Оксана Обухова - Капкан из серебра с эмалью

Нет, Фермеру нужны все трое. А после он уйдет.

«Обломается!» — зло подумал Гущин. Выскочил на второй этаж в столовую и увидел облитый лунным светом силуэт Марины, замершей у закрытой стеклянной двери на веранду. Девушка распластала растопыренные пальцы на толстом стекле, как будто понадеявшись, что оно продавится: Фермер, прогулявшись за бутылкой с минеральной водой, запер и эту дверь.

Стасу послышался какой-то шорох, идущий снизу. Майор дернул на себя жену, прижал к груди! И приготовился увидеть появившегося на лестнице Константина с пистолетом.

Но шорох стих, а может быть, его заглушило сумасшедшее дыхание и стук сердца Гущина.

Майор повлек Янину за собой подальше от лестницы. На укрытом белоснежной скатертью столе осталась сервировка — Зарецкие попросили девушек убрать только остатки еды, все остальное дожидалось экономку. Под лунным светом инфернально поблескивали хрусталь и серебро, гранатовый сок в пузатом графине казался кровью, черной в темноте. На мгновение Гущину почудилось, будто он находится в декорациях фильма ужасов: в огромном замке графа Дракулы бегают наперегонки со смертью две красавицы-блондинки и перепуганный интеллигент, не способный оказать реального сопротивления.

— Стекло, скорее всего, бронированное, нам его не разбить, — с абсолютным спокойствием, странным при подобных обстоятельствах, вернула Гущина к действительности старший лейтенант. И Стас не стал с ней спорить. В доме, где полным-полно ценностей, невозможно ставить стекла, которые разрежет обычный стеклорез грабителя. — Подать сигнал из комнаты нельзя — пол веранды загораживает окна от города.

— Идем наверх, — сказал майор. — Баррикадируемся в любой из спален мансарды и подаем сигнал оттуда. Нас должны увидеть пограничники, они подняты по тревоге — все ищут Таришвили. — Торопливо подталкивая жену к следующей лестнице, Стас поинтересовался: — Ты знаешь сигнал SOS, родная? Три точки, три тире, три точки… Включишь на телефоне фонарик и будешь загораживать его ладонью: три короткие вспышки, три длинные и снова три короткие. И так по кругу, поняла?

— Стас, не разговаривай со мной, как с ребенком. Я все поняла. — Янина говорила глухо, сдавленно, но главное, в ее голосе не слышалось паники. Жена вела себя на удивление хладнокровно. — С тобой, майор, мне ничего не страшно.

Сшибающий с ног комплимент. Доверие, разящее навылет. У Стаса от такой проникновенности даже в носу засвербило. И слезы навернулись. Мужские, злые, яростные! За свою женщину он был готов сцепиться с вооруженным убийцей и рвать его зубами!

Лестница, не такая широкая, как парадная, вывела их к коридору с несколькими дверями. Стас предполагал, что они тоже могут оказаться запертыми, но Марина, нажав на первую же ручку, перешагнула порог просторной мужской спальни… и сразу же остановилась: Фермер опустил на окнах верхнего этажа жалюзи. Везде, одним нажатием на кнопку пульта управления домом. Плотные рейки висели с наружной стороны и защищали хозяев от южного солнца. Свет телефонов через них, пожалуй, не проникнет, щелки — крохотные.

Марина подбежала к окну, дернула за ручку рамы! Но та не шелохнулась. Старший лейтенант ударила кием по стеклу — раздался глухой звук: это стекло тоже оказалось чрезвычайно прочным.

Майор и старший лейтенант не видели друг друга в темноте, но по тяжелому дыханию друг друга догадывались, что думают одинаково: мышеловка захлопнулась накрепко. Комнатную дверь они, правда, не закрыли, Стас одним глазом поглядывал на лестницу, где в любой момент мог показаться Константин.

— Почему он не идет за нами? — сдавленно спросила Мыльникова, стиснула кий и продолжила более громко, с ноткой истерики: — Чего он ждет?!

— Не знаю, Мариночка. — Стас поднес ладонь жены к губам, на мгновение прижался ими к нежной коже на тыльной стороне. Отняв, сказал командно и уверенно: — Баррикадируйтесь, девчонки. Щелки в жалюзи есть, сигнальте. Постарайтесь чем-нибудь зафиксировать дверную ручку… Вон тот стул можно спинкой под ручку приспособить, отличный упор получится.

— А ты?! — воскликнула Янина.

— А я пойду вниз. — Стас почувствовал, как завибрировала Яна, попыталась за него вцепиться, удержать! Он мягко отстранился и обратился старшему лейтенанту: — Марина, в доме есть противопожарная сигнализация, я постараюсь подать сигнал через нее. Подожгу что-нибудь и надымлю под датчиком. — Майор снова прижал к себе испуганную Янину. — Никто из нас не курит, Яночка. Мне придется спуститься на кухню за спичками…

— Там нет спичек, у них плита с авторозжигом, — спокойно информировала Мыльникова.

— Я видел на первом этаже журналы, подожгу их от конфорки и надымлю. А вы тут попробуйте с окном разобраться. Если не откроете, все равно сигналы подавайте.

— Слушаюсь, — твердо выговорила старший лейтенант. Покопошилась в своей сумке и, что-то из нее достав, протянула Гущину: — Возьмите, может пригодиться.

Стас сжал в руке полученный предмет. На ощупь понял, чем его вооружили — длинной стальной пилкой для ногтей. Твердой, с острым кончиком.

Майор печально усмехнулся. Его жена пользовалась мягкими разноцветными пилками, но старший лейтенант четко знала, о чем говорит, когда пообещала достать глаз Фермера принадлежностью для маникюра.

— Удачи, Станислав Петрович.

Майор вышел в оставшуюся раскрытой дверь, Марина ее закрыла… И тут же в дверном замке что-то негромко чмокнуло!

Гущин, нажимая на дверную ручку, бешено ударился плечом о полотно! Ударил раз, другой, с противоположной стороны за ручку дергала Марина!

Только через минуту майор и старший лейтенант оставили попытки. Стас уперся в прохладное дерево горячим лбом и услышал из комнаты голос коллеги:

— Он нас запер! Дождался, пока мы сами сюда придем и дверь закроем! Он ждал, он знал… — Марина всхлипнула: — Мы все равно пошли бы наверх, он потому и не стал вылавливать нас внизу… Сволочь!!!

— Тихо, Мариночка, тихо, — забормотал майор. — Я что-нибудь придумаю, вам бы только до утра продержаться, а потом или экономка придет, или наши решат проверить, куда мы запропастились… Держитесь, девочки, дверь крепкая.

Стас оторвался от двери. Посмотрел на темный лестничный провал… «Как все паршиво-то… Я зря отправился геройствовать? — Потомственный пацифист Гущин превращался в записного храбреца только под влиянием обстоятельств, когда иначе невозможно. — Может быть, стоило вместе с девчонками запереться? Дверь и вправду крепкая, я был бы рядом, а коллеги до утра терпеть не будут… Сколько там после разговора с Лавром прошло?»

На глаза попался смутный серебристый циферблат настенных часов: минуло чуть более получаса. Как ни странно, но после того, как Стас с Зарецким прогулялись до кабинета за коньяком, прошло совсем немного времени.