Ирина Комарова - Легкой жизни мне не обещали

– Ты чего? – прошипела я. – Они же услышат!

– Да ладно, им сейчас не до нас, – сказал напарник, но громкость убавил. – Ох, Ритка, видела бы ты сейчас свою физиономию! Добродетель в процессе оскорбления, честное слово! Слушай, я не подозревал, что ты настолько…

Я повернулась к нему, и Гошка осекся.

– Ну извини. Я ведь ничего обидного не хотел сказать. Но ты что, никогда не видела, как люди целуются?

Я ничего не ответила, и он занервничал:

– Рита, ну я ведь уже сказал, извини! Ну не подумал, ляпнул, ну что ж теперь? И вообще, что я такого сказал? Ритка, ну ты что, всю жизнь теперь на меня дуться будешь?

– Надеюсь, что это не потребуется, – прохладно сказала я. – Но с твоей стороны было бы очень любезно запомнить, что я получила хорошее консервативное воспитание. И некоторые твои шутки могут меня шокировать.

– Все понял и принял к сведению, – горячо заверил меня Гоша. – Торжественно обещаю фильтровать базар два раза!

– Трепло, – боюсь, что мой голос прозвучал гораздо мягче, чем я хотела.

– А как же! – обрадовано согласился он. И тут же добавил: – Но все-таки, Ритка, так тоже нельзя. Я все понимаю: и про воспитание, и про тонкую душевную организацию. Но это, может, в школе хорошо. А в нашем деле так нельзя. Надо тебе шкурку наращивать.

– Шкурку?

– Ну да, шкурку. Поплотнее, пожестче и, желательно, с колючками.

Вы мне не поверите, но они сидели на этой лавочке минут двадцать. Нам с Гошей пришлось поменять наблюдательный пункт два раза – сами понимаете, хотя у нас в городе и театров хватает и репертуар у них обширный, ни один нормальный человек столько времени изучать афиши просто не в состоянии. Я окончательно закоченела: мне уже давно казалось, что температура на улице не семь, а семнадцать, а то и все двадцать семь градусов мороза. От превращения в сосульку меня спас Гошка – притянул к себе и обнял. Слава Богу, действие это он никак не прокомментировал, так что я, не стала сопротивляться. Странно, казалось бы, пустяк, к человеку прижалась – не к печке! А я сразу перестала дрожать.

Наконец, Белоснежка спрыгнула с коленей Кислова, и они отправились дальше. Собственно, если рассказывать в подробностях о том, что было дальше, никому интересно не будет. В общей сложности, мы бродили по городу около двух часов, причем если Кислов с подружкой заходили в кафе – погреться и выпить кофе, то мы с Гошкой в это время топтались на автобусной остановке. Благо, окна в кафе были большие, во всю стенку и продолжать наблюдение труда не составляло. Вот она, работа детектива. Ничего трудного, только холодно очень.

Гоша честно пытался меня согреть, но получалось это плохо – он и сам уже замерз. При этом, у него еще хватало сил сочувствовать Кислову.

– Вот бедолаги маются! Видно же, что ребятам не терпится, а места не найдут, где пристроится. Честное слово, была бы у меня отдельная квартира, прямо сейчас подошел бы и предложил им ключ! А то ведь сердце кровью обливается, смотреть на них!

– Я уже готова от своей квартиры ключ дать, – стуча зубами, сказала я. – У нас сейчас дома никого нет, все на работе. А батареи в подъезде те-е-еплые!

Кислов с девушкой продолжали свою бесконечную прогулку. Я уже начала тихо их ненавидеть и, честное слово, давно выбросила из головы все мысли о неблаговидности моей работы. Наоборот, я поняла, что вывести на чистую воду такого негодяя, как Кислов, открыть перед Александрой Владимировной всю его черную душу, будет самым наиблагороднейшим поступком, какой только вообще можно вообразить.

Наконец, парочка, надоевшая мне хуже горькой редьки, остановилась. Казалось, они разглядывают ближайшую многоэтажку.

