Ирина Комарова - Легкой жизни мне не обещали

– Гоша, когда ты успел столько про него узнать? – восхитилась я.

– Слушать надо внимательно, когда среди народа трешься. Люди, они существа разговорчивые, – Гоша раздраженно ткнул пальцем в светящуюся кнопку вызова и махнул рукой: – Пошли пешком. Шестой этаж – не шестнадцатый. Мигом взбежим!

Ха, шестой, конечно, не шестнадцатый, кто бы спорил! Но честно скажу, когда напарник зашагал через две ступеньки, мне пришлось туго.

Не дожидаясь, пока я отдышусь, Гоша позвонил, и дверь сразу же распахнулась. Мужа Леры я хорошо рассмотрела еще внизу. Ну, что вам о нем сказать? Маленький, худенький, невзрачный – типичный ботаник. Допустим, сама Лера, по моим строгим понятиям тоже на супермодель не тянула – хорошенькая, и только – но этот задохлик в очках казался рядом с ней совершенно неуместным. Впрочем, это мое личное мнение. Может он, как раз, человек необычайного ума и обаяния и Лера его беззаветно любила? Хотя нет, если вспомнить, с чего все началось, то о сильных чувствах говорить не приходится. По крайне мере, с ее стороны.

Муж Тороповой посмотрел на меня, перевел взгляд на Гошу, узнал его и немного отступил назад:

– Проходите. Меня предупредили, что вы еще придете поговорить.

– С вами теперь еще много будут разговаривать, – неопределенно, хотя и сочувственно сказал Гоша, пропуская меня в узкий коридор.

– А, что теперь, – безнадежно махнул рукой хозяин и повторил: – Проходите.

Я расстегнула куртку, но снимать не стала:

– Простите, у вас что, не топят? Почему так холодно?

– Что? – непонимающе моргнул он.

– Холодно, – повторила я, четко артикулируя. – Почему?

– А. Это я окно открыл. Душно очень, просто дышать нечем.

Мы с Гошей одновременно посмотрели на него и переглянулись. Гошка пожал плечами, я кивнула. Хозяин, не обращая на нас внимания, повернулся и прошаркал в комнату. Я шагнула было за ним, потом подумала, что надо бы разуться, посмотрела на пол, на свои сапоги, снова на пол и решила, что от меня грязи здесь не прибавится.

– Ты что топчешься, – Гошка, которому я загораживала дорогу, нетерпеливо подтолкнул меня. – Двигай, давай!

Я вошла в комнату и поежилась. Окно, действительно, было открыто, обе створки. Наверное, от этого, царивший вокруг беспорядок показался мне еще неприятнее. Конечно, о покойниках либо хорошо, либо ничего, и вообще, я Леру Торопову не знала – может, она обладала необыкновенными душевными достоинствами, спорить не стану. Но хозяйкой Лера была отвратительной.

Впрочем, супруг ее, похоже, привык, и на общий бардак внимания не обращал. Опустился в большое кресло, на котором валялись какие-то вещи и замер, сжимая голову руками.

– Владимир, а что же вы один здесь? – заботливо спросил Гоша. Он тоже окинул взглядом безобразную свалку, но его эта картина ничуть не шокировала. – Родственникам позвонили уже?

– Кому? – муж Леры поднял голову.

– Родственникам, – терпеливо повторил Гоша. – Они приедут, побудут с вами, помогут.

Владимир беззвучно шевельнул губами, потом, с заметным трудом выдавил:

– Нет. Не надо никого. Не хочу.

– А родители Леры? – тихо спросила я. – Их известили?

Он помотал головой и зажмурился.

– Потом. Позже. Я не могу…

Я подошла к окну. Посмотрела вниз и вдохнула еще раз. Двор – как на ладошке. И дорожка, ведущая к подъезду и даже часть крыльца, видны прекрасно. Гоша не поленился тоже подошел. Оценил обстановку и показал мне большой палец. Потом снял со стула большого пушистого медведя с намотанными на лапы ажурными колготками, пересадил на диван, а сам занял его место.

– Послушайте, Владимир, – мягко сказал он, – я понимаю, что вам сейчас тяжело. Но мы хотим найти убийцу Леры, а для этого нам надо воссоздать полную картину преступления. Я так понял, что вы были здесь, когда узнали о гибели Леры.

– Я? Да, я был здесь. Работал, – он посмотрел в сторону письменного стола, на котором лежали такие горы бумаг, что я бы согласилась считать это место рабочим, только условно.

– Работали. А нельзя немного конкретнее? Чем именно вы занимались?

Судя по всему, Гошка в моей помощи пока не нуждался. Я осторожно прикрыла окно, оглянулась на Владимира. Он ничего не заметил. Впрочем, теплее не стало – разве что ветер перестал гулять по комнате. Странно, что щуплый хозяин, одетый только в тонкую футболку и домашние спортивные брюки не выглядел особенно замерзшим. Я посмотрела на него внимательнее. Ну да, никакой заметной реакции. У меня, например, от холода щеки всегда становятся неприятного сизого оттенка, а у Маринки, моей младшей сестрицы, краснеет нос. У Владимира – ничего подобного. Точнее, на его лице никаких красок вообще не было – муж Тороповой был бледен до бесцветности. Даже губы не розовели – сливались с кожей.

На самом деле, это было тяжелое зрелище. Когда человек так абсолютно, так окончательно раздавлен, он вызывает даже не сочувствие, а нечто похожее на страх. От него хочется держаться подальше. То, что Гоша взял разговор на себя, было для меня большим облегчением.

Пока напарник медленно (и, надо признать, с трудом – Торопов категорически отказывался с первого раза понимать, о чем его спрашивают и Гоше приходилось повторять и повторять), вытягивал ответы, я пыталась представить Владимира в придуманной нами схеме. В качестве главного действующего лица, естественно. Получалось у меня плохо. Как хотите, но не соответствовал он предполагаемой роли. Трясущиеся руки, расфокусированный взгляд, заторможенная речь… С другой стороны, неврастеники – люди непредсказуемые, от них всего можно ожидать.

Гошка, наконец, не выдержал:

– Я вас не понимаю, господин Торопов! Ничего вы не знаете, ничего не видели, ничего не помните! Где ваша супруга бывала, с кем встречалась, чем занималась – ну ни о чем вы понятия не имеете! Вы что, не заинтересованы в том, чтобы преступник был пойман?

Несколько секунд Торопов сидел неподвижно, потом поднял на Гошку мутные глаза.

– Не заинтересован? Да о чем вы говорите? Два часа назад, почти на пороге нашего дома, изнасиловали и убили мою жену! Я жить не заинтересован, а вы…

Повисла неловкая пауза. Гошка вопросительно посмотрел на меня, я растерянно развела рукам. В этот момент, очень вовремя, зазвонил дверной звонок. Владимир медленно поднялся, пошел в коридор. Мы двинулись за ним.

– Торопов Владимир Николаевич? – на пороге стоял один из оперативников Сухарева. – Вы готовы сейчас проехать со мной?

Торопов был готов на все. Точнее, ему было все равно. Если бы мы не напомнили о необходимости одеться, то он отправился бы в милицию без пальто и в домашних тапочках.

Во дворе, мы все вместе подошли к машине и мужчины помогли Торопову забраться в салон – у него, почему-то, это никак не получалось. Я, чтобы не мешать, отошла в сторону. Оперативник еще пару минут поговорил с Гошей, потом они пожали друг другу руки, и милицейская машина уехала. А Гоша присоединился ко мне.