Александр Охотин - Почка на экспорт

Опять он сел на своего любимого конька, философ хренов. Я на всякий случай кивнул. А то ещё, не дождавшись ответа, позовёт этого Чикатилу с удавкой, и стану я следующим в списке недочеловеков.

— Вот и хорошо, Саша. Я знал, что смогу тебя убедить. Теперь о деле. Тебя предстоит занять место Хохлова у операционного стола.

— А чем вас Хохлов не устраивал?

— Слишком много пил и болтал, — вздохнул он. — Вообще, если бы он сразу сообщил мне, что кто-то вышел на наш след, всё было бы по-другому. А он вместо этого кинулся к Гному, они вместе решили своими тупыми головами, что ничего страшного не произошло и вас с этим журналистом достаточно лишь припугнуть. Поэтому время было упущено, и когда меня ввели в курс дел, ты уже знал всё. Или почти всё, — поправился он.

— Ясно. А где гарантия, что и меня со временем вы не уберёте, как Хохлова?

— Будешь правильно себя вести — не уберём, — пообещал добряк Сысой. — Других гарантий, извини, дать не могу.

— И на том спасибо. Я хочу подумать.

— До вечера у тебя есть время, — пожал он плечами. — А потом — либо в лес, либо на свободу. Выбирай сам.

— Как до вечера? — удивился я, поймав себя на мысли, что понятия не имею, сколько пролежал без сознания в своей темнице.

— Сегодня суббота, Саша, три часа дня, — он посмотрел на часы. — Даю тебе шесть часов на раздумья.

Здорово. Я-то считал, что всё ещё пятница. Чем они брызнули мне в лицо? Сысой вызвал конвоира, и тот опять отвёл меня в погреб.

— Хочу сигарет и чая, — заявил я, видя, что мой цербер собирается закрыть двери.

— Обойдёшься, — ответил он.

— Сысой разрешил, — нагло соврал я.

Он пытливо посмотрел на меня, но идти к Сысою выяснять истину поостерёгся. Вместо этого кинул мне на пол пачку сигарет и зажигалку.

— Эй, а чай? — крикнул я, приободрившись.

— Обойдёшься, — видимо, других слов он просто не знал.

Я, поёрзав, угнездился на полу, подложив безнадежно испорченный пиджак под себя, и закурил, раздумывая, как мне быть. Можно, конечно, согласиться с предложением Сысоя, а потом, оказавшись на воле, кинуться в милицию. И что дальше? Что я им скажу? Что в охотничьей заимке окопался маньяк-кровопийца, удачно маскирующийся под представителя респектабельной фирмы, занимающейся поставкой медицинского оборудования?

Надо мной посмеются, и в лучшем случае проверят у него документы, которые окажутся в полном порядке. Дальше что? А дальше меня возьмёт за горло какой-нибудь весельчак, вроде того, что сейчас караулит за дверью, и я окончательно отправлюсь в гости к Толе Тоске.

Нет, так дело не пойдёт. Я ещё раз внимательно осмотрел подвал. Отсюда был лишь один выход — через дверь. Выкурив ещё сигарету, я поднялся и принялся барабанить в неё ногами.

— Ты что шумишь, гад? — дверь, скрипнув, приоткрылась, и на пороге нарисовался мой конвоир.

— Есть хочу.

— Обойдёшься.

— Отведи меня к Сысою, — заорал я, видя, что он опять собирается закрыть дверь.

— Это ещё зачем?

— Поговорить надо.

— Уехал он. Если есть, что сказать, говори мне, — ухмыльнулся он.

— Ты слишком тупой, чтобы с тобой разговаривать, — отрезал я. — Когда выйду отсюда и разобью твою голову об стену, то наверняка обнаружу, что все извилины у тебя давно распрямились.

— Да ну? — хмыкнул он. — Пацаны, вы слышите, что здесь этот чижик поёт?

