Евгения Кретова - Неслужебный роман

Пару раз около двери осторожно скрипели чьи-то шаги, но никто не посмел зайти. И мне, наконец, удалось подумать.

Шесть лет.

Черт возьми, как много и как мало.

Я уже забыла его. Руки, глаза, волосы. Его голос стёрся из моей памяти, покрывшись толстым слоем пепла.

И вот на тебе. Появился, и сердце, словно предатель, опять стучит неровно. И руки дрожат. И дышится с трудом. С обидою.

Пашка, в общем, неплохой парень: внимательный, заботливый. Только очень уж ему хотелось славы и высот. Мы с ним были красивой парой, так все говорили. Он – высокий, с прямым и властным взглядом. Я – ослепительно рыжая, яркая. Лучшие студенты на курсе. Блестящие перспективы.

И вот «всплыл» мой старый, всеми забытый, ничем более не подтвержденный диагноз.

И всё в один миг рухнуло.

Я попала в «серые» списки. О серьезной работе, карьере можно было забыть.

Господи, у меня до сих пор мурашки по коже, как вспомню то время…

Пашка, кстати, держался. Доказывал. Убеждал. Поддерживал. Однажды пришел ко мне с огромным букетом сирени, глаза горят, щеки пунцовые.

– Лидка, – говорит, – выходи за меня!

А потом с ним переговорил его научный руководитель, и еще завкафедры… И Пашка сник.

Помните, у Есенина?

…Лицом к лицу,

Лица не увидать,

Большое видится на расстоянии…

Пашка тоже стремился « за новой жизнью, новой славой ».

Я так и не смогла сказать своим, что случилось. Сказала: «Решили расстаться». А что, зачем и почему – не смогла.

И все эти годы старалась вычеркнуть из своей памяти эту историю.

Я встала ночью, когда окончательно стихли все шаги в доме. Осторожно спустилась на первый этаж. Устроилась на веранде, укутавшись в большой мамин платок.

Где-то тоскливо пел сверчок.

Скрипнула дверь, и на пороге появилась Женька, заспанная и всклокоченная. Присела рядом.

– Лид, мы все поняли только одно: что мы ничего не поняли, – я закрыла глаза. – И что не всё знаем, тоже поняли. И лезть к тебе не будем с вопросами. Не прячься от нас, хорошо?

Она порывисто обняла меня и проскользнула в дом.

А я подумала: может, оно всё к лучшему? Может, мама права? «За плечами, не должно оставаться незавершенных дел», – так, кажется? Может, действительно всё должно «перегореть в пепел»? Никто не говорил, что лекарство должно быть сладким, а исцеление – мгновенным и безболезненным. Может, что-то должно произойти, чтобы сердце томно не сжималось от его прикосновений? Чтобы голос не дрожал?

Я резко встала. Прошлась по веранде, словно взвешивая свои силы.

Снова села. Мысли кружились в вальсе. А в голове начал созревать план.

К вечеру опять начал моросить дождь.

Наташка с Женькой азартно разгадывали кроссворд. Отец, лениво подремывая, читал книжку, иногда вздрагивая от резкого хохота девчонок. Мама убежала «ловить» тесто, так как сегодня очень захотела покормить нас пирожками с картошкой.

Я, собственно, эту картошку и чистила, когда у ворот зашуршал гравий. Женька насторожилась и посмотрела на меня. А через мгновение во двор заглянуло улыбающееся лицо моего вчерашнего знакомого:

– Уважаемым хозяевам, здравствуйте!

Отец приоткрыл глаза, неторопливо поднялся.

Я замерла.

– Ого! – вырвалось у Женьки.

Наташка, таращилась то на нее, то на меня:

– Чего это? А кто это? Ты его знаешь, да?

Отец, между тем, подошел ближе к калитке, протянул руку:

– Здравствуйте…

– Руслан Федорович Лебедев, – представился вчерашний знакомый, широко улыбаясь, и тоже протягивая руку. – К вам по сугубо личному делу.

И над калиткой показалась его рука с зажатым в кулаке букетом роз.

Отец насупился:

– Та-ак. И кому сие великолепие?

Руслан откашлялся:

– Ваша дочь Лидия вчера изволила согласиться на совместный поход в кино.

– Ли-идия? – протянул отец, оглядываясь на меня, застывшую с недочищенной картошкой. – А Лидия будто бы и не в курсе… Картошку чистит, – он снова обернулся к Руслану. – Заходите уж, разберемся.

И открыл калитку.

Я поправила сбившуюся с плеч шаль, судорожно припоминая, что у меня с собой из приличной одежды.

Руслан, между тем, миновал лужайку перед домом. Широко улыбаясь, поднялся на веранду.

Из дома вышла мама. Окаменела на пороге.

– Вот, Маша, – отец указал в сторону мужчины, – молодой человек к Лиде. Марья Федоровна, Лидина мама. Наталья и Евгения – сестры.

Руслан подмигнул мне, галантно протянул маме букет роз и поставил на стол прозрачную коробку, сквозь резные бока которой выглядывал белоснежный торт.

Мама рассеянно ахнула:

– А я пирожки поставила…

Руслан широко улыбнулся:

– И их тоже съедим, – при этих словах мама с отцом переглянулись, а лица Женьки с Наташкой вытянулись. Руслан кашлянул и косо на меня глянул: – Или мы никуда не идем?

Пять пар глаз уставились на меня.

– А я еще не готова…

– Ну, так давай. Готовься, – Руслан выразительно на меня посмотрел.

Мои уши стали пунцовыми.

Я ни капли, ни мгновения не думала, что он приедет.

Я ни капли, ни мгновения не думала, что я пойду.

Я торопливо красила ресницы, когда в комнату проскользнула Женька:

– Ты уверена?

Я посмотрела на нее и неопределенно покачала головой, так как во рту была зажата ватная палочка. Распахнув дверцы шкафа, выхватила с полки узкие бирюзовые брюки, сорвала с вешалки белую шелковую блузку – захватила их с собой на «пожарный» случай, если вызовут на работу.

– Женька, где мои туфли? Гони на базу!

Женька метнулась из комнаты, через две минуты вернулась с «лодочками» в руках.

– Чего он там делает? – спросила я, расчесываясь и одновременно запрыгивая в туфли.

Женька сделала круглые глаза:

– С папой наш сад изучает!

– О! Тогда можно не торопиться… Он в надежных руках!

Женька хмыкнула:

– Не, лучше топай давай, а то еще на чай останется, придется с ним тортом делиться.

В машине меня ждал еще один букет. Роскошные хризантемы.

– Я продуманный, да, – подмигнул Руслан.

Я прислонилась щекой к прохладному бутону:

– Руслан, с чего это вы решили приехать?

Он завел машину, медленно тронулся по дорожке:

– Мы же договорились…

– Да бросьте, не более, чем ребячество.

Он склонил на бок голову. У него красивый профиль. Нет, не как у голливудских звезд: волевой подбородок, решительный взгляд, трехдневная небритость или как там еще.

Но в нем было что-то…настоящее. Прямой нос, чуть длинноват, темно-русые волосы зачесаны назад, открывая небольшой, сантиметра в два, шрам на виске, немного уставший вид. Но самое удивительное, что рядом с ним, хоть мои знания о нем ограничивались его именем и маркой автомобиля, было спокойно.

– Ну, почему «ребячество», – он улыбнулся и искоса, не отрывая взгляда от дороги, глянул на меня. – Вы считаете, что взрослый мужчина не имеет права пригласить понравившуюся ему женщину в кино?