Моника Кристенсен - Голландская могила

– Это убийство, – настаивал англичанин, – никаких конкретных улик я назвать не могу, ведь ни голову, ни место мы толком не осмотрели, но вы уж поверьте моему опыту.

Хеннинг My с благоговением относился ко всему британскому – от футбольных команд и сериалов до детективной литературы. А тут жизнь преподнесла такой подарок: ему довелось поговорить с настоящим британским следователем! Он и мысли не допускал, что инспектор Роуз ошибается. У инспектора Фьеля уверенности было значительно меньше, но и он подтвердил, что обстановка в Ню-Олесунне бывала и получше. Люди начали сторониться друг друга и всё больше сидят по домам. Большинство пассажиров «Белого медведя» с судна не выходят. Капитан ясно дал понять, что они хотели бы освободить судовой холодильник от головы и быстрее двинуться на север.

Ещё Кнут Фьель спросил, нужно ли организовать в городе что-то типа патруля, и этот вопрос Хеннинг My озвучил на утреннем совещании.

– А мы не преувеличиваем? – засомневалась Анна Лиза, однако Хеннинг My поддержал предложение, поступившее из Ню-Олесунна.

– Знаешь, народа в Ню-Олесунне живёт мало. Вполне понятно, что это дело всех их выбило из колеи. И никогда не знаешь, что дальше произойдёт. В конце концов, здесь всего ничего до Северного полюса, люди ещё толком в себя не пришли после полярной ночи, и нервы напряжены до предела. Может, и неплохо будет, если Кнут с Турбьёрном пройдутся по посёлку и выяснят, что происходит.

Накануне вечером консультант по культурному наследию Хьелль Лоде обошёл в Лонгиере три бара, и благодаря этому у него сложилось чёткое представление об общественном мнении. Жители Лонгиера склонялись к тому, что это дело касается исключительно Ню-Олесунна, а к ним никакого отношения не имеет.

– Ты что такое болтаешь? – почти выкрикнула Анна Лиза. – Об этом что, уже в городе известно? Мы же решили не обнародовать пока детали? А если они уже в пабах об этом судачат, значит, скоро всё и в прессу просочится! Мне вчера пришлось объясняться с Опедалом – Айкер к тому времени, естественно, уже ушёл домой. Но я ему ничего конкретного не сказала. В смысле, Опедалу.

Хьелль Лоде рассмеялся и налил себе кофе из термоса.

– Ну, это ты сглупила. Ты что, думаешь, редактор Опедал ещё не знает обо всём лучше нас? Будь уверена – ему известно намного больше.

Том Андреассен кашлянул и забарабанил пальцами по столу.

– Что ещё мы можем сделать?

Хьелль Лоде задумался. Они так и не установили личность умершего – и это удивительно. Ведь если есть тело, значит, этого человека кто-то должен искать?

– Знаешь что? – проговорил наконец он. – Съезжу-ка я в аэропорт и запрошу у них списки пассажиров за последние месяцы. А потом мы сядем и сравним все имена – приехавших на Шпицберген и уехавших отсюда.

Редактор «Свалбардпостен» готов был лопнуть от злости: когда он сообщил о случившемся в материковые таблоиды, ему едва поверили.

– Да ладно! У вас нашли человеческую голову? Просто так, прямо на земле? А оставшееся тело куда делось? Потеряли? – спросил один из репортёров.

«Вон оно куда повернулось. Занятно», – подумал Опедал, и тут в голову ему пришла одна идея. Впрочем, распространяться о ней он не стал – напротив, ещё раз терпеливо рассказал о находке на Птичьем мысу и о том, что личность умершего не установлена. Затем он позвонил в другие столичные газеты и на телевидение.

Он не скрывал, что ждёт от каждого ответной услуги, но несколько раз оговорил, что цитировать нужно не его лично, а «Свалбардпостен». И само собой разумеется, пятничный номер газеты будет полностью посвящён случившемуся. Опедал согласился продать снимки лишь после того, как его собственная газета их опубликует. Впрочем, никаких стоящих фотографий у него всё равно не было, так что на этом он ничего не выигрывал. Но фотографии были нужны… Опедал посмотрел на часы. Стрелки едва перевалили за девять. Редактор позвонил знакомому, чья контора располагалась прямо возле причала в Лонгиере.

Когда спустя пятнадцать минут машина Опедала подъехала к небольшой бухте, Томас Карлсвик, владелец фирмы «Полярная логистика», уже приготовил скоростную резиновую лодку, дополнительные канистры с горючим и водонепроницаемый термокостюм.

– Но это всё ты мне просто одолжишь. Платить я не стану.

– А куда ты собрался-то?

– Не твоё дело.

Карлсвик понял: что-то происходит.

– Тоже мне секрет. Ты на Птичий мыс намылился! Охренеть! Давай поосторожнее. Там туман. И льда в воде полно.

– Держи язык за зубами. Я вернусь самое позднее после обеда.

– Мне что, с тобой не ехать?

– Нет, я один справлюсь. Как вернусь – позвоню. Если до шести от меня ничего не услышишь, возьмешь лодку и начнешь меня искать.

Опедал завёл двигатели и отшвартовался.

– Губернатору ни слова!

– Да я что – псих, что ли?! – крикнул ему вслед Карлсвик.

Он собирался перекинуться парой фраз с другими пассажирами, возможно, познакомиться с кем-нибудь. Но быстро заснул, спал крепко, уже когда пролетали над островом Медвежий. В салоне было тепло и тихо, и он проснулся лишь в Лонгиере, во время посадки.

Пассажиры медленно двинулись к трапу. Человек, придерживающий дверцу самолёта у трапа, был одет в утеплённый комбинезон, а капюшон туго затянул под подбородком. От нетерпения под ложечкой у него засосало.

Тем не менее, ступив на трап, он будто окаменел. Перед ним по аэродрому, спотыкаясь, бежали пассажиры – они спешили быстрее очутиться внутри, под крышей. Он оказался совершенно не готов к холоду, который, как ему показалось, железными пальцами вцепился в лицо. Ледяной воздух словно превращался в вязкую, разъедающую всё жидкость, которая попадала ему прямо в лёгкие.

Другие пассажиры, которым было куда торопиться, начали подталкивать его в спину, и вскоре он вновь был в тепле. Шагнув в просторный зал прилётов, он огляделся. В углу уже громоздились первые тележки с багажом. Но холод на улице так поразил его, что он замер, наблюдая, как другие пассажиры разбирают чемоданы и рюкзаки.

Он почувствовал вдруг, что здесь, внутри, тоже не очень-то тепло, и его пробрала дрожь – она словно пролезла прямо под толстый пуховик, который он вообще собирался оставить дома. Ведь он-то думал, что в пуховике ему здесь будет жарковато…

Позже редактор Опедал неоднократно будет рассказывать всем желающим, что не было в его долгой журналистской карьере на Шпицбергене минут хуже, чем те, что он пережил во время поездки на Птичий мыс в резиновой лодке. Хотя туман над Исфьордом немного рассеялся и погода стояла как раз такая, какая бывает в безветренный июньский день, воздух по-прежнему оставался холодным.