Марина Серова - Штрихкод греха

— Так ты, дочка, говоришь, что пришла к Вареньке? — спросила женщина.

— Да, к ней, Евдокия Петровна, понимаете, мы с ней дружили еще с института, а потом я уехала из города. И вот только теперь вернулась, а в ее квартире живут совершенно другие люди. Да и Варя… вы сказали, что она умерла? — спросила я.

— Да, истинно все так, — подтвердила старушка, — погибла Варенька, на машине поехала куда-то и разбилась. А такая вежливая была, обходительная, всегда поможет, принесет продукты, да…

— Евдокия Петровна, а что все-таки произошло с Варей? Подробности вы знаете?

— Ой, дочка, подробности как раз и не знаю. Склероз у меня, ты уж извини. Забываю все подряд. Вот не упомню, капала я сегодня в глаза капли или нет. И так во всем. Так что помочь тебе не смогу. Но в соседней с Варюшей квартире живет Аделаида, вот она сможет рассказать тебе. Она помоложе нас со стариком будет.

— В соседней квартире? А я звонила и туда, но никто не открыл, — растерянно произнесла я.

— Так на работе Аделаида-то, — объяснила Евдокия Петровна, — потому и не открыла, живет-то она одна.

— А где она работает, вы знаете? — с надеждой спросила я.

— Знаю, почему же не знать, рядом с нами высокий дом стоит, вот на первом этаже ее магазин находится, значит. Женскую одежду она продает. Платья там всякие, юбки, еще чегой-то.

— Спасибо вам, Евдокия Петровна, — сказала я, — сейчас пойду к ней.

— Иди, милая. Иди. Дай бог тебе жениха хорошего, — пожелала на прощанье старушка.

Я вышла на улицу и, миновав широкий прогал между двумя домами, подошла к дому, в котором, по словам Евдокии Петровны, находился магазин одежды. Да, действительно, весь первый этаж многоподъездного дома занимали самые разнообразные организации: салон оптики «Вижн», бутик модной одежды «Рафаэлла», рекламное агентство «Горящие туры» и продуктовый магазин «Малина».

Я открыла дверь «Рафаэллы» и, войдя внутрь, сразу попала в торговый зал. В нем было немноголюдно. У одной из стен две модно одетые дамы стояли перед полкой, на которой лежали джинсы.

— Ты знаешь, Лана, у них здесь, конечно, самые передовые модели, ничего не могу сказать, но почему-то всегда низкая посадка, — сказала одна из женщин…

— А что? Чем тебе не нравится низкая посадка? — спросила другая женщина.

— Ну ты что, не понимаешь, что ли? Под такие джинсы обязательно надо надевать боди, — объяснила Лана. — А это не всегда удобно.

— А-а, вот ты о чем. Действительно…

В это время ко мне подошла девушка в униформе.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросила она меня.

— Можете. Мне нужна Аделаида… — тут я вспомнила, что не знаю отчества этой Аделаиды. Но девушка-консультант тут же пришла на помощь:

— Вы, вероятно, хотите видеть Аделаиду Николаевну?

— Да-да, Аделаиду Николаевну, совершенно верно.

— Пойдемте, я вас проведу, — сказала девушка и подошла к боковой двери, на которой было написано: «Служебный вход».

Открыв дверь, девушка пошла вперед по длинному коридору, я последовала за ней. В конце коридора находилась дверь.

Девушка открыла ее и, пропустив меня, сказала:

— Проходите.

Я вошла в просторное помещение, по виду напоминавшее приемную. Собственно, скорее всего, это и была приемная. Прямо перед входной дверью на расстоянии примерно двух метров от нее стоял компьютерный стол. Одну стену занимал шкаф со стеклянными дверцами, сквозь которые были видны толстые папки. У другой стены стоял длинный черный кожаный диван. Место рядом с окном занимало комнатное дерево в деревянной кадке.

— Вы пока присаживайтесь, — проводившая меня девушка кивнула на диван, — наверное, Олеся Максимовна дает Аделаиде Николаевне поручения. Подождите, она скоро должна освободиться.

С этими словами девушка вышла из приемной. Я осталась одна.

«Значит, Аделаида, о которой говорила Евдокия Петровна, скорее всего, работает секретаршей, — подумала я, — а не хозяйкой бутика».

Сквозь приоткрытую дверь, которая вела, надо полагать, в кабинет руководителя, до меня долетали отдельные фразы: «надо связаться с…», «а почему до сих пор нет сведений о…», «нет, так не годится, обязательно надо…».

Один женский голос, довольно низкий, отличался властными интонациями. Другой — наоборот, слегка заискивающими и предельно почтительными. Потом послышался стук каблучков, дверь, которая вела из кабинета в приемную, широко распахнулась, и на пороге показалась женщина лет тридцати — тридцати трех. Ее каштановые волосы были собраны в тугой узел, заплетенный в косу, и уложены на макушке, серые глаза аккуратно подведены, а губы накрашены коралловой помадой. Одета она была в костюм серебристого цвета, состоящий из короткого пиджачка и узкой юбки-карандаш.

— Да, Адела, — раздался из кабинета все тот же властный голос, и женщина остановилась в дверном проеме.

— Что-то еще, Олеся Максимовна? — спросила Аделаида.

— Вот что, приобретите-ка еще… еще мусорное ведро.

— Мусорное ведро?

— Да, я же ясно сказала, — довольно раздраженно сказала Олеся Максимовна. — И, пожалуйста, берите мусорный контейнер только черного цвета. Не серого, не коричневого, не, боже упаси, красного, а только черного.

— А если черного не будет?

— Господи, ну не будет в одном магазине, пойдите в другой! Неужели не понятно? Вы, Адела, порой ведете себя как маленькая!

— Хорошо, Олеся Максимовна, я все сделаю, — ответила Аделаида и закрыла за собой дверь.

— Вы к Олесе Максимовне? — спросила она меня.

— Нет, к вам.

— Ко мне? — удивленно спросила Аделаида. — А по какому вопросу? Мы разве с вами знакомы?

— Нет, мы с вами не знакомы, — сказала я, — но я выясняю подробности гибели вашей соседки Варвары Веретенниковой. Я частный детектив, Татьяна Иванова, — добавила я.

— Вот оно что! Знаете, я сейчас тороплюсь, давайте выйдем и поговорим по дороге. Если вы не возражаете, — предложила Аделаида.

— Хорошо, можно поговорить и по дороге, — согласилась я, — как вам будет удобно.

Мы вышли на улицу.

— Аделаида Николаевна, — начала я, но та меня остановила:

— Можно просто Аделаида.

— Ладно. Так вот, ваша соседка Евдокия Петровна сказала, что вы дружили с Варварой Веретенниковой.

— Ну, дружили, это не совсем точно. Мы были в хороших соседских отношениях и с Варей, и с ее братом Борисом. Но Вари уже довольно давно нет в живых.

— А Борис? — спросила я.

— О нем я ничего не знаю. Слышала, что ему вынесли обвинительный приговор по причине его участия в драке, результатом которой стала смерть одного из участников этого побоища. И как раз в этом Борис и был виновен. Но всех подробностей я, к сожалению, не знаю. Понимаете, как раз незадолго до всех этих событий я уехала в другой город ухаживать за тяжело больной родственницей. Потом я вынуждена была остаться там еще: необходимо было уладить все формальности с наследством. Ну вот, а когда вернулась сюда, то только тогда и узнала, что Бориса посадили, а Варя вышла замуж, но вскоре погибла в автокатастрофе.