Оксана Обухова - Капкан из серебра с эмалью

Возможно. Но Стас не знал, отпер ли он ворота, когда разблокировал внутренние двери дома, и его жертвенность могла стать бесполезной.

Да и Янина… Жена обязательно ринется на помощь, Стас хорошо ее изучил — Янина из породы декабристок, за мужем хоть в ссылку, хоть с собаками сражаться.

Гущин выбрался в гостиную, посмотрел вперед. Напротив него, на нижней ступени лестницы, ведущей в мансарду, белел смутный женский силуэт. И Янина, и Марина пришли сюда в светлых платьях, но свою любимую майор узнал бы из тысячи похожих в самой кромешной темноте. У лестницы к мансарде стояла старший лейтенант. Ее светлый силуэт перечеркивала тонкая полоса бильярдного кия.

— Марина, это я! — свистящим шепотом определился Гущин.

Мыльникова побежала через зал, а на ее месте тут же показалась фигурка Янины.

— Я тебе приказывал не спускаться! — засипел жене майор. — А ну-ка наверх! Живо!

Но Янина не послушалась. Через стеклянную стену столовой на Стаса падал лунный свет, то, что его лицо разбито, а льняные брюки и белая рубашка почернели от крови, жена прекрасно видела.

— Проверь дверь на балкон, — тихо приказал майор подбежавшей Марине. — Она должна быть разблокирована. Вставай на балконе и подавай сигналы.

Старший лейтенант послушалась молча и беспрекословно. А подбежавшая Янина зашептала:

— Стас, мы разбили стекло, сделали щелку в рейках и подавали сигналы мобильниками! Нам ответили с моря, нас увидели с какого-то корабля!

Гущин подумал, что это могли быть и не пограничники — отдыхающие на яхте люди побаловались, но вслух сказал:

— Прекрасно. За нами скоро придут, Яниночка.

А жену интересовала отнюдь не собственная безопасность. Любимая художница оглядывала мужа и шептала:

— Боже мой, Стас, ты весь в крови, ты ранен!

— Царапины, — поморщился майор.

Янина подняла к нему лицо.

— А этот где? — Супруга спрашивала о Константине.

— Не знаю. Где-то внизу.

Янина не стала интересоваться, что Зарецкий там делает. Приподняв подол длинного платья, она надорвала его зубами и принялась мастерить перевязочный материал. Оторвав широкую полоску, Янина присела на корточки перед майором и начала обматывать его бедро, из которого сочилось больше крови.

А Гущин смотрел на Мыльникову. Старший лейтенант легко отправила по рельсам в сторону большую стеклянную дверь, прошла до ограждения веранды и, включив на смартфоне фонарик, принялась отправлять сигналы: три коротких, три длинных, три коротких — пауза. И дальше по кругу.

— Мой телефон мы совсем разрядили, — отчиталась вставшая с корточек жена. — Но мы экономили, и телефон Марины еще действует.

Внезапно Мыльникова опустила руки. Развернулась и быстро побежала к Гущиным.

— В нашем отеле дважды мигнул свет в окне! — прошептала радостно. — Мне показалось, это окно Кузнецовых: они меня заметили и подали ответный сигнал!

— Так, девочки. — Стас положил руку на плечо жены, обнял и слегка на нее оперся. — Нам нужно продержаться пять минут. Идем на веранду, встаем за выступ стены, у Кости только два патрона…

Стас не хотел говорить девушкам, что Зарецкий подготовил дом к подрыву и лучше выйти на открытое пространство — так больше шансов выжить, не попав под рухнувшие потолок и стены. Пока майор не ощущал запаха газа, поднимавшегося из подвала, но был уверен, что Фермер сейчас трудится над бомбой. Тот, судя по всему, не утратил хладнокровия. Он не отправился мстить майору и охотиться на его женщин. Расставив приоритеты, Константин решил прихлопнуть всех одним махом. Из дома, возле которого гуляют два зубастых пса, москвичам все равно не выбраться.

— Идите, девочки, быстрее.

— Что значит — идите?! — возмутилась Янина. — А ты?.. Опять?!!

Стас пристально посмотрел на жену. Наспех, в двух словах, не объяснить, что следователь не имеет права упустить убийцу: Константин, знающий здесь каждую тропу, способен ускользнуть за взрывом от полиции, а Гущин позже изгрызет себя упреками. Ведь где-то продолжают гибнуть женщины, в мундирах и без оных.

— Старший лейтенант, выполняйте, — не отрывая взгляда от любимого лица, приказал майор. И отпихнул от себя жену: — Идите. Быстро!

Марина перехватила Яну поперек талии и почти силой поволокла ее к террасе.

Гущин стиснул зубы, в два шага приблизился к накрытому столу, взял с него хрустальный графин с гранатовым соком и выплеснул на пол содержимое. Вооружившись пустой посудиной, майор торопливо поковылял к лестнице — одна минута из отпущенных пяти истекла. Собаки на дворе еще не гавкали, приветствуя хозяина, и, значит, Фермер еще в доме.

Спускаться получилось легче — майор припомнил золотое детство и съехал по перилам вниз. Но не рассчитал инерцию и едва не поплатился, перелетев на пол: раненое бедро отреагировало на шлепок ступни, и Гущин приказал себе: «Геройствуй в меру! С обмороком от болевого шока ты здесь никому не нужен!»

Майор прислушался: из подвала доносился едва слышный звук выплескивающейся воды. «Он разливает бензин из канистры?» — предположил следователь. Похоже, приготовления к подрыву закончены, Фермер сейчас выберется из подвала.

Запал из свечи он вряд ли будет мастерить. Дом не заполнен газом, Зарецкий использует что-то другое. Подожжет дорожку из бензина или положит под вырванный газовый шланг мобильный телефон со снятой крышкой, а когда выберется из дома, то позвонит, и телефон сработает как детонатор.

Майор не знал, что предпримет хитроумный душегуб, но был уверен: планов у Кости — громадье. Под каждый случай заготовлен.

Стас потянул ноздрями воздух… Запах газа уже ощущался, то есть шланг отопительного прибора выдернут, и бойлерная постепенно превращается в огромную бомбу.

Майор вжался в стену возле лестничного проема. Теперь снизу не раздавалось ни звука, но Гущин почти не сомневался — убийца осторожно поднимается из заполняющегося газом подвала. Даже имея возможность уйти из дома через другую, подвальную дверь, Зарецкий наверняка попробует использовать оставшиеся пули по прямому назначению. И собаки все еще не гавкают, подтверждая догадку.

«Он правша, пистолет держит в правой руке, брать надо чуть выше пояса, промахнусь по руке с пистолетом, хотя бы под дых графином врежу». Станислав Петрович приводил в порядок нервы, воображая схватку с вооруженным серийным убийцей, расписывал ее, словно схему обычных следовательских мероприятий.

К сожалению, он не мог держать руку с графином вытянутой для замаха — боль от раны усилилась, правая рука совсем паршиво слушалась. А как левша майор был абсолютно безнадежен. И потому придерживал графин под донышко левой ладонью на уровне живота и ждал момента, когда из-за выступа стены раздастся хоть какой-то шорох — дыхания или шагов. В кромешной темноте придется бить на звук.