Марина Серова - Нокаут по наследству

— Не помню, — призналась та. — Если только совсем чуть-чуть.

— Понятно, — повторила Клара Николаевна.

Стены в квартире были пустыми. Если не считать часов с маятником, их больше ничего не украшало. Ни настенного календаря, ни семейного портрета, ни гвоздя с висящим на нем старым пальто. Некоторые с гордостью украшают стены всевозможными дипломами, сертификатами и почетными грамотами, предварительно вставленными в рамки, но покойный Игнатьев, видимо, был совсем не тщеславным человеком. Чего нельзя было сказать о моем друге Фрудберге. На стенах Мишиного кабинета таких рамочек было предостаточно. Диплом об окончании института, сертификаты, которые что-то подтверждали, грамоты, наградные листы, свидетельства. Миша утверждал, что делает это исключительно в целях удобства: каждый его клиент легко и непринужденно мог удостовериться в компетентности юриста Михаила Фрудберга, что, конечно же, будет ему только в плюс.

— У него было много цветов. Некоторые погибли, а что-то я забрала домой, — сказала Клара Николаевна. — Пересадила в свои горшочки. Дала им новую жизнь. Если нужно, то я верну.

— Да, растительности здесь не хватает, — признался Миша. — Пальму бы в тот угол. Ну, такую, которая во все стороны растет.

Спальня дяди располагалась в маленькой комнатке, в которой тем не менее поместились не только кровать, но еще и пара кресел, тумбочка со стоящим на ней пузатым телевизором и высокий сервант, на полках которого я увидела аккуратно сложенное постельное белье.

Инесса первой зашла в спальню. Я не последовала ее примеру и осталась в коридоре. Не желала нарушать интимность момента. Все-таки в этом помещении человек отдыхал, а не работал. Уединялся, расслаблялся, снимал одежду. Клара Николаевна тоже остановилась рядом со мной. А вот Миша решил, что ему терять нечего, и пошел вслед за Инессой.

— Вот тут он и лежал, — пояснила Клара Николаевна. — Он болел, не очень долго, но ему хватило. Не справился.

— Он здесь, значит?.. — тихо спросила Инесса.

— Нет, нет, — быстро ответила соседка. — Не здесь. В больнице. Пока был дома, как-то держался, но потом понял, что лучше лечь в стационар. Тогда-то и оставил мне ключи.

Инесса коснулась рукой спинки кресла.

— Уже после похорон я навела в квартире порядок, — продолжила Клара Николаевна. — Я тут все постирала, а потом сложила в сервант. Ну, а куда еще? Он давно приспособил его под постельное белье. На нижних полках подушки вон лежат. Раньше в серванте были другие вещи. Лариса хранила на полках духи, кремы. Какие-то статуэтки тут стояли. А еще поделки детские. Их Вадик мастерил в детском саду и в школе.

Миша, я и Инесса одновременно повернули головы в сторону Клары Николаевны.

— Лариса? Вадик? — спросил Миша. — А это еще кто?

После беглого осмотра третьей комнаты, оказавшейся гостиной, в которой раньше, как нам рассказала Клара Николаевна, ныне почивший Борис Семенович принимал редких гостей или своих учеников, мы оказались на кухне. Нам были продемонстрированы газовая плита и скудное содержимое одного из кухонных шкафчиков. В нем оказались пачка чая, сахарница и немного посуды.

— Электрический чайник тоже есть. Им он и пользовался в последнее время. А вот плитой не хотел. Боялся забыть, что оставил ее включенной.

— А можно здесь выпить чашку чая? — спросила Инесса и посмотрела на Клару Николаевну.

— Я бы тоже присоединился, — сказал Миша.

Окна всех комнат квартиры выходили на проспект. Подъезд располагался на той же стороне дома. Прямо под ним я увидела край широкого тротуара, по которому спешили по своим делам люди.

Не знаю, только я ли заметила, что Кларе Николаевне было трудно находиться в этой квартире. Во время экскурсии она несколько раз отходила в сторону, оставляя нас наедине с обстановкой, а потом я замечала, каким растерянным становилось ее лицо. Несмотря на то что она признала в Инессе хозяйку, Клара Николаевна наверняка испытывала ревность к своему соседу. Это могло быть остаточным чувством, которое часто возникает у подружки невесты, даже если жених этой невесты ее не интересует в принципе.

И потом, я так толком и не поняла, насколько близко общались Игнатьев и его соседка. Но ключи от дома он оставил только ей. Значило ли это, что больше он никому не доверял?

Миша угадал мои мысли. Мы часто оказывались на одной волне, и это меня радовало каждый раз.

— Вы молодец, — сказал он, подошел к женщине и бережно обнял ее за плечи. — Можете думать все, что угодно, но я вас понимаю.

— Спасибо вам, Клара Николаевна, — поддержала его Инесса.

— Да за что же? — нервно поправила волосы соседка.

— За все, — просто ответила Инесса. — За то, что терпите теперь тут меня. Нас. Да все вот это.

Клара Николаевна налила воду в чайник и опустила рычажок.

— Я сейчас принесу корзинку из дома, у меня там всякое к чаю найдется, — сказала она. — А вы пока чашки сполосните. Вы спросили, кто такие Лариса и Вадик. Судя по всему, вы и не знали про них. Я расскажу. Вы тут… ну… устраивайтесь. Я скоро.

Я уже со счета сбилась, пытаясь осознать, сколько жидкости мне пришлось выпить за последние сутки. Чай перед отъездом из Саратова, кофе с коньяком в поезде, кофе на вокзале после прибытия и кружка чая в квартире, куда нас заселил Миша.

Передо мной стояла очередная порция бодрящего зеленого чая. Именно такой обнаружил Миша в одном из шкафчиков.

Вместе с Кларой Николаевной в кухню вплыл аромат валокордина. Вафли, которые она принесла, оказались очень кстати — в ее рассказе было несколько неловких моментов, и можно было сосредоточиться на вдумчивом разламывании угощения на мелкие кусочки.

— Лариса и Вадим были для него спасением. Боря долго жил один. Не знаю, может, и встречался с кем-то, но домой не приводил. Не то чтобы я следила за ним, но у нас двери рядом, лифт совсем близко, и я слышала каждый звук с лестничной площадки. Вот и ваши разговоры услышала, когда вы приехали.

Так вот. Жил он один, принимал на дому учеников, там и девушки были, но как-то все мимо, ни с кем не складывалось. Не знаю, пытался ли он устроить свою личную жизнь. Может, и нет. А потом вдруг появилась Лариса. Не одна — с сыном. Совсем мальчишечка, еще даже в школу не ходил. Мы с Ларисой быстро подружились. Знаете, как бывает? Поняли, что часто думаем одинаково. У меня сын, у нее тоже мальчик. Нам было о чем поговорить. Совпадали даже проблемы с самочувствием, мы обе страдаем от перепадов давления. И если у кого-то из нас случался приступ, но не оказывалось под рукой нужных таблеток, то мы знали, у кого их можно было попросить.

Дружить-то дружили, но праздники вместе не справляли. Только вот на свой день рождения Боря меня всегда приглашал.