Евгения Кретова - Неслужебный роман

– Господи!

– Он ехал в избушку, чтобы замести следы. Снова в тюрьму ему не хотелось.

Я прижала горячий лоб в прохладному стеклу. Слезы стекали по ним, смешиваясь с каплями дождя и конденсатом. В голове ритмично отстукивала фраза «Он ехал в избушку, чтобы замести следы». Следы – это я, Лида Федоскина, двадцати девяти лет от роду. И мое похищение.

Тихий звонок заставил оглянуться: Руслан внимательно смотрел на меня, прокручивая в руках телефонную трубку.

– Лид, это родители. Они волнуются. Я возьму трубку, хорошо?

– Конечно! – я схватилась за голову, стараясь пригладить торчащие во все стороны волосы, будто мама с отцом могли меня увидеть.

– Алло, да, Женя. Всё хорошо, Лида со мной, – визг и шум в трубке, Руслан посмотрел на меня, прошептал: «Ты готова?». Я кивнула в ответ и взяла телефон.

Только бы голос не сильно дрожал.

Только бы собраться. Не разреветься…

– Алло, мамуль, это я, – голос предательски дрожал.

– Доченька! – мама зашлась в плаче, трубку перехватил отец:

– Лида, это ты?

– Я, папочка. Конечно, я, – как ни странно, с отцом говорилось легче, я чуточку расслабилась, выдохнула. – всё нормально, всё позади.

– Ты когда дома будешь?

– Скоро, пап. Скоро, – виски сдавило железным обручем. – Не волнуйтесь там.

Отец хмыкнул:

– Не говори глупостей. Давай, по возможности, скорее. Мы ждем.

И он нажал отбой.

В машине повисла неловкая пауза.

Дождь усилился, бил барабанной дробью по крыше. Нервные порывы ветра швыряли на капот ворох серебряных брызг. Я высунула руку из окна, поймала пару сотен капель. Умыла лицо.

Я только сейчас поняла, что, вероятно, ужасно выгляжу.

Мне стало неловко.

– Эй, Лид. Ты чего? – Руслан попробовал заглянуть в мои глаза. Я отвернулась.

– У тебя вода есть? Мне б умыться…

Он потянулся на заднее сиденье, вытянул полупустую бутылку:

– Немного.

– Мы далеко от трассы?

– Да нет. Тут, за поворотом съезд, – он покосился на мои руки. Пальцы било мелкой дрожью.

– Поехали, хорошо?

Он тронулся вперед. Машина плавно переваливалась на кочках и корягах. Дворники судорожно расчищали лобовое стекло. Я сжимала в руках пластиковую бутылку с водой.

Как Руслан и обещал, за поворотом, за широкой разлапистой елью, показалась проселочная гравийка. А за ней – трасса на Москву.

– Останови, пожалуйста, – я не дала выехать ему на трассу, кивнула в сторону «кармана».

«Крайслер» послушно прижался к обочине и затормозил.

– Мне выйти? – Руслан нажал ручник и, не дожидаясь моего ответа, взял черный зонт из бардачка и вышел из машины.

Я, наконец, осталась одна.

Медленно стерев с лица тревоги прошедших дней, я смогла выдохнуть. Болезненно, по чуть-чуть. Боясь, что спазмом разорвет легкие.

Открутила крышку на пластиковой бутылке, сделала несколько осторожных глотков. Оказывается, можно всего за несколько дней забыть вкус чистой воды. Вкус уверенности в себе. Вкус радостного ожидания Завтра.

Мои руки – холодные, будто чужие, лежали на согнутых коленях. Бирюзовые брюки покрыты страшными грязно-зелеными разводами, как и моя душа. Стойкое ощущение несправедливости, грязи, не покидавшее меня всё это время, наконец, сформировалось, в какое-то определенное желание. Желание умыться.

Я нажала кнопку стеклоподъемника, приоткрыла окно. Высунула ладони наружу, умылась дождевой водой.

Лицо, шея, волосы, руки выше локтя – всё подверглось тщательной обработке. До саднящих царапин.

Я сделала большой глоток воды, прополоскала рот.

Руслан стоял, отвернувшись от машины, чуть в стороне, сутуло прислонившись к старой сосне. Дождь немилосердно барабанил по черному колпаку зонта. Я открыла дверцу и вышла под дождь.

Блуза мгновенно промокла, прилипла к телу. Я сделала несколько больших прыжков и оказалась под его зонтом.

– Лида… Ты чего?

Прижаться к нему. Большому. Горячему. Надежному.

Единственному на свете, который знает обо мне все.

Который видел меня там, на траве: раздавленную, разбитую и испуганную.

– Лида…

– Молчи, – я уткнулась ему в грудь, обняла за талию, спрятав мокрые руки под его куртку. Он выпрямился, чуть отстранился от дерева. Его рука скользнула по моим плечам, прижала к себе еще сильнее…

– Прости. Если бы не я и моя чертова работа, тебе бы не пришлось всё это пережить.

Я неистово трясла головой. Никаких возражений. Я помнила выражение глаз Катерины Ивановны и того громилу, что вязали у порога лесного домика.

И я знала: если бы не Руслан, меня бы уже не было в живых. Только в его руках были все ключи к похитителям. Никто не догадался бы так скоро связать воедино убийство судьи, слежку и мое похищение.

Я только прижалась к нему еще сильнее.

– Они на даче? – мы выехали на шоссе, радостно подмигивая спешащей из города плотной веренице автомобилей.

Я икала. То ли из меня выходила нервозность и испуг, то ли замерзла. От намокшей блузки поднимались тонкие струйки пара. Руслан с улыбкой поглядывал на мои потуги задержать дыхание и применить к себе другие способы народной медицины от икоты.

– Кто? Родители?

– Да, – снова икнула.

– Нет, дома. Тебя к ним отвезти?

Я ошалело замотала головой:

– Нет! Ты что?! Я не хочу, чтобы они видели меня ТАКОЙ…

Он прищурился и вздохнул:

– А есть разница? Они волнуются. И очень хотят тебя обнять.

– Я знаю. Они будут стараться сделать всё, чтобы я поскорее забыла этот кошмар. Будут делать вид, что всё хорошо, что ничего не изменилось, что ничего не произошло. И я им хочу в этом помочь… Им будет гораздо легче, если они не увидят меня в ТАКОМ виде, – широким жестом я показала ему себя.

Он с сомнением отмалчивался. Потом спросил:

– И что ты тогда хочешь?

– Я хочу переодеться и помыться. Вернее, не так: помыться и переодеться.

– Ко мне поехали?

Я представила себе его дом: уютную холостяцкую берлогу с пустым холодильником, недомытой чашкой из-под кофе у раковины, скомканным на полу ванной полотенцем. И поняла, что не хочу ЭТО везти в его дом.

Чтобы его стены увидели меня такой…

– Нет, на дачу, – эта идея пришла в голову и, словно электрическая лампочка, озарила мой путь на ближайшие несколько часов. У меня появилась цель. Правда, вместе с озарением пришло и разочарование – ключей от дачи у меня с собой не было. – Только нам придется заехать на работу за запасными ключами.

Он не стал спорить.

Вся дорога до центра – ни одной пробки. Еще не было семи, когда мы оказались на почти опустевшей стоянке бизне-центра, в котором моя туристическая контора занимала несколько кабинетов на третьем этаже.

– Можешь мне свою куртку дать? Вдруг еще не все ушли…

Руслан стянул с себя куртку, передал мне и покосился на мои босые ступни. Я отмахнулась: