Елена Басманова - Тайные пороки

Его свита проследила направление начальственного перста. В углу, у распахнутой двери стояла чугунная кочерга. Обыкновенная, если не считать маленькой странности: на ее верхней овальной петле был не без кокетства повязан красный бант, правда, заметно сникший.

Лапочкин дернулся было бежать за Авдотьей, чтобы выяснить, откуда здесь кочерга, но не побежал, а заметил озадаченно:

— В самом деле, возле котла есть кочерга без бантика. Откуда в неположенном месте взялась другая? Да еще с бантиком? Неужели здесь побывали социалисты?

Тернов надел мерлушковую шапку — возможно ли, что покойный был связан с антиправительственными кружками? Не ликвидировали ли его товарищи по борьбе за какую-нибудь провинность? За растрату, например, или предательство? Но стали ли бы они с кочергой возиться? Пальнули бы из револьвера или бомбу бросили — так вернее.

— Удушили же Гапона эсеры, — как бы угадывая тайные мысли следователя, прошипел ему на ухо пристав.

— Кочергу изъять как вещественное доказательство, — с досадой распорядился Павел Миронович, и Лапочкин бросился в угол за странной железякой.

— А вот тут кое-что имеется, — произнес довольный помощник.

Осторожный осмотр грязевого следа дал основания заключить, что он вполне мог принадлежать убийце: сапоги — а не башмаки, размер большой, вероятно, мужской, в отдалении от порога, не затоптан.

Оставив дактилоскописта возиться над следом, Тернов покинул неприятный сумрак прачечной. На улице он поманил пальцем одного из агентов и приказал ему стоять у дверей и никого не пускать. Другим велел обойти все окрестные квартиры и проверить в каждой наличие кочерег.

Затем в сопровождении пристава, околоточного и своих сослуживцев отправился к месту проживания убитого латиниста. Скучные домишки здесь стояли наособицу, но невдалеке друг от друга, к торцам лепились дровяные сараюхи, грубо сколоченные лари. Дворик зарос льдом и снегом, кое-где посыпанным песочком. Повсюду валялся неприбранный мусор.

— Как же такое антисанитарное безобразие развели? — пробурчал на ходу Тернов.

— Убирать никто не хочет, — повинился околоточный, — есть дворник, из отставных солдат, да больше пьет, чем метлой машет. Домовладельцы-то все маломощные, прижимистые… Не всегда и квартиры в порядке содержат, не то что дворы. Штрафанем, ваше высокоблагородие, так забегают.

— Раньше штрафовать надо было, — рявкнул пристав.

Тернов со свитой вступил в парадную и тут же поднес руку в белой перчатке к носу. Невыносимое зловоние наполняло лестницу.

— Потерпите немного, ваше высокоблагородие, потерпите, скоро дойдем, — бормотал околоточный, боком поднимаясь по лестнице и не отрывая взгляда от ступеней. Перед последним пролетом он остановился. — Вот и пришли.

Тернов не поверил своим глазам. На межэтажной площадке, застеленной половичком, стояла кадка с ветвистым деревцем. Деревце посверкивало множеством глянцевых листьев. От площадки к третьему этажу вели чистейшие ступени. Они завершались у двери, возле которой так же лежал аккуратный половичок. Дверь была полуоткрыта, и возле нее стояли трое — лысый узколицый мужчина в шинели без погон, повязанная темным платком молодица нелюбезного вида и городовой.

— Позвольте представиться, — переступил с ноги на ногу лысый, — капитан в отставке Заморин, Виктор Иваныч. Домовладелец несчастный. А это — жилица из квартиры напротив, костюмерша из театра.

— Аграфена Силовна Горячкина, — процедила сквозь зубы жилица.

Тернов хмуро проследовал в квартиру покойного. Это была скромная, но очень аккуратная квартира — кухонька, столовая да спаленка — вот и все апартаменты. Спаленку загромождали широченная кровать, зеркальный шкаф, комод, едва втиснутые два венских стула. В правом углу темнела икона Казанской Божьей Матери в окладе. Столовая, служившая также гостиной и кабинетом, была чуть просторней — круглый стол, над ним абажур с бахромой. Диван, письменный стол, книжный шкаф, этажерка… Квартира выстуженная, печь, видно, не топили с субботы.

В столовой Тернов уселся на выдвинутый Лапочкиным стул и велел помощнику разобраться с бумагами на письменном столе. Сам же, взяв у него кочергу с бантиком, перехваченную в середине носовым платком Лапочкина, дабы не стереть отпечатков, если таковые имеются, бросил взгляд на стылую печку. Возле нее стояла кочерга чуть поменьше размером — и без бантика.

— Итак, Виктор Иваныч, приступим, — обратился следователь к домовладельцу. — Что вы можете сообщить по существу?

— По существу? — Домовладелец наморщил лоб. — Покойный Ардалион Ардалионыч квартировал у меня лет пять. Жилец аккуратный во всех отношениях. Сами можете видеть. Плату вносил исправно. Чистоту соблюдал неукоснительно, хоть это многим и не нравилось. Образ жизни имел скромный. Служил на ветеринарных курсах. Латынь преподавал. Собирался жениться. Вон и кровать новую купил. Невесту его звали как-то мудрено.

— Препедигна ее звали, — встряла соседка.

— Да, вот именно, — подтвердил Заморин. — А фамилию невесты не спрашивал. Да и зачем она, все равно бы в супружестве стала Хрянова. Верно, сиротой была.

— Почему вы так думаете?

— Покойный не раз мне говаривал, что давно бы женился, но не может найти свой идеал: красивую порядочную девушку без родственников. «Хочу жениться на женщине, а не на ее семье», — говорил. А если жениться решил, значит нашел.

— Когда венчание назначено? Где?

— Венчание сегодня должно было состояться, — ответил Заморин. — В Александринской церкви.

— И что, никто не видел покойного с субботы?

Присутствующие молчали.

— Как же так? — Возмущение и недоумение слышались в голосе следователя. — Жених накануне свадьбы не показывается, а вы и ухом не ведете?

— А чего им вести? — Пожала плечами Аграфена. — Господин Хрянов всегда жил по одному и тому же распорядку. Зануда был и сквалыга, не приведи Господи. Оттого и сироту искал беззащитную, чтобы измываться над ней.

— Как вы о мертвых выражаетесь, сударыня?

— Так я ж не над гробом, а по совести, — хмыкнула чванливая жердина, — да и все подтвердят. По субботам всегда самолично в прачечную отправлялся. Сам стирал, чтоб денег на прачку не тратить.

— Эксцентричный субъект, — встрял пораженный пристав.

— А по воскресеньям никогда его дома и не бывало, — злорадно сообщила костюмерша.

— Но ведь вчерашнее воскресенье — особенное, — перебил ее Тернов, — надо было свадебный стол готовить, а тут шаром покати.

— Насчет стола жених заранее побеспокоился, — вступил Заморин. — Здесь тесновато, хоть гостей и не много названо. Чайная в соседнем переулке под гулянье отведена, а хозяин чайной в шаферах. Должен сейчас в церкви быть. И я бы там был, но вон как все обернулось. Не думал, что найденный покойник мой жилец.