Наталья Александрова - Преступление в десять карат [= Заколдованное колье] [litres]

– Чего только я не пробовала! – причитала дама, разглядывая свое лицо в зеркале. – Замазывала тональным кремом, засыпала пудрой… Но все это проступает сквозь любую косметику! Что мне делать? Не могу же я месяц сидеть взаперти, как уголовница?

– Зачем же месяц, – пробормотал Маркиз. – Зачем взаперти… Мы непременно что-нибудь сделаем!

Он обошел вокруг женщины, как скульптор обходит вокруг незаконченной статуи, думая, где от нее отсечь еще немного лишнего, и задумчиво проговорил:

– Да, серьезная работа! Но ничего, ничего, в моей практике бывали случаи и потяжелее вашего…

– Скажите мне, доктор, вы сможете с этим что-то сделать? Или я совершенно безнадежна?

– Безнадежны только те, кто ничего не делают и дожидаются милостей от природы. Вы сделали главное, обратились ко мне – значит, вы уже не безнадежны! Но скажите мне, Анна Валентиновна, как это случилось? Кто и при каких обстоятельствах совершил этот, не побоюсь этого слова, акт вандализма?

– Кто? – переспросила она трагическим голосом. – Разве трудно догадаться? Конечно, мой муж, Никодимов, этот негодяй и изверг! – Она указала на фотографию в золотой рамочке, которая стояла на ее туалетном столике, между тюбиком с тональным кремом и баночкой с очищающим молочком.

На фотографии был изображен мрачный мужчина со сросшимися на переносице бровями.

– Да, конечно, я зря спрашиваю, – проговорил Леня. – В девяноста девяти случаях из ста ущерб внешности моих клиенток причинили мужья…

– А в сотом случае? – заинтересовалась дама.

– В сотом – любовники! Но все же, Анна Валентиновна, как это произошло? Поймите, это не праздное любопытство, это важно для того, чтобы выбрать стратегию лечения!

– Да, конечно! – начала женщина, которой и самой хотелось перед кем-то выговориться, излить душу. – У меня была назначена встреча в ресторане с адвокатом. Знаете, очень известный адвокат Илья Мировольский…

– Кажется, это адвокат по бракоразводным делам? – уточнил Леня.

– Ну да, а по каким же еще? Уголовные дела меня, слава богу, не касаются!

– Значит, вы подумываете о разводе?

– Ну, вы же видите, что за человек мой муж! – Дама указала на свое лицо. – Конечно, я должна подумать о своем будущем!

– Итак, вы сидели в ресторане, говорили о разводе…

– Да, и тут врывается этот негодяй…

– Вы имеете в виду своего мужа?

– Ну да, а кого же еще? Он ворвался и набросился на меня, как дикий зверь…

– Постойте, он появился сразу? Вы с Ильей Борисовичем не успели даже поговорить?

– Ну, не совсем сразу… Мы успели немного перекусить, я съела легкий салат из спаржи с орехами, Мировольский – салат «Санкюлот» с козьим сыром и форелью. Он меня тоже уговаривал взять «Санкюлот», но я на диете, а «Санкюлот» слишком калорийный…

– А о чем вы разговаривали? – выпытывал Маркиз.

– Ну, о чем можно разговаривать с адвокатом? Разумеется, о том, как провести развод с наименьшим риском для жизни и наибольшей пользой для своего финансового состояния… Мировольский сказал, что я должна затаиться, вести себя очень осторожно…

– А вы не говорили о драгоценностях? – снова попытался Леня свернуть на интересующую его тему.

– О драгоценностях? – переспросила дама. – Конечно же, мы говорили о драгоценностях! Я хочу, чтобы при разводе все драгоценности достались мне, и я имею на это полное право! Илья Борисович так прямо и сказал, что я имею преимущественное право на драгоценности, так как они в некотором смысле являются моим профессиональным инвентарем…

– Инвентарем? – переспросил Леня. – Как интересно! Почему инвентарем?

– Ну, потому что я отношусь к тем женщинам, для которых основным средством добывания денег является замужество, а чтобы удачно выйти замуж, нужно быть хорошо упакованной, то есть…

– Я понимаю, что это значит, – кивнул Леня.

– Ну, а драгоценности – это важная часть упаковки, так что для меня они – производственный инвентарь…

– Ясно. – Леня пришел в восхищение от такой логики. – Ну, Мировольский – действительно мастер своего дела! А все-таки, – спохватился Леня, – не говорили вы с Ильей Борисовичем про конкретные драгоценности? А именно про бриллиантовое колье?

– Нет. – Женщина пожала плечами. – До частностей мы не дошли, как раз тогда появился мой муж…

– А название бриллианта «Сердце Африки» вам ничего не говорит? – спросил Леня, внимательно наблюдая за собеседницей.

Ни один мускул на ее лице не дрогнул. Название бриллианта действительно ей было незнакомо.

– Извините, доктор, – спохватилась Анна Валентиновна. – А когда вы начнете лечение?

– Ну, я составил себе полное представление, теперь вернусь к себе в клинику, подберу все необходимые медикаменты и буквально через час вернусь к вам вместе с ассистентом…

– Это мне еще целый час вас дожидаться? Вы что – сразу не могли взять все, что нужно?

Вдруг дверь будуара приоткрылась, на пороге возникла прислуга и проговорила:

– Анна Валентиновна, там охранник снизу звонит, говорит, к вам какой-то доктор пришел…

– Доктор? – Хозяйка удивленно взглянула на Леню, потом перевела взгляд на прислугу: – Какой еще доктор?

– Доктор Кур… Курносов!

– Курносов?! А это тогда кто же такой?!

– Это недоразумение, – забормотал Маркиз. – Есть два доктора Курносова, я и… еще один. Но только я настоящий, а он самозванец. Вы, главное, не беспокойтесь, я вернусь к вам буквально через час и тут же все сделаю!

С этими словами он выскользнул из будуара и из квартиры Анны Валентиновны, по дороге едва не сбив с ног выходящего из лифта мужчину в белом халате с длинной черной бородой.

Покинув дом Никодимовых, Леня задумался.

Этот визит нисколько не приблизил его к злополучному колье и к разгадке окружающей его криминальной тайны. Как известно, отрицательный результат – тоже результат, но отрицательные результаты множились, время катастрофически убывало, а Леня был все так же далек от разгадки, как в самом начале расследования.

У него оставалось еще два подозреваемых, два человека, с которыми тесно общался покойный Мировольский, прежде чем пришел в театр: небесно-голубой приятель адвоката Антосик, с которым застала дочь Мировольского, и девица из эскорт-агентства, с которой Илья Борисович пришел на премьеру оперы.

Оба в одинаковой степени могли быть причастны к пропаже колье или в одинаковой степени непричастны, Леня решил начать с Антосика, поскольку с ним Мировольский общался раньше.

Леня позвонил Вике, той самой девушке с телевидения, от которой узнал адрес Мировольского.

– Анатолий Алексеевич, я уже выехала! – раздался в трубке Викин голос. – Здесь такие пробки!

– Привет, Викуля! – перебил ее Маркиз. – Горишь опять на работе?