Я опешил. Какие ещё пацаны? Задирая охранника, я был уверен, что у двери будет лишь он один. Присутствие его дружков в корне меняло дело.

— Может, я неудачно выразился, — пробормотал я, чувствуя, что быть мне снова битым. Интересно, сколько их там?

— Да нет, братан, я тебя хорошо понял, — ответил громила, распахивая двери. — Значит, говоришь, извилины у меня прямые? А вот мы сейчас посмотрим, какие они у тебя. Пошли, пацаны, повеселимся.

В подвал протиснулись вслед за ним ещё двое ухмыляющихся образин.

— Эй, Сысой вас за это накажет, — не очень уверенно предупредил я.

— Ага, пальцем погрозит, — захохотал один из них, и потянулся ко мне.

Я всегда говорил, что самоуверенность — штука губительная. Если бы он присмотрелся повнимательнее к моей скромной персоне, то наверняка заметил бы в руках у меня сложенный вдвое ремень.

Поднырнуть под его руку, уходя от удара, было для меня делом пустяковым. Такие вещи когда-то вбивал в меня Богданов, доводя до автоматизма.

Очутившись за спиной нападающего, я накинул ремень ему на шею и изо всех сил потянул за концы.

От страха я дёрнул их сильнее, чем следовало. Шея хрустнула и он, хрипя, обмяк в моих объятьях.

— Ты что, сука, делаешь! — заголосил, не веря своим глазам, его приятель.

Впрочем, он не только голосил, но ещё и весьма активно пытался при этом пырнуть меня ножом. Отпустив один конец ремня, я освободил шею мертвеца, тут же упавшего на пол и, несильно размахнувшись, хлестнул пряжкой по лицу любителя поножовщины старым испытанным солдатским приёмом. Он схватился за физиономию, зажимая сочащуюся между пальцев кровь.

Нож, звонко скрежетнув, упал на пол. Опустившись на колени, я дотянулся до него, ухватился за тяжёлое лезвие, и метнул в последнего оставшегося на ногах противника. Он испуганно вскрикнул, глядя на кусок стали, торчащий из живота. По-видимому, это зрелище порядком его расстроило. Он сполз на пол, бледнея на глазах, и попытался, ухватившись за рукоятку, вытащить нож.

— Не надо, только хуже будет, — посоветовал ему я.

Он послушно оставил свои попытки и, закатив зрачки, ушёл в небытие. Я от души ударил чуть не зарезавшего меня бандита, всё ещё переживающего по поводу разбитого лица, ниже пояса. Он скрючился, сразу отпустив лицо и ухватившись за другую часть тела.

Я злорадно усмехнулся, представив, каково ему сейчас, и выскочил за дверь, захлопнув её за собой. Потом прислонился к стене, пытаясь отдышаться. Ноги от пережитого напряжения подрагивали в коленях и меня всего бил озноб. Только бы не упасть, думал я, поднимаясь по лестнице.

Первой мыслью было, конечно, выбраться из дома и скорее уносить отсюда ноги. Но я подавил в себе это вполне естественное желание и отправился на поиски Сысоя. Охранник, правда, сказал, что он уехал, но у меня не было особых причин этому верить. Прокравшись через холл, и никого не встретив, я распахнул дверь, ведущую в комнату с камином. Сысоя там и в самом деле не было.

Зато вместо него я обрёл другого, не менее интересного собеседника.

— Здравствуйте, Борис Альбертович, — сказал я, входя и закрывая за собой двери на замок. — А где ваш друг Сысой?

— Сысоев? Он уехал в город. Саша, вы ли это? Боже мой, какой у вас ужасный вид, — растерянно забормотал он, задом пятясь от меня к окну.

— Вашими заботами, Борис Альбертович, — ответил я, отрезая ему путь к спасительному окну и ухватывая за грудки. — Я-то всё голову ломал, знаете вы или нет, о том, что творится под вашим носом. Ловко вы меня дурачили.