Марина Серова - Штрихкод греха

— Ох, не знаю, как все это случилось. Мы же не у вашей подруги покупали квартиру, а у ее мужа. То есть вдовца уже. Он продал ее после смерти жены, вашей подруги то есть.

— Надо же, а я и не знала, что Варя вышла замуж, — растерянно произнесла я.

— Надо сказать, что муж ее какой-то… не знаю даже, как и сказать… — Анастасия Афанасьевна замялась, подбирая слова.

— А что такое? — уцепилась я, желая услышать характеристику Константина Бартелеймонова.

— Время-то после смерти жены прошло совсем ничего, а он выглядел так, как будто ничего и не случилось. Я первый раз видела такое бездушие. И это у молодоженов! Так не бывает, по моему разумению. Конечно, если это любовь. Но у них, судя по поведению этого мужчины, любовью и не пахло. Впрочем, это не мое дело, не наше дело, — поправилась она. — Наше дело — сторона. А что, не так, скажете? Мы всю сделку оформили как полагается, куплю-продажу, я имею в виду. А потом явилась эта ее подруга и такое нам здесь устроила! Вспоминать страшно! Уж мы ей и все документы на квартиру показывали по сто раз, и консультанта наняли, чтобы все ей объяснил, как это называется на юридическом языке, я уже и не знаю. Я тогда долго не могла прийти в себя. Да и дочь моя тоже. Ей же пришлось, кроме всего прочего, и с документами возиться… Ладно, пережили мы и это. И подруга эта в конце концов отстала от нас, когда мы направили ее к мужу Варвары, то есть вдовцу. Наверное, поняла, что мы здесь ни при чем, — в который раз повторила женщина. — Я так думаю, что он объяснил ей все. Хотя… мне он сразу показался каким-то не таким.

— А что именно вас насторожило, Анастасия Афанасьевна? — спросила я.

— Да неприятный тип, в общем. Не так себя ведут после смерти, можно сказать, новобрачной. Он, кстати, сам сказал — никто его за язык не тянул, — что они совсем недавно поженились. Вот, собственно, и все. Теперь вы знаете, что подруги вашей в живых нет, так что…

— Да-да, я все поняла. Извините меня, Анастасия Афанасьевна, пожалуйста, за беспокойство. Я сейчас пойду. Только… скажите, а вы ничего не знаете о брате Варвары? Борис его зовут. Его посадили за драку, но…

— Ой, девушка, как вас там… — женщина замахала руками. — Ничего о нем не знаю, ни о брате, ни о свате. Сказано вам, что мы купили квартиру у мужа вашей подруги, вот у него все и узнавайте!

Женщина тяжело закашлялась.

Я молча покинула ее квартиру. Собственно, Анастасию Афанасьевну можно было понять. Вся эта история с покупкой квартиры, надо полагать, изрядно попортила ей нервы. Ей и ее дочери.

Я решила позвонить в соседнюю квартиру, вдруг там окажутся люди, которые имеют какие-то сведения о жизни Варвары и Бориса.

Я долго звонила в дверной звонок, но все было напрасно. Скорее всего, соседи были или на работе, или вовсе отсутствовали. Однако на лестничной клетке находились четыре квартиры, значит, был шанс, что кто-то да откликнется на мой звонок.

Да, действительно, вскоре из квартиры напротив после продолжительного ожидания вышел, вернее сказать, выполз мужик неопределенного возраста в донельзя замызганной майке и таких же шортах, открывавших тощие волосатые ноги. Одной рукой он цеплялся за дверной проем, чтобы окончательно не сползти на грязный пол своей прихожей, покрытый рваным линолеумом.

— Те чё? — спросил он, распространяя запах перегара, и уставился на меня мутным взглядом.

— Простите, я ошиблась, — сказала я, поняв, что говорить с этим субъектом значит просто терять зря время.

— Ничё не… это… не ошиблась, — мужик помотал головой из стороны в сторону. — Ежели… сбегаешь шустро за… этой… то…

В это время соседняя дверь распахнулась, и на пороге показалась маленького роста опрятно одетая старушка. На ней был надет теплый халат, а на ногах — тапочки с совсем по-детски смотревшимися большими помпонами.

— Вовка, а ну, кышь! — прикрикнула она на алкоголика. — Неча тут к приличным людям приставать! Пошел вон к своим алкашам!

Удивительно, но пьяница послушался старушку и, что-то нечленораздельно бормоча себе под нос, скрылся в своей «конуре».

— А ты, дочка, к кому? — спросила меня старушка.

— Я вообще-то, к Варе Веретенниковой, — начала я, но старушка меня перебила:

— И-и, милая, опоздала ты, — сокрушенно произнесла старушка и перекрестилась. — Померла Варюша, да не своей смертию, да…

— Мать, ты с кем там гутаришь? — раздался из глубины квартиры старческий мужской голос.

— С кем, с кем, с кем надо, с тем и гутарю, — огрызнулась старушка. — Да ты проходи, дочка, чего у порога-то стоять.

Я воспользовалась приглашением и вошла в небольшую прихожую. Несмотря на размеры, в ней было просторно, наверное, благодаря отсутствию лишних вещей.

— У нас что, гости? — позади старушки показался невысокий благообразный старичок в отглаженных брюках, клетчатой рубашке и жилете. Определенно такой вид пожилого человека — всецело заслуга любящей чистоту и порядок хозяйки.

— Ты чего пришел? — спросила старушка мужа. — Ты свой футбол смотрел, вот и иди смотри. Обед еще не готов.

— Да я не из-за обеда, тьфу ты! — старичок досадливо покачал головой. — К кому ты, дочка, пришла? — обратился он ко мне.

— Ко мне она пришла, ко мне, говорю же тебе, — ответила за меня старушка, — иди, старый, иди.

Старичок махнул рукой и пошел в комнату.

— Дочка, проходи на кухню, — предложила старушка. — В комнате мой муж смотрит футбол, поговорить все равно не даст.

В чистенькой кухоньке я села на деревянную табуретку.

— Старик-то мой во все дыры лезет, до всего ему дело. И кто где работает и кем, и кто женился-развелся-родился, — стала объяснять старушка. — А еще он очень охоч до всяких там слухов, инф. ерма… ой, не знаю, как по-научному называется.

— Информация, вы, наверное, так хотели сказать, — подсказала я.

— Вот-вот, она самая! — обрадовалась старушка.

— А как вас зовут, простите? — спросила я.

— Евдокией Петровной, — ответила старушка. — А мужа моего — Глебом Евгеньевичем. Уже, почитай, пятьдесят годков живем вместе, да. А деток Господь нам не дал, так и кукуем вдвоем. А Глеб-то мой не от хорошей жизни лезет куда не следует. Дома он все время сидит. Не выходит на улицу, артрит у него, кажный вечер растираю его. Эх, старость не радость! — изрекла Евдокия Петровна прописную истину. — Вот, дочка, доживешь до наших лет, тогда…

О том, что со мной будет дальше, я предпочитала не загадывать. Сейчас меня больше волновала история с женитьбой Константина Бартелеймонова на сестре своего друга Бориса Веретенникова, а также то, какую роль сыграл Константин в той драке, которая привела Бориса к тюремному сроку. Вот только как бы сделать так, чтобы Евдокия Петровна перестала отвлекаться на посторонние разговоры. Хотя пожилую чету можно было понять. Живут вдвоем, детей и внуков нет, приятели тоже, скорее всего, отсутствуют. Поговорить практически не с кем: больная астмой Анастасия Тимофеевна и алкаш Вовка — не в счет. Но Евдокия Петровна сама перевела разговор на интересующую меня тему: