Аркадий Карасик - Рулетка судьбы

Под жарким южным солнцем греется белоснежная двухэтажная вилла. На площадке перед ней — такого же цвета «кадиллак». К берегу спускается узкая лестница, окаймленная изящными перилами. Море лениво лижет песок частного пляжа. Прибой щебечет свою нескончаемую песню.

На голубом полотне моря впечатан стоящий на якоре теплоход. Он стоял неделю тому назад, месяц, может быть — год. Наверно, владельцы забыли о его существовании, смирились с потерей.

Собков даже заказал местному художнику картину: неоглядный морской простор и на нем — вечный теплоход. Теперь он превратился в фирменный знак виллы. Десятки копий развешаны во всех комнатах, даже — на кухне. Посмотришь — успокаиваешься.

Красота!

А сколько стоит эта красота?

Целых два лимона баксов, обильно смоченных кровью, перекочевали со счетов лондонского и швейцарского банков на счет продавца. Киллеру экстракласса приходилось лихорадочно искать заказчиков, ликвидировать ни в чем не повинных людей. Не спрашивал о причинах — просто нажимал курок любимого карабина. Заламывал дикие цены. Платили. Куда деваться? Конкуренты наступали на горло, перехватывали барыши. Поневоле уплатишь.

Владелец виллы — гражданин России Александр Сергеевич Собков. Впрочем, он менял фамилии и имена так часто, что сам запутался. Последний визит на Родину — с паспортом Федора Ивановича Ковригина. Обошлось, не повязали. На зоне получил кликуху «Пуля». За редкую изворотливость, мгновенную реакцию, удивительную меткость стрельбы.

Теперь, после очередной ходки, которая чуть ли не стала последней в его жизни, Собков отдыхает. До тех пор, пока память не зачеркнет перестрелку на Петровском рынке, пока он не забудет одиночной камере изолятора — ни шагу не сделает на так называемую Родину. А потом все будет зависеть от получения выгодного заказа. Покупка дорогостоящей виллы опустошила банковские счета. Близко время, когда нечем будет платить обслуге.

Впрочем, не стоит думать о грустном. Впереди — целая жизнь, и без того перегруженная неприятностями. Все в конце концов наладится: появятся деньги, которым киллер никогда не уделял особого внимания, заживут старые раны. Как зажило его тело после удаления простреленной сыскарями почки.

Александр еще раз окунулся и вышел на берег. Узкобедрый, мускулистый, с выпуклой грудью, поросшей курчавыми белесыми волосками, он нравился женщинам. Тело свое любил и холил. Любой прыщик, легкая царапина вызывали дискомфорт. В спальне виллы к его услугам самые современные и дорогие мази, лосьоны, шампуни. Будто он вовсе не мужик, а изнеженная кокотка.

Собков растерся шершавым полотенцем и растянулся в шезлонге. Хорошо-то как! Одно слово — Средиземное море. Средиземное! Теплый морской ветерок ласкает, солнце будто прибито гвоздями к голубому небосводу. Белая вилла на пригорке напоминает детскую игрущку. Вечный теплоход на горизонте. И — на стенах в комнатах особняка.

Ради этой благодати киллер за последние годы перенес столько бед и опасностей — обычному человеку хватит на всю жизнь. Сколько трупов оставил он за собой, шагал по ним, как по ступенькам! В Москве его надолго запомнят. Если — не навсегда. Не зря сыскари прозвали его российким терминатором.

Перед мысленным взором поплыли, меняя друг друга, кадры воспоминаний. Ликвидация Глобуса, Рэмбо, Бобона… кровопрролитие на Петровском рынке… одиночная камера следственного изолятора… побег… заказное убийство Князя… неожиданная любовь к белокурой девушке… труп Бешмета в лифтовой кабине… выстрел в мерзкого предателя Спасского, по кликухе — Голый… схватка на шоссе рядом с деревней Огарьково… гибель Светланы…

Светлана!

Тогда его преследовали менты. Оперы сели на хвост возле сворота в деревню и не отставали. Крепко приклеились! А из придорожного кустарника палили омоновцы. Прицельными выстрелами и очередями. Стрельба была адская. Казалось, конец. Кранты. Киллер не сдавался, огрызался пистолетными выстрелами. Ни одна пуля не уходила в "молочко, все — в цели. Метался по шоссе на подобии преследуемого собаками зайца.

Вдребезги разлетелось заднее стекло. На переднем появилась цепочка пулевых пробоин. Но в основном стреляли по колесам. Пробьют хотя бы однук шину, тогда, действительно, кранты.

Шальная пуля задела ухо. Боли не было — на голое плечо потекла кровь.

Неожиданно сидящая на заднем сидении Светлана закрыла любовника своим телом. Обхватила руками за плечи, прижалась. Шептала что-то нежное.

Очередь омоновца прострочила девушку. Еслм бы не она, киллер встретился бы на небесах со своими жертвами. Скорее — в аду, на сковороде.

Глупая смерть! Жила бы сейчас белокурая красавица на средиземноморском побережьи. С любимым человеком. Ездила на роскошном «кадиллаке», купалась в море. Вдруг появились бы дети! Такие же мужественные, как отец, красивые, как мать…

Александр, не открывая глаз, возмущенно отмахнулся.

Глупой смерть никогда не бывает. Если она даже дурацкая. Светлана спасла любимого человека. Можно сказать, принесла себя в жертву. Разве это не подвиг? Не отмеченный наградам, не вписанный в историю.

И все же, закололо в сердце. Надо бы провериться у врачей, подумал Собков. Вдруг прицепилась какая-нибудь зараза? Нет, не зараза! Это достают его воспоминания. Прошлое никогда не исчезает бесследно — прячется в темном углу сознания, время от времени вылупляется…

— Мсье Федя, вы никуда ехать не собираетесь?

Александр открыл глаза, оглянулся. Держа в руке берет, возле шезлонга стоит итальянец-водитель. Единственный человек, фамильярно называющий хозяина по имени. Исключая, конечно, вертлявую красотку, работающую на вилле служанкой. Жанна, переделанная на русский язык — Анна. Служанка и любовница. По вызову.

— Нет, не собираюсь… А что?

— Жена заболела. Разрешите отвезти ее к врачу на «кадиллаке»?

— Вези.

Обрадованный парень побежал к машине.

Собков снова задумался…

Разве мог шестнадцатилетний парень из глухой российской провинции представить себя наемным убийцей? Никогда! Летчиком, ученым, даже трактористом или механиком, но только не киллером. На этот скользкий путь его толкнули две причины. Удивительная любовь к стрелковому оружию и глухая, беспросветная нищета.

Зато сейчас он зарабатывает за один выстрел из карабина больше, чем вся родная деревушка за десять лет.

Муки совести? Пусть расписывают их слюнявые журналисты. Разве на эти самые «муки» купил бы он виллу-красавицу и престижную легковушку? Неизбежное в конце концов наказание? Оно то ли будет, то ли нет… А если суд все-таки состоится?