Татьяна Степанова - Последняя истина, последняя страсть [litres]

– Мне гораздо больше нравится ваш младший сын Петя, Клара Порфирьевна. Можно спросить вас о том, что я еще не спрашивала?

– О чем?

– У вас ведь был еще один ребенок? Маленький? Близнец Пети?

Кабанова посмотрела на нее. Долгий, темный взгляд…

– У меня завтра похороны сына. Давайте на этом сегодня с вами закончим, ладно?

Клара Порфирьевна так и осталась одна в пустой гостиной среди сумерек, потому что не включила свет, когда они разговаривали.

Катя сама закрыла дверь дома Кабановой за собой. Очень аккуратно.

На обратном пути в Староказарменск Катя и Вилли Ригель поужинали в придорожном «Макдоналдсе». Катя жевала противные яблочные пирожки, запивая их крепким чаем, Ригель взял себе два чизбургера и картошку. Сидели у окна, смотрели на темное шоссе, освещенное фонарями.

– Ульяна о муже ни слезинки не пролила, – заметил Вилли Ригель. – А Штирлица Иваныча оплакивала, как вдова. Что там было любить, интересно?

– Мы Аристарха Бояринова совсем не знали, Вилли. Может, что-то было все-таки. Или это ее самообман. Мы с вами уже никогда не узнаем. Еще одна иллюзия. Их что-то много в этом деле, не замечали?

Вилли Ригель тяжко вздохнул. Катя видела по его лицу, где он сейчас и о ком думает.

В отделе полиции – вечернее затишье. Катя заметила: после месяцев противостояния, митингов, задержаний, когда жизнь бурлила в Староказарменске, как в котле, наступил такой вот странный застой, даже обычных бытовых происшествий мало – дебошей, краж, угонов, драк… Словно все безмерно, бесконечно устали. Выдохлись. Гектор Борщов отсутствовал. И «Гелендвагена» его не было на стоянке – видимо, вернулся из Малаховки и куда-то укатил. Катя, улучив момент, тихонько спросила дежурного Ухова:

– Семен Семенович, кто сегодня утром до обеда находился в отделе? Кого вы видели?

– А зачем вам это? – Ухов глянул на нее. – А, понятно. Тролллей не было, я говорил уже. Фима приехал за полчаса до вас. Крутой из спецотдела заявился где-то в обед, около двух.

– А Вилли?

– Что Вилли? Вас саму где-то носило!

– Вилли тоже уезжал, да?

– Он утром провел развод патрулей, оперативку, документы подписал из финчасти. Потом отъехал ненадолго.

– Куда?

– Квартиру смотреть. Нашел объявление о сдаче однушки. Не век же ему здесь жить, как в казарме. Он отсутствовал всего час!

– С одиннадцати до двенадцати?

– Вы мне это прекратите. – Ухов разозлился. – Свои подходцы. Вы же друзья. Чего ж вы так, простите за грубость, по-сволочному-то, а?

Катя не стала его дальше злить. Чувствовала себя, и правда, такой сволочью…

Они сидели с Вилли Ригелем в его кабинете и слушали аудиозапись, пересланную столь оперативно из прозекторской судмедэксперта, где тот сразу, не откладывая, взялся за вскрытие трупа Аристарха Бояринова. Судмедэксперт обладал черным юмором и то и дело между сеансами визга пилы грозился включить «прямую трансляцию» по скайпу. Вилли Ригель параллельно с этим еще и проверял ноутбук Штирлица-Бояринова, оставленный им в кабинете троллей. Ригель достаточно хорошо разбирался в компьютерных фишках. Но, как объявил он Кате, все, что хранилось в компьютере, относилось к работе Бояринова на пиаркомпанию Кляпова. Файлы, разложенные по папкам, черновики постов, список интернет-сообществ и групп по интересам, а также масс-медиа, где троллились и цепко держали сферы влияния. Ничего личного в своем рабочем ноутбуке осторожный Бояринов не хранил.

– Личное в мобиле было, а ее и нет, – подытожил Вилли Ригель. – Кто забрал, тот убил. И звонки его отслеживать через компанию бессмысленно. Он в ватцапе общался, как и все сейчас, и в мессенджерах.

В начале десятого нарисовался Гектор, вошел с картонной коробкой в руках – в гнездышках стаканы с кофе.

– От нашего стола – вашему. – Он протянул Кате стакан. – Мятный капучино.

– Спасибо, я на ночь кофе не пью.

– Тогда пойдемте в отель. Хватит здесь корпеть. Все равно муть голубая. Серьезно, коллега, вам надо выспаться. А то вы как бледная моль. Вилли, закрывай свою лавочку. И тоже на боковую.

Катя подумала и решила – да, пора закругляться. Она надела тренч, затянула потуже пояс на талии и взяла сумку.

Они с Гектором шли по улице до гостиницы.

– И что Кабанова? – спросил Гектор.

– Утверждает, что Бояринов с ней не встречался и ничем ее не шантажировал. Она склонна думать, что он узнал, кто убил ее сына. И поэтому преступник с ним расправился.

– Логично. – Гектор по привычке сунул руки в карманы брюк. Даже куртку не накинул – шел в одном костюме. Галстук чуть приспущен.

– Еще она сказала, что материалы осмотра трупа Лесика и места происшествия утекли из следственного комитета на сторону. И предположила, что за этим стоит Кляпов. Не верит она в непричастность Фимы к убийству и в его алиби.

– Прокурорша баба не промах. Насчет Фимы скажу – он мужик умный. Но сейчас он не такой, как прежде. Он кардинально изменился. И мы должны это учитывать. – Гектор усмехнулся. – Смягчающие обстоятельства. Как они жить-то будут с этой декабристкой, если и правда сладится у них? Именины сердца. Чем не тема для романа нашей талантливой Лизы Оболенской? Он – такой людоед. – Гектор сжал кулаки, потряс ими. – Повар, наемник, тролль… кто там еще… гадкий я, да? И она – светоч свободы и инакомыслия. Феминистка, суфражистка, патронесса зеленых ботаников. Царевна Горох. Наверняка веган. Точно – идейная, упертая. В холодильнике дома одни суши с огурцом и лапша удон. А Фима без стейка стриплойн жизни не представляет себе. В Хартум на самолете на войну, как на праздник… оторваться… Но знаете, что я скажу вам, Катя?

– Что?

– Если такой союз все же возможен, не все потеряно в нашей бедной, раздираемой распрями и склоками, пропитанной ненавистью и вселенским размежеванием Трое. Хоть какие-то ростки надежды… как трава сквозь асфальт…

Они подошли к отелю. Возле него – два черных внедорожника. Из них медленно выбрались семь человек.

Катя узнала атамана Пельмень-Чардынца, его охранника-громилу. «Смешанный единоборец» Балалайкин, явившийся с ними, выступил вперед. Остальные четверо – в камуфляже – чуть позади атамана, но так, что преграждают путь в отель.

– О, кого мы видим, – сказал Гектор. – Филиал Кащенко на ночной познавательной экскурсии. Ночь в кино или ночь в музее?

– Заткнись, – потребовал атаман Пельмень-Чардынец – Ты думал – не найдем тебя, не приедем? После того, что ты сделал, подонок?

– Тридцать сребреников ваших все сгорели, или что-то осталось в заначке на пропой? – Гектор расстегнул пиджак, потом сунул руки в карманы брюк.

– Ты еще издеваешься, сволочь? – Атаман негодовал. – Кровью сейчас здесь у меня умоешься, сблюешь. Похороним тебя. И контора твоя на это глаза закроет. Скажет – частное дело.