– Может, у них тут знакомые живут? – с надеждой предположил Гоша. – Может, они сейчас в гости к друзьям заскочат?

– Хорошо бы, – согласилась я, стуча зубами. – Смотри, она на второй подъезд показывает.

В этот момент, Белоснежка, не попрощавшись, повернулась к Кислову спиной и, легкой походкой, направилась ко второму подъезду. Кислов неторопливо, вразвалочку, двинулся за ней. Девушка быстро набрала код, потянула на себя массивную дверь и, не оглянувшись, скрылась в подъезде. Через минуту, эту же операцию повторил Кислов.

– Наконец-то! – сказала я. – Гоша, пошли и мы! Пока они там, чай пьют в гостях, и мы погреемся!

При мысли о горячей батарее в подъезде, я сразу повеселела. Даже Гошку за рукав ухватила, потянула за собой.

– Подожди, – он не двинулся с места. Пристально разглядывал многоэтажку и что-то прикидывал.

– Да чего ждать то? Пока окончательно в сосульки превратимся?

– Рита, а ты уверена, что они именно в гости к кому-то, кто в этом подъезде живет, направились? – Гошка, наконец, соизволил оторваться от созерцания дома и посмотрел на меня.

– Что значит, уверена? – сварливо спросила я. – А зачем еще люди могут в подъезд зайти?

– Ну, мало ли, – усмехнулся он. – Я эти дома знаю: там, в подъезде такой закуточек есть, довольно удобный.

– Гоша! – ахнула я. В который уже раз за сегодня этот невыносимый тип сумел меня шокировать?

– А что? Дело-то житейское. Лучше подождать минут пять-десять. Ты же не хочешь ребятам весь кайф обломать.

– Я уже ничего не хочу, – пробормотала я.

Вот именно, ничего! А ведь вполне могла бы сидеть сейчас дома, с чашкой горячего какао в руках. М-да, с чашкой какао и стопкой газет с объявлениями, на коленях. Я вздрогнула и теснее прижалась к Гоше.

Через несколько минут, металлическая дверь распахнулась, и мы снова увидели Кислова.

– О! – обрадовался Гоша. – Я же говорил! Ну, слава Богу, наконец, парень свое получил!

Я ничего не ответила. Довольная, очень довольная физиономия Кислова подтверждала, что мой напарник совершенно прав в оценке происходящего. А Кислов поправил шарф и, посвистывая, прошел мимо нас. Закрыть за собой дверь с кодовым замком он не потрудился.

– Ну-ка, Ритка, – Гоша легко шлепнул меня по попке, – сбегай, посмотри. Раз он один ушел, значит, пассия его здесь живет. Если пошевелишься, то успеешь засечь, на каком этаже.

Нет, вы видали такого типа? «Сбегай»! Да я себе давно все руки-ноги отморозила, я, может, вообще двигаться не могу! Но Гошка проявлять сочувствие не собирался. Он взял меня за плечи и слегка подтолкнул вперед:

– Давай, давай! Не спи в оглоблях!

– А ты? – из чистого упрямства спросила я.

– А я посмотрю пока, в какую сторону этот красавчик направится. Наша работа с ним еще не закончена. Вдруг господин Кислов сейчас на другое свидание отправится?

– Тоже, нашел многостаночника, – пробормотала я и заковыляла к подъезду.

Вот только как, интересно, я должна определить, на каком этаже выйдет из лифта эта принцесса? Ладно, это, допустим, можно сообразить: вызвать лифт назад, на первый этаж и прикинуть по времени, откуда он спускается. А если Белоснежка решила подняться по лестнице? Я осторожно прошла по скользкому крыльцу – да что же это за вредители, которые в нашем климате выкладывают крыльцо гладкой плиткой? Вошла в подъезд и задержалась на мгновение, привыкая к полумраку, после яркого, солнечного дня. В подъезде было тихо – ни звука шагов, ни характерного поскрипывания лифта, ни стука закрывающейся двери… что же я, все-таки, опоздала? Впрочем, из этого тоже можно сделать вывод – девушка живет на первом или на втором этаже, выше она никак не могла успеть подняться.