитрий Захаров - В пяти шагах от Рая

– Конечно, можно! И постарайтесь выспаться!

Она вымученно улыбнулась, давая понять, что о сне пока можно только мечтать, и вышла наружу, тихонько притворив за собой дверь. На часах была половина десятого, а Барсуков обещал результаты по рисунку к одиннадцати. Майор набрал номер без особой надежды на удачу, но ответили сразу же.

– Привет, Коля! Если рано звоню, извини! – сказал Ермаков.

– Здорово! Бессонницей страдают алкаши, невротики и вруны!

– Я невротик!

– Нет, брат! Ты врун!

Ермаков почувствовал себя неуютно.

– Мне зайти к тебе?

– Заходи, куда от тебя денешься?! – Барсуков прервал связь.

Майор зябко пожал плечами. Обычно старый кореш шутил без умолку. Он поднялся на третий этаж, отдышался перед дверью, потянул за ручку.

– Свободен?

В ответ раздалось неопределенное мычание. Барсуков сидел на прежнем месте, ссутулившись возле экрана компа. Он будто и не уходил с прошлого вечера. Помедлив, пожал протянутую руку.

– Как прошло вчера свидание? – нарочито бодрым тоном спросил Ермаков.

– Никак! Старая толстая тетка!

– А как же фото?!

– Все врут! – Барсуков неприязненно посмотрел на товарища. – Ты подставил меня, Витя!

– Ты о чем?!

– Об этом! – Он потряс в воздухе рисунком Зульфии.

– Ясно… – протянул Ермаков. – Прости, Коля! Я должен был сказать, что дело еще не зарегистрировано. Мой косяк!

– Черт с ней, с регистрацией! – вскипел Барсуков. – Мне сегодня звонил сам! – Он ткнул указательным пальцем в потолок. – Грозил пенсией, если я буду потакать твоему частному расследованию! Усек?!

– Усек! Извини! Я и правда не ожидал, что будет столько шуму…

– «Не ожидал»! – передразнил его товарищ. – Мог бы пораскинуть мозгами, отчего эту твою Гюльчатай гоняют как вшивую по бане!

– Ее зовут Зульфия! – автоматически поправил Ермаков. Он опустился на стул. Зашумело в голове, сердце заметалось в груди, словно хорек в поисках выхода из амбара. – Ты прав. Мне точно пора на пенсию, совсем отупел. Я не хотел тебя подставить.

– Суки! – выругался Барсуков. Непонятно, к кому было обращено ругательство. – Как твое сердце? Как давление?

– Стучит… – Он поднялся и направился к выходу. – Утром намерил сто шестьдесят пять на сто. Поживу еще!

– Держи! – Эксперт протянул товарищу папку. – Если хоть кому про меня ляпнешь, рожу набью, несмотря на гипертонию!

– Спасибо!

– Бывай! Если таблетки понравились, приходи, еще дам! – Он заговорщически подмигнул и впервые за время разговора улыбнулся.

Спустившись к себе, Ермаков первым делом запер дверь, потом открыл папку, достал сложенные аккуратно форматные листы бумаги. Первый лист был отпечатанным ксероксом рисунка мужчины, на остальных множились фотографии его двойника, сделанные в разных ракурсах. Сходство не вызвало сомнений. На отдельном листе был мелко напечатанный текст. Ермаков прочел дважды, затем бережно сложил документы в большой бумажный пакет, спрятал в походной сумке, и сидел почти четверть часа, глядя в одну точку на стене. Дальнейшие его действия отличались вдумчивой медлительностью. Он скопировал информацию на жесткий диск, отправил два письма с подробными комментариями. Эксперту Барсукову и однополчанину Косте Тимченко. Тимченко взлетел высоко, служил в Москве чуть ли не в Генштабе. Мужчины общались редко, в дни Советской армии или по случаю дня рождения отправляя поздравительные письма. Потом он открыл сейф, достал пистолет Макарова. Шумно сопя, продел кожаную кобуру под мышку, надел пиджак, проверил, не топорщится ли оружие. Удивительно, но сердце вело себя тихо, как никогда раньше. Он положил в походную сумку пару бутербродов с сыром, завернутых в плотную бумагу, накинул сумку через плечо и вышел из кабинета. Первым, кого он встретил в коридоре, оказался Клименко! Черноволосый красавец широко улыбнулся:

– Ну чё, старче?! Как тебе потасканная азиа-точка? Мой подгон, скажи спасибо! Трахнул дамочку по-стариковски? Вяленько так? А, отец?!

С некоторым удивлением Ермаков ощутил гнилостный запах изо рта мужчины-манекена. Прекрасный снаружи, порочный внутри.

– Поверь опыту, Ермак! С горя они трахаются как очумелые!

Майор вложил в удар все свои дарованные Создателем сто десять кило. Кулак пришелся точно в скулу. Новичкам и старичкам везет. Клименко отшвырнуло к стене, глаза покрылись мутной пленкой забвения. Нокаут. Распахнулась дверь, послышались удивленные крики. Ермаков быстро вышел на улицу, не ответив на оклик дежурного. Мышцы звенели от распирающей энергии. Он нырнул в салон «форда», отъехал от отделения два квартала, остановился в зоне платной парковки, набрал номер.

– Зульфия Рашидовна?! Это Ермаков. Нам желательно встретиться…

Мимо пробежала стайка девчат. Они задорно смеялись, радуясь погожему дню. Юность не знает долгой печали.

– У вас дома будет неудобно, – сказал Ермаков.

Он назвал место и время встречи, откинулся на подголовник и закрыл глаза. Пульс часто вибрировал на виске. Почему-то опять вспомнились слова сына.

– Нет, сынок! – повторил мужчина. – Сегодня точно не помру! Надо прежде дела в порядок привести…

Утро выдалось пасмурным и дождливым, но капризы непостоянной питерской погоды не могли испортить Авдееву радужного настроения. Стараясь не разбудить Жанну, он на цыпочках прокрался на кухню, выпил стакан кипяченой воды из чайника, запрокинув голову, по тибетской методике пропуская каждый глоток по пищеводу. После ряда несложных дыхательных упражнений ощутил потребность опорожнить кишечник. Лежащая на подоконнике полупустая пачка сигарет вызвала легкое чувство раздражения и слабую тошноту. Он смял ее в кулаке и выбросил в мусорное ведро. Комплекс статических мышечных упражнений разбудили вялые со сна мышцы. Он плотно затворил за собой дверь в ванную комнату, долго, с наслаждением брился и обливался холодной водой. Самое неудачное утро становилось чуточку веселее, если начать его с контрастного душа! Истина, усвоенная им с первых дней трезвой жизни. Завершив процедуру, с ощущением горящей от растирания жестким полотенцем кожей он принялся мастерить завтрак. Поставил на огонь сковороду, извлек из холодильника три яйца, сомнительного вида кусок обветренной колбасы и сморщенный одинокий помидор. Для омлета сгодится!

– Нет более сексуального зрелища, чем голый мужик на кухне! – послышалось за спиной.

Увлеченный сооружением завтрака, он не расслышал, как она вошла на кухню.

– Я в трусах… – смущенно улыбнулся Сергей.

– Он еще и застенчивый! – простонала Жанна, прильнув к его спине обнаженной грудью.

– Я завожусь!

– Свидетельствую! – засмеялась она.