Виктория Платова - Увидимся в темноте

– А как же детские травмы? – решил блеснуть познаниями Сергей Валентинович. – Жестокое обращение, насилие в семье и все такое прочее? Ваши коллеги-психологи говорят, что все серийные убийцы проходят через это.

– Не все. Но назовем это широко распространенным частным случаем. Дело в том, что в основе детской травмы может лежать что угодно. Совершенно невинные, с точки зрения взрослого, вещи. Но даже если предположить самый ужасающий бэкграунд – все равно с ним необходимо справляться. Это вопрос выживания. Существования тебя как личности.

– И как… с этим справляются?

– Кодируют произошедшее когда-то. Разными способами. Иногда – экзотическими. И степень изощренности кодировки тоже разная. Иногда можно просто завалить прошлое камнями. Фигурально выражаясь, конечно. Но разобрать такую конструкцию ничего не стоит. Другое дело, когда в ход идут другие механизмы. Тонко настроенные.

Брагин вдруг заскучал – слишком уж холодными и отстраненными были формулировки Джанго. Этой молодой неглупой женщиной двигало самое обыкновенное научное любопытство, не более. К студентке творческого вуза и бьюти-блогеру прибавилась новая ипостась – вивисектор. Собачья работа, никаких моральных принципов.

– Меня, честно говоря, волнует только один механизм, – сказал Брагин. – Механизм поимки этого урода. И чем скорее, тем лучше. И вы, как специалист по уродам, скажите мне: это возможно или нет? В обозримом будущем?

– Возможно. – Джанго принялась рыться в карманах. – Или нет.

Стерва.

Стерва наконец извлекла из кармана то, что искала, – крохотную плоскую жестянку. И постучала по ней кончиками пальцев.

– Все зависит от того, сходные ли у вас установки.

– Вы что имеете в виду?

– Его собственный ад. Из которого можно выбраться лишь убивая, и то ненадолго. И тогда убийство становится криком о помощи. Всего-то и нужно, что услышать его.

– Я смотрю, у вас и теория заготовлена, Елена Викторовна.

– Это не теория. Предположение. Хочешь поймать преступника – думай как преступник. Хочешь поймать серийного убийцу – чувствуй как он.

– Получается?

– Нет. Судя по результатам на сегодняшний день. И что-то в этой истории не так. Что-то есть неправильное. Что-то, чего не должно быть. Но оно присутствует. Потому у нас и не выходит ничего.

Никаких всплесков уязвленного профессионального самолюбия. Бестрепетная все-таки девица эта Джанго.

– Хотите карамельку?

– Не понял.

Брагин действительно не понял, о чем говорит Елена Викторовна. Джеф, кокс, спайс, чипы для вживления в мозг. Та же саранча, только высушенная, – все что угодно могло оказаться в таинственной жестянке. Но нашлись только конфеты – маленькие, в прозрачных обертках; из тех, что раскладывают в вазах на гостиничных ресепшенах.

– Нет, спасибо.

…Проскочив похожую на огромный выдохшийся парус башню Лахта-Центра, они выехали на трассу и покатили в полном молчании. До самого Сестрорецка никто не произнес ни слова. Что, в общем, выглядело совершенно естественно: Брагин сосредоточился на дороге, укутанной туманом. При таких аховых погодных условиях необходима предельная концентрация, а болтовня отвлекает. Джанго подала голос, лишь когда он не заметил разворот, – и Брагин буднично ругнулся:

– Ах ты, черт возьми.

Ни к чему конкретно это не относилось; вернее, относилось ко всему сразу. К их беспомощности перед маньяком, к невозможности изловить его, хотя на поимку брошены все силы. Где они ошиблись и продолжают ошибаться? И что, если Джанго права – и Альтист действительно что-то пытается сказать им, шепчет из своего ада?

Нет у больного ублюдка никакого ада. Ад – это он сам.

– Через триста метров будет съезд. – Джанго еще раз сверилась со своим смартфоном.

– Поворот на Заречную дорогу. Я в курсе.

Брагин неплохо знал эту местность, прежде всего – из-за санатория «Дюны», в котором еще мальчишкой восстанавливался после травмы позвоночника. Тогда он числился строго ведомственным, и попасть в него простому смертному было затруднительно: матери пришлось задействовать все свои связи, чтобы получить путевки. В девяностые на территории санатория возник первый в городе гольф-клуб. Огромную, прилегающую к Заливу территорию облагородили, понастроили коттеджей, понатыкали парковок и флажков у лунок. Получилось ничего себе – почти по-европейски.

Комплекс «Золотой ручей», о котором упомянул Вяткин, находился гораздо ближе к трассе и обычно хорошо просматривался с нее: те же коттеджи и парковки, плюс само здание отеля, плюс внушительных габаритов акваклуб. Но теперь все было скрыто в тумане, который, вопреки ожиданиям Брагина, даже не думал рассеиваться. Наоборот, все больше сгущался.

– Прямо Стивен Кинг какой-то, – хмыкнула Джанго. – И неизвестно что выпрыгнет из тумана.

– Да уж, – согласился Брагин и заглушил мотор.

Вопреки опасениям Джанго, первым выпрыгнувшим оказался Паша Однолет. Молодой опер стоял возле хорошо знакомого Брагину минивэна судебно-криминалистической лаборатории: значит, Пасхавер уже на месте.

Они приехали последними.

При виде Джанго Паша дернул себя за нос и попытался улыбнуться, но тут же вспомнил, что обстоятельства к щенячьей радости не располагают. Вот и пришлось вместо улыбки вздыхать и грустно морщить заросший бородой рот.

– Ну, что здесь? – спросил Брагин, обменявшись коротким рукопожатием с лейтенантом.

– Убийство. Да вы знаете уже, наверное.

– Только в общих чертах.

– А пока ничего другого и нет. – Однолет поежился. – Идемте, по дороге расскажу.

– Далеко идти? – поинтересовалась Джанго.

– От комплекса – метров четыреста, в сторону Ржавой Канавы.

– Это еще что такое?

– Это канал, – ответил вместо Паши Сергей Валентинович. – Для сброса воды в период паводка. Очень старое гидросооружение, к тому же не слишком удачно спроектированное. Давно пришло в упадок.

– Гиблое место, – подытожил лейтенант.

Это, конечно, было преувеличением – насчет гиблого места. Не топь какая-нибудь и не вереница болот, которые встречаются у Гатчины и Луги и дальше – к юго-востоку. Ржавая Канава больше всего походила на лесную речушку со стоячей коричневой водой и полуосыпавшимися берегами. К каналу примыкало несколько песчаных карьеров, перемежающихся островками смешанного леса. Сейчас все трое как раз и шли по узкой тропинке вдоль одного из таких островков: Паша чуть впереди, за ним Брагин. Джанго, что-то читавшая на ходу в своем смартфоне, замыкала шествие. Они спустились в небольшую лощину, забитую густым колючим кустарником и клочьями тумана; под ногами Брагина что-то хрустнуло, и он немедленно вспомнил свой сон. И почувствовал пробежавший по спине холодок.