Елена Басманова - Бомбейские чудовища

— Добро пожаловать, дорогие господа, — радушно приветствовал он гостей, — мы всегда рады посетителям нашего заведения. Честь имею представиться — владелец «Парадиза» Парамон Станиславович Семихолмский.

— Тот самый Семихолмский, князь? — не удержался Лапочкин, услышав древнюю фамилию, хорошо известную в Петербурге своим влиянием в аристократических и придворных кругах.

— Увы, всего лишь дальний родственник, — потупился хозяин гостиницы, — князь меня осуждает за низменные занятия в виде коммерции. Но я не в претензии. Новые времена наступают. Новые пути жизнеутверждения ищу.

Лапочкин промолчал, надеясь, что его спутница быстро расставит точки над и.

— Мы желаем видеть Раджу-Бабая, — без предисловий объявила миссис Смит.

— Так я и думал, — Семихолмский приветливо улыбнулся. — Хотя и не сезон, но благодаря Радже-Бабаю здесь уж полгорода побывало. Без него во сию пору для заведения одни убытки были бы. Однако все в светлое время дня приезжают. Потому как в вечернее и ночное сеансы идут, за них заранее по тарифу заплачено.

— Но я должна увидеть Раджу-Бабая, — Дарья Эдуардовна пропустила речи князя мимо ушей.

— Целитель снял под свой госпиталь целое крыло гостиницы, — пояснил Семихолмский. — Там устроено все разумно. Часть апартаментов отпущена под гостиницу для пациентов, а другая часть отведена собственно под процесс исцеления. Верите ли, настоящий ашрам: воскурения, ароматы, струнные, пение хоровое. Отказа никому нет. Раджа открыт для всех, но не все попадают в число избранных.

— Ведите же нас скорее, — нетерпеливо потребовала миссис Смит.

Предводительствуемая хозяином, парочка отправилась по чистеньким, убранным ковровыми дорожками коридорам и лестницам во владения целителя Раджи-Бабая.

— Некоторые полагают, здесь колдовство какое-то, — словоохотливый хозяин по дороге развлекал гостей, — а тут дело богоугодное. Сюда и священнослужители заезживают. Благословляют госпиталь, ибо речь идет о высшей любви и целительная сила любви в Тантре и заключается.

— В чем? В какой-такой Тантре? — недовольно перебила Семихолмского бабушка доктора Ватсона.

— Вот, сударыня, вы это у своего духовника и спросите. Или у любого другого. И сейчас в нашем «Парадизе» гостит один монашек. Совсем молоденький. За пожертвованиями явился. Согласитесь, пожертвований у греховных людей он брать бы не стал.

— С этим соглашусь, — миссис Смит милостиво кивнула, — а вот с Тантрой никогда. И слово-то какое-то бусурманское.

Они шли по коридору второго этажа, одна из дверей в номер была открыта. Уже миновав дверь, хозяин внезапно остановился и вернулся.

— А вот и предмет нашего разговора, — объявил он спутникам, свернувшим за ним к открытой двери. — Пахом, ты уже закончил убирать номер?

Коридорный, стоящий в дверях с ведром в одной руке и веником в другой, торопливо выскочил в коридор.

— Как есть, Парамон Стаславыч, управился. А уж за махонькую провинность не гневайтесь, попросил божий человек взглянуть на апартаменты звезды синема: разе то преступление? Ведь и им согрешить хочется, под рясой у них тоже сердце человеческое бьется.

Лапочкин с порога разглядывал фигуру в рясе, не скрывающей стройные мужские стати. Фигура располагалась спиной к нему, лицом к трюмо. И с каждым мгновением отражение в зеркале казалось ему все более знакомым.

— Хорошо, Пахом, иди, — господин Семихолмский ласково махнул рукой. — А к иноку у нас вопросец есть.

Пахом бочком потрусил по коридору, а Лапочкин не очень вежливо дернул за рукав Семихолмского.

— Чей это номер? — спросил он, понизив голос.

— А, и вас тоже заинтересовало, — Семихолмский подмигнул и заговорщицки зашептал, — нашей гениальной звезды синематографа Нины Бурановой. Скрывается здесь от назойливых поклонников.

— Т-а-а-к, — протянул зловеще Лапочкин, отстранил хозяина гостиницы, и решительно вторгнувшись в благоухающие апартаменты, двинулся к трюмо.

— Что вы здесь делаете, милостивый государь? — прошипел он человеку в рясе и, увидев растерянный взгляд, добавил: — Следуйте за мной. Если попытаетесь бежать, будете арестованы.

— Братец, — раздался властный голос миссис Смит, — растолкуйте вы мне, что такое эта диковинная Тантра. Как, кстати, ваше имя?

— Его имя Самсон, инок молодой, но уже известный своими благими деяниями — сообщил с кривой улыбкой Лапочкин, искоса наблюдая за зардевшимся лжемонахом. — Он небось сам сюда за знаниями о Тантре заявился. Если там что-то про любовь говорится, то как раз по его ведомству.

— По какому ведомству? — не поняла миссис Смит.

— По ведомству разврата и порока, блудилищами честной отец и интересуется. Так ведь, отче?

Самсон Шалопаев промычал нечто нечленораздельное, меньше всего он ожидал, что ему придется давать объяснения помощнику дознавателя Лапочкину, отыскавшему его аж в Сестрорецке.

— Вы смущаете святого человека, друзья мои, — вступился за собирателя пожертвований Семихолмский, — видите же, зелен еще отец Самсон, неопытен.

— Хм, — хмыкнула миссис Смит, — теперь-то я его, слава Богу, разглядела получше. Он очень даже смазливый. И безусый еще. И чего это тебе, братец, в монахи вздумалось податься?

— На все воля Божья, — прохрипел вконец деморализованный Самсон Шалопаев, бросив беглый взгляд на злорадно ухмыляющегося Лапочкина.

— Позвольте вам напомнить цель нашего путешествия, — снова вступил Семихолмский, — а отцу Самсону я уже пожертвовал три рубля.

— Ну уж нет, — возразил решительно Лапочкин, — он пойдет с нами. Кстати, а где сама звезда синема? Она что, тоже лечится у Раджи-Бабая?

— Бывает, заходит, — подтвердил хозяин гостиницы, ловко выдворяя гостей из номера дивы и прикрывая дверь, — но сейчас не могу сказать точно. Может, с поклонником отдыхает в городе. Говорят, популярный журналист за ней ухаживает…

— Это-то нам известно, — перебил его Лапочкин, помня, как они с Терновым вчера в ресторане встретили Гаврилу Мурина в обществе мадмуазель Бурановой. — Только мне непонятно, зачем веру христианскую оскорблять.

Последняя фраза погрузила спутников помощника дознавателя в задумчивость, и только Самсон понял, что камень брошен в его огород.

— Все, хватит, я ничего тут не понимаю, — проявила нетерпение бабушка доктора Ватсона. — Идемте же. Надо как можно скорее увидеть зловредную Тантру и убедиться, что церковь православная ее одобряет.

Она решительно прихватила лже-монаха под руку и повлекла его вперед. За парочкой следовали по пятам Семихолмский и Лапочкин. Они вышли в светлый холл, по его периметру стояли бронзовые треноги, на них разместились круглые чаши, в которых тлели тонкие палочки. Ароматные дымки, поднимаясь над чашами, расползались по всему пространству. В центре холла, на ковре, сидели два индуса в чалмах и играли на флейтах что-то тихое и свистящее. Напротив, за широким столом, справа от плюшевой портьеры, сидел черноглазый, смуглый индус в строгом костюме английского покроя и в белоснежной чалме.