Ольга Карпович - Неуловимая наследница [litres]

Но Иван не ушел, продолжал мяться у стола, всем своим видом являя олицетворение выражения «слон в посудной лавке». Просто поразительно, как такой массивный, неуклюжий с виду человек в критической ситуации становился ловким и быстрым, как кобра.

– Ольга Александровна, – посопев перебитым носом, снова начал он. – Может быть, мы уже… решим эту проблему? Ребята нервничают. Он нестабилен, понимаете? Неизвестно, что от него можно ожидать. Зачем нам такой риск? А если ему удастся сбежать? Если он заявит о том, что видел, в полицию?

– Я сказала, не трогать! – резко, отрывисто приказала Ольга.

Приказала тем самым голосом, который заставлял вытягиваться перед ней во фрунт самых опасных головорезов. Исключением не был и Иван – весь выпрямился, коротко кивнул, вроде как признавая, что зарвался и перешел границы. И только по чуть выпяченной нижней губе Ольга поняла, что ее верный охранник обижен. Конечно, переживает за нее, тревожится, а хозяйка, такая-сякая, принимает странные нерациональные решения, не бережет себя. А главное, ему, преданному служаке, не объясняет, что же за ценность такая в этом доставшем всех до печенок Николасе, что с ним нельзя разобраться по-быстрому.

– Разве твоя система охраны, Ванечка, – добавила Ольга мягче, – не гарантирует, что никакого риска ни при каких обстоятельствах для меня нет и быть не может? Сам же говорил не раз, что от твоего недремлющего ока никто не скроется. Я в тебе уверена, ты справишься с ситуацией и успокоишь своих ребят. Иди работай.

– Понял, – пробасил Иван и, уже у двери, ввернул все-таки. – Я, конечно, справлюсь. И бойцов своих утихомирю. Только все равно я не понимаю, чего мы нянчимся с этим дурачком.

Ольга уперлась взглядом в захлопнувшуюся за ним тяжелую обшитую деревянными панелями дверь. Хороший вопрос – зачем они нянчатся с этим дурачком. Иван зря обижался на нее за то, что не дает ему на него ответа. Проблема заключалась в том, что его не знала и она сама.

Конечно, она должна была убрать его еще тогда, на вилле Белова. Куда глупый мальчишка влез исключительно из-за своего любопытства и избалованности. Нажать на спуск и решить эту проблему раз и навсегда. Почему же она этого не сделала?

Пожалуй, вопрос стоило рассматривать глубже. Зачем она вообще с ним связалась?

Она искала выходы на Белова много лет. Далеко не сразу выяснила, где сумел скрыться от закона этот жирный урод. Наконец, узнала про Миконос, про белокаменное поместье на мысу. Выдержала натиск Ивана, кудахтавшего над ней:

– Ольга Александровна, не суйтесь туда сами. Давайте я все организую, спокойно, профессионально. Только скажите, я вам сам его голову привезу и вот на этот стол положу. Вы поймите, если будете действовать сами, я же не смогу вас защитить.

Иван был кругом прав. И рациональный подход требовал поступить именно так, как он говорил. Но Ольга слишком многое прошла, чтобы не знать, что иногда нужно следовать не доводам рассудка, а внутреннему чутью. А тогда это чутье просто орало, что ее личное кровное дело нельзя отдавать в чужие, даже самые доверенные и исполнительные, руки.

Она организовала всю операцию сама. Чтобы не привлекать внимания, поселилась в лагере серферов, примелькалась в компании. Попутно разведывала подходы к вилле и пути отступления, отдавала удаленные распоряжения Ивану – какое оружие ей доставить, куда подойти на катере, чтобы ее забрать, и так далее. И все было бы прекрасно, если бы за Ольгой не начал ходить этот великовозрастный ребенок, золотой мальчик, единственный сын любящих родителей.

Тридцатидвухлетний Ник был младше ее на пять лет – но, похоже, не понимал этого. Ольга не то что бы могла позволить себе уделять много времени внешности. Ей повезло от природы иметь лицо, которое с годами не оплывало, черты как будто становились только суше и жестче. Тело же – тело некогда профессиональной спортсменки, по давней привычке до сих пор каждый день начинавшей с суровой тренировки – и вовсе было молодым, сильным, стройным и выносливым. И Ник, заинтересовавшись ею, поначалу взял покровительственный тон, явно приняв Ольгу за молодую туристочку, только начинающую делать первые шаги в серфинге. Очень скоро, конечно, он этот свой тон оставил, убедившись, что спортивная блондинка, привлекшая его внимание, не так проста.

Этот проклятый мальчишка таскался за ней, как очаровательный и надоедливый щенок, нахальный, настырный, привыкший получать все, что вздумается. Нужно было бы сразу поставить его на место, отказать так, чтобы его смело от нее ураганом. Но Ольге подумалось, что в расслабленной атмосфере веселой товарищеской тусовки, безмятежности и легкого флирта такая резкость будет воспринята подозрительно. В самом деле, с какой стати симпатичной скучающей туристке отвергать увлекшегося ею первого ловеласа компании? К тому же… К тому же Ник действительно был чертовски красив. С этими своими выгоревшими волосами, флагом развевавшимися на ветру, когда он единым слитным движением вспрыгивал на доску. С миндалевидными аквамариновыми глазами, в которых плясали веселые солнечные искры. С телом и повадкой юного греческого бога.

Но главное его очарование заключалось даже не в этом, а в поразительной убежденности в собственной неотразимости. В том, что все вокруг его любят и весь мир принадлежит ему, лежит на ладони, как дорогая игрушка. Удивительно, но в этой самоуверенности не было ничего напыщенного, отталкивающего. Ольгу разве что слегка смешила его трогательная инфантильность.

Она не отвергла его, понимая, что идет на риск. И все же внутри жила уверенность, что она не засветится, Ник не сможет ничего о ней разузнать. Два-три проведенных вместе дня – просто, чтобы не вызывать удивленных толков своей нелюдимостью. А потом она исчезнет.

Кто же знал, что мальчишка настолько увлечется, примется ходить за ней по всему Миконосу, лезть своим любопытным носом, куда не нужно? Кто знал, что он потащится за ней на виллу и ворвется в роскошную стеклянную ванную, встрепанный, нелепый, с округленными от ужаса глазами и этой чертовой статуэткой в руке? Примчится ее спасать… Японский дизайнер, смастеривший этого стеклянного монстра – не то женщину, не то инопланетное существо, наверное, и подумать не мог, что однажды его творение спасет кому-то жизнь.

Она ведь уже держала его на мушке, целилась ровно в середину безмятежного, не тронутого ни одной морщиной страдания лба. А выстрелить не смогла. Потому что этот настырный щенок вбежал со статуэткой в руке и заозирался, явно готовый рваться в драку и отбивать у врагов женщину, с которой был знаком несколько дней. О которой и не знал ничего. Если Ольга что и умела ценить в людях, так это преданность и отвагу. Способность преодолеть естественный страх, плюнуть ему в лицо и ринуться защищать своих, даже если это грозит тебе смертью. Николас ринулся. То есть уже считал ее своей?