Аркадий Карасик - Кавказский след

— Обстановка серьезная, поэтому — никаких уверток, дорогой Семен Семенович. Ожидаю Вас завтра в полдень возле входа в Третьяковку. Желательно без опозданий.

И встречаться с зарубежным финансистом не хочется, и отказаться невозможно. Похоже, российские банкиры превратидись в бесправных мальчиков на побегушках, которым за оказываемые услуги время от времени бросают долларовые подачки.

Но лучше быть «мальчиком», чем банкротом.

— Буду, — недовольно буркнул Хвостов и, не прощаясь, бросил трубку…

На этот раз не было ни исторических изысков, ни хвалебных песнопений. Как истый американец, Берицкий сразу, без вступления, перешел к делу. Вышагивал по залам мимо картин знаменитых художников, будто приценивался к каждой. И вполголоса инструктировал российского банкира.

— Деньги получили?

— Да… Позавчера.

— Когда отправляете… адресату?

— Видите ли, появились некоторые трудности. До их разрешения мы не можем…

Берицкий остановился, удивленно оглядел очкарика. Дескать, какие могут быть трудности, когда пересылка давно оплачена? Если они на самом деле имеются, а не придуманы изворотливым банкиром, то устранить их — дело российской стороны. Обязанность американцев — расплачиваться.

— Нужна помощь?

Хвостов смутился. Даже при полном отсутствии такого излишества, как совесть, он ощутил некоторое стыдливое неудобство. Позавчера они с Федосовым твердо решили: потребовать более высокой платы. Не наступила ли пора пред"явить соответствущий «ультиматум»? Но почему-то онемели губы и язык прилип к небу.

— Понятно, — насмешливо протянул Берицкий. — Оговореннных в прошлый раз процентов мало. Считайте — увеличены вдвое! Согласны? — выждал несколько минут, разглядывая огромное полотно Иванова. Выжидательно повернулся к собеседнику. — Вижу, понимание достигнуто. Тогда, максимум через неделю, деньги должны быть отправлены. Я уже пообещал нашим общим…"друзьям".

Хвостов понурился. Сейчас он думал не о увеличенной прибыли и не о наглости зарубежного визитера — из головы не выходил странный посетитель банка, о котором ему подробно доложил клерк. Неужели, уголовный розыск либо контрразведка вышла на связь трех банкиров с аэродромным начальством? Вдруг Альфред успел до трагической своей кончины покаяться, заодно, подставить компаньонов?

Через межгосударственные границы, горными тропами в обход охраняемым перевалам и блокпостам текли ручейки валюты. Ее открыто и тайно собирали в Саудовской Аравии, в Египте, Иране, в европейских странах и в Америке. В полную силу работали, спрятанные в горах, «мастерские» по изготолению фальщивых банкнот.

Но главари чеченских сепаратистов не собирались отказываться и от «самолетных» поступлений. Слишком велики потребности. Приходится не только расплачивться с наемниками и собственными боевиками — закупать оружие и боеприпасы, взрывчатку и современные мины.

Бабурин и Оборин не могли себе представить какую тревогу вызвали их расследования — вверху и внизу. Цепочка телефонных звонков протянулась от Кавказа до Москвы, связала высокие кабинеты, отозвалась в кабинетах, расположенных ониже. Будто тронули сыщики ровную речную гладь и она принялась бурлить, во все стороны разбежалась тревожная рябь.

Если бы расставить по всем «цепочкам» подслушивающие устройства — нет необходимости изобретать версий, ломать головы над переплетением противоречивых показаний, рисовать на листе бумаги затейливых чертенят. Ибо сразу все станет на свои места, нарисуются и заказчики убийства, и киллеры, и защитники-покровители тех и других.

К сожалению, подобной возможности сыщики не имели. Да ежели бы она, эта возможность, и существовала, вряд ли им позволили бы организовать подслушивание и подглядывание. Слишком высокие фигуры задействованы, слишком важные персоны замараны…

Первый звонок, нарушивший покой обширных кабинетов, заставленных престижной мебелью, оборудованных всеми видами связи — с Кавказа.

— Посылку получили. Спасибо. Только — мало. Мы планируем… акты возмездия, а взрывчатка подорожала, пограничники и таможенники повысили ставки… Договорились о покупке «стингеров» требуют предоплату… Ускорьте переправку следующей посылки…

— «Почтальоны» исчезли?

— Забрал к себе Аллах. Сейчас отчитываются в своих прегрешениях… Как у вас?

— С одним из «переводчиком» пришлось распрощаться. Слишком много знал и стал слишком много говорить. Все остальные — на своих местах. Готовят посылку.

— Когда ее можно ожидать? — упорно бил в одну точку гортанный кавказский голос. — Священная война дорого стоит. Не хватает оружия и боеприпасов, без денег их не шлют.

— Пересылка тоже немало стоит.

— Друг пообещал увеличить процент.

— Знаем, разговор с ним состоялся… Но дело не только в «проценте». Похоже, за нас зацепились. Принимаем меры…

— Нам все известно. Постарайтесь поскорей замести следы. Если возникнут трудности — сообщите. Поможем.

— Откуда узнали?

— Аллах акбар… Может быть, послать в Москву группу наших боевиков? Под маркой беженцев.

— Пока не надо, постараемся обойтись своими силами…

Короткий диалог между Москвой и маленьким селением в кавказских горах завершился без обычных пожеланий здоровья и успехов. Ибо нет времени на любезности и расшаркивания.

Следующее звено телефонной «цепочки» — более длительный и более напряженный разговор. На этот раз максимально использованы принятые в цивилизованном обществе «подходы» и «отходы». Типа — ничего не говорящих вопросов и ответов о состоянии здоровья собеседников и их домочадцев, перспектив на летний отпуск, успехов по службе и в личной жизни.

Исчерпав обязательное вступление, собеседники перешли, наконец, к серьезному разговору.

— Ты пообещал прикрыть расследование убийства банкира. Или — перевести его на бытовую почву…

— Так и сделано. Расследование поручено опытному следователю, он нацелен именно на бытовуху. Проведен соответствующий инструктаж, сбоев не предвидится. Будьте спокойны.

— Говоришь, не предвидится? А то, что уголовка практически вышла на нас, разве не сбой? В офисе второго «переводчика» появился сотрудник уголовки. Похоже, искал подходы, вынюхивал… Плохо работаешь, дорогой начальник. За такую работу сто баксов много, а ты получаешь не в пример больше.

— Уголовка — не моя епархия. Позвони туда… Кстати, последний взнос сделали?

— Да. Друг заверил. Как и договаривались — швейцарский банк. Можешь проверить… Отрабатывай. В первую очередь, прикрой наших людей, нацель своих шестерок на бытовуху.

— Все будет в норме! Сегодня же перекрою кислород…

И — завершающее разговор послесловие, до предела набитое пожеланиями здоровья и успехов. С легко просматриваемымии намеками на «детское наказание» угрожающее человеку, который осмелится не выполнить отданного приказа.