Ирина Комарова - Легкой жизни мне не обещали

– Чего такого? – не поняла я.

– Не сделала?

– Да что я могла сделать?

– Например, застрелить, – скучным голосом предположил шеф.

– Глупость какая, – засмеялась я. – Из чего?

Гоша соображал быстрее. Не сводя глаз с Баринова, он нашарил мою ладонь и крепко сжал ее.

– Подожди. Сан Сергеич, что сказал Стрешнев?

– Они нашли тело мужчины тридцати двух лет, погибшего от огнестрельного ранения в сердце. В карманах пальто погибшего не оказалось денег, но были ключи от квартиры и паспорт на имя Леонида Иннокентьевича Мурзика. Тело уже опознано.

– Кем опознано? – задала совершенно, на мой взгляд, неуместный вопрос Нина.

– Матерью, – сухо ответил шеф. – Ошибка исключена.

– Боже! – у меня вырвался стон.

– В какое время наступила смерть? – голос Гоши был абсолютно ровным и спокойным, но руку мою он сжимал все сильнее. – Что эксперты говорят?

– Предварительное заключение – не раньше двадцати одного тридцати и не позже двадцати двух часов тридцати минут.

– Ф-фу-у, – с облегчением выдохнул напарник. – Считай, повезло. Ритку как раз в это время врач осматривал.

– Я Володе так и сказал, – ответил Баринов. – Но он, все равно, просил после обеда к нему заглянуть.

– Без проблем, – Гошка заметно расслабился.

– А что, – до меня только сейчас дошло, о чем, собственно, шел разговор, – а что, кто-то подумал, что это я? Что я могла?

– Никто ничего не подумал, – нахмурился шеф. – Ты была с покойным незадолго до его смерти и у тебя были основания желать ему… неприятностей. Стрешнев обязан проверить версию о твоей причастности к совершенному преступлению. И Гоша совершенно прав: то, что у тебя есть алиби, подтверждаемое независимым свидетелем, это чистой воды везение. Убили бы его на пару часов раньше, все гораздо сложнее было бы.

– То есть, он траванул Риту, а через три часа его самого застрелили, – тихо заметила Нина. – Лично я, отказываюсь считать это совпадением. Это не случайное ограбление с убийством – Мурзика убил тот же человек, который заказал ему Риту. Обрубил концы.

– Сомнительно, – качнул головой Гоша. – То есть, в совпадение я тоже не верю, тут я с тобой согласен: Леня погиб не случайно. Сомнительно, что Риту ему заказали.

– А я бы не стал так, сразу, отметать совпадение, – Баринов смотрел в сторону, на пластмассовую бегонию. – Жизнь вообще, такая чудная штука… помнишь того киллера, который банкира застрелил, а через полчаса под троллейбус попал? В чистом виде случайность была.

– То троллейбус, а то пуля в сердце, – резонно возразил Гоша.

– Главное, кому бы оно могло быть нужно? – я настолько растерялась, что перестала обращать внимание на четкость формулировок.

– Дело не в том, кому нужно. Желающие, может, и имеются, – Гоша был привычно бестактен. – А вот техническая возможность… Леня понятия не имел, что ты его ждешь. И после того, как вы встретились, он ни с кем не общался, так?

– Так. Только в магазине, с продавщицей.

– И тем более, никто не знал, что ты у него дома окажешься. Ты сама этого не знала. Не знала ведь, так?

– Да я и не хотела к нему идти. Но на улице холодно было, не поговоришь.

– Следовательно, на подготовленную акцию, на выполнение заказа, это никак не похоже. Экспромт, сто процентов.

– А почему тогда его через три часа после этого экспромта убили? – Нину Гошкины доводы не убедили. – И вообще, то, что Мурзик ни с кем посторонним не разговаривал после того, как встретился с Ритой, еще ничего не значит. Куда у них в офисе окна выходят? Мог он увидеть, как Рита у ларька стоит?

Гоша на мгновение замер, полуприкрыв глаза, потом сердито стукнул кулаком по колену:

– Черт! И из офиса ларек, как на ладошке, и из вестибюля все просматривается! Вполне мог позвонить и получить указания убрать Ритку.

– Но за что? – моя растерянность все возрастала. – Что я им сделала? Нелепость какая-то!

– Нелепость, – согласился шеф. – Но думаю, у нее имеется разумное объяснение. Очевидно, ты его спровоцировала.

– Я? Я ничего такого…

– Я же не говорю, что специально. Необдуманное слово, жест, неудачная шутка… или, может, ты у него в квартире увидела что-то подозрительное.

– Да вроде, ничего такого. Я сейчас все подробно… у меня записано!

Я торопливо достала блокнотик и, теперь уже сверяясь с записями, снова начала свой доклад.

Добросовестно перечислила все наши с Леней передвижения, все, что мы делали и все, о чем говорили. Потом закрыла блокнот и развела руками.

– Настроение у него все это время было ровное, веселился, анекдоты рассказывал. Он немного напрягся, когда я заговорила о документах, о том, что мухлевать можно и денежки с фирмы выкачивать. Но я объяснила, что про себя говорю, про то, как школьную аферу раскручивала. По-моему, он поверил.

– А даже если и не поверил, все равно ерунда получается, – Гоша смял листок, на котором делал пометки во время моего рассказа, и бросил его в мусорную корзинку. – Ну, допустим, он воровал у Гордеева, этот Леня. А Ритка чем могла ему помешать? Сболтнула что-то, так мало ли что ей в голову придет? Документов она в глаза не видела и все ее слова, это не подозрения даже, а так – сотрясение воздуха.

– А если бы она пошла со своими подозрениями к Гордееву? – не согласилась Нина и, взяв мой блокнот, начала листать исписанные странички. – Нет, она как раз могла ему здорово жизнь испортить.

– Допустим, ты права. Допустим, Ритка пошла к Гордееву и даже допустим, что тот провел проверку и вывел Леню на чистую воду. Ну и что? Ну сколько он мог украсть? Из-за таких денег люди головы не теряют. Гордеев ведь не миллионами ворочает. А Леня пытался ее убить… зачем?

– И почему не убил? – шеф одарил меня очередным мрачным взглядом. – Хотел только на время из строя вывести или не сумел дозу правильно рассчитать? – и тут же, без перехода рявкнул: – А тебе наука вперед, не пей, с кем попало!

– Между прочим! – поддержал его Гоша. – А если бы этот тип отравил тебя более успешно, чтобы ты тогда делала?

У меня на языке вертелся очевидный ответ, что если бы Лене удалось меня прикончить, то именно мне-то, больше ни о чем волноваться не пришлось. Проблемы бы появились у моих родных и близких. Но, взглянув на суровые лица мужчин, я благоразумно придержала язык. И даже постаралась придать лицу виноватое выражение.

– А может быть, ключевой момент был позже? – Нина, все еще изучавшая мои записи, вернула нас к основной теме. – Когда ты спросила, не он ли подкладывал записки в стол Гордеева?

– Тоже вариант, – довольно кисло согласился Гоша.

– Нет, – я покачала головой. – Я заговорила об этом, когда мы уже сидели за столом и пили вино. У него просто не было возможности добавить аминазин. И я практически не успела с ним обсудить этот вариант, мне сразу стало плохо.