Моника Кристенсен - Голландская могила

Чтобы исправить эту ошибку, Хаген специально подольше беседовал с Себастьяном Роузом и заверил его, что мнение английского полицейского об этом убийстве крайне важно для него. Старший инспектор Роуз производил очень приятное впечатление. Он был высоким, с мягкими чертами узкого лица, светлыми волосами и короткими «английскими» усами.

Люнд Хаген признался, что не особенно тщательно ознакомился с заметками, которые Роуз сделал, побеседовав с остальными пассажирами.

– Ну, нет так нет, – сказал Роуз, – хотя это могло бы сэкономить вам время.

– Конечно, – поспешно согласился Хаген, – но нам приходится следовать методам норвежской криминальной полиции и собирать информацию последовательно. А свободное дознание – не наш метод.

– Британская криминальная полиция тоже работает последовательно, – едва слышно пробормотал в ответ Роуз.

Хагена такой ответ слегка покоробил, но виду он не подал.

– Нам особенно интересно, что именно вы там увидели. Учитывая ваш опыт. Не заметили ли вы ничего странного возле той разорённой могилы?

– То есть помимо женщины средних лет в твидовом пальто, которая лежала в гробу и дрыгала ногами? – язвительно уточнил Роуз.

Наскоро пообедав, следователи приступили к допросу членов экипажа. Но и эти беседы ничего нового не добавили, кроме разве что нескольких версий, придуманных штурманом и объясняющих, каким образом голова оказалась в гробу. Впрочем, сам штурман в этот раз даже не выходил на Птичьем мысу на берег. Люнд Хаген вежливо поблагодарил штурмана за советы.

«Белому медведю» разрешили наконец двигаться на север, и в считаные минуты судно уже было готово к отправлению. Все бросились на поиски тех пассажиров, которым в последний момент вздумалось сойти на берег, а капитан проверил, не осталось ли в каютах каких-нибудь непрошеных гостей из Ню-Олесунна. Последним на борт поднялся стюард. С собой он привёз ящик свежих продуктов, которые выпросил у повара в столовой.

Люнд Хаген стоял на причале вместе с другими следователями и смотрел, как борт судна медленно отдаляется. Большинство пассажиров, одетые в тёплую яркую одежду, высыпали на нос. Они махали руками и кричали, счастливые оттого, что их наконец отпустили дальше, на север.

В эту секунду на палубу выскочила Ада Хемминг и протиснулась к лееру:

– Как раз перед тем, как вытащить голову, я кое-что заметила! Я приподняла голову, и оно заблестело. Что-то железное!

– Как подобное вообще возможно? – раздражённо спросил Люнд Хаген остальных полицейских, когда спустя несколько часов все они собрались на совещание в старом здании школы. – Разве можно просто взять и забыть нечто подобное?

Мелум недоверчиво покачал головой. Он понимал, что вопрос риторический и что Хагену просто нужно было выплеснуть злость. И тем не менее, Мелум действительно считал, что слова Ады Хемминг воспринимать всерьёз не сто́ит.

– Инспектор Роуз – опытный полицейский. Странно, что он не заметил такой важной детали, – сказал он.

К огорчению туристов и экипажа, «Белому медведю» вновь пришлось причалить, и всех допросили заново. Как должное это восприняли лишь супруги Роуз, но даже они приумолкли и казались задумчивыми, особенно инспектор. Он решительно сказал, что никаких железных предметов в могиле не заметил.

В конце концов полицейские дали капитану разрешение на отплытие, хотя у них осталось неприятное ощущение, что есть и другие важные детали, которые пассажиры припомнят лишь потом. Люнд Хаген вздохнул и устало потёр лоб. Интересно, как там коллеги на Птичьем мысу? А ещё интересно, найдут они в том гробу что-нибудь интересное или нет.

– Надо срочно доставить голову и плёнки в Осло, в лабораторию. Вовсе необязательно дожидаться, когда остальные вернутся с Птичьего мыса. Сегодня вечером вертолёт, на котором летят журналисты, вернётся обратно в Лонгиер. Вы видели, какой над фьордом туман собирается? Мы не можем рисковать и ждать ещё несколько дней.

Мелум облокотился на подоконник и испытующе посмотрел на начальника. В криминальной полиции репутация у старшего следователя была хорошей, но чаще всего о нём отзывались как о надёжном и трудолюбивом сотруднике – не более того. Самому же Мелуму хотелось расследовать дела серьёзные и громкие, те, которым газеты посвящали первые страницы. Как раз такие, как это. Впрочем, он уже сейчас опасался, что расследование шпицбергенского дела зайдёт в тупик. Уж слишком это место экзотичное и непонятное для городского жителя.

Узнав о том, что ему отвели роль курьера и посылают в Осло отвезти голову и другие материалы, он сначала пытался возразить. Но на самом деле возможность сбежать на несколько дней из Ню-Олесунна его обрадовала. Мелум заботился о карьере и не желал, чтобы его имя связывали с нераскрытыми делами. А на этом деле с самого начала словно стоял штамп «закрыто за недостатком информации».

Он наконец-то смог выехать из этого маленького арктического посёлка и на какое-то мгновение ощутил прилив оптимизма. Пусть он никогда раньше не ездил на снегоходе, зато привык водить мотоцикл. Хотя это вовсе не одно и то же – вести снегоход оказалось значительно проще, даже когда сзади были тяжёлые сани.

Через полчаса он остановился. Из города вела хорошо наезженная трасса. А вот сейчас придётся искать следы других снегоходов. Впрочем, это его тоже не беспокоило. Одно он знал точно: ему нужно на север. Карта лежала в одной из сумок, закреплённых на самом снегоходе, но он даже вытаскивать её не стал. Старый след вёл к леднику на другой стороне фьорда.

На склоне горы там виднелось несколько домиков. Но это всё ещё чересчур близко к Лонгиеру, так что здесь останавливаться не стоит. К тому же ещё слишком рано, а он решил, что остановку сделает спустя несколько часов.

По льду фьорда он выехал на противоположный берег и по старым следам заехал на ледник. Холод и темнота больше не пугали его. Теперь он чувствовал себя намного увереннее.

На полпути до вершины ледника след поворачивал влево. Он сбавил скорость и огляделся. В ту же секунду задняя часть ремня слетела со снегохода прямо в снег, и снегоход остановился. На секунду он разозлился сам на себя.

Хотя ничего страшного не произошло, ведь в санях у него была припасена лопата. Он спрыгнул со снегохода и утонул по пояс в снегу.

Руководителем осмотра места, где обнаружили голову, губернатор Берг назначил себя самого.

– Вообще-то я прекрасно знаю эту часть Шпицбергена, – с довольным видом заявил он, – мимо Птичьего мыса я часто проезжаю на снегоходе. Дальше на Кросс-фьорде у меня есть домик. Правда, доехать так можно только зимой, когда пролив замерзает.