Виктор Дан - Легенда о Макаре

– План беседы наметил?

– Расскажу, что ездил в Лебединское и Талаковку, а потом послушаю его. Пусть говорит. Может, из этого разговора что-нибудь да получится.

– Твоему мнению вполне доверяю. Если непонятно, что делать, то нужно использовать принцип мышонка попавшего в сметану, то есть барахтаться.

– Где лучше провести беседу? У нас или на заводе?

– А давай, я у него спрошу. Все равно в знак уважения к депутату, договариваться о встрече нужно мне.

– Тогда звоните, пожалуйста, прямо сейчас иначе я пропаду от безделья.

Манюня вызвал Ольгу, своего секретаря и поручил соединить его с заместителем директора металлургического завода по кадрам.

Ольга сверкнула глянцевой чернотой свежеокрашенных волос и вышла из кабинета, подарив Михаилу осуждающий взгляд. Как только появляется в кабинете городского прокурора Михаил, так ее начинают гонять взад-вперед.

Она не ошиблась. Стоило ей взять в руки телефонную трубку, как Николай Петрович попросил после звонка приготовить чай на двоих.

Ольга соединила Манюню с Писаренковым и направилась в комнату отдыха прокурора, заваривать чай.

– Попросил тебя приехать к нему на завод. Сегодня у него напряженный день. Гарантировал, что мешать не будут.

– Время приема он назвал?

– Попьем чаю и поезжай.

За чаем Михаил рассказал о своих встречах с ветераном войны и бывшей сельской учительницей, а также коротко о том, что узнал о Макаре Мазаеве.

– Местные жители, и я, в том числе, хорошо знают эту легенду. Пьяница и забияка он был первостатейный. Жену поколачивал. Высокий и физически сильный как большинство сталеваров. Завистников и врагов у него было предостаточно. Ходят не безосновательные слухи, что в стахановцы он пробивался из-за желания заколотить деньгу. Это у него получилось, но он все прогулял. Необходимо отдать ему должное, на немцев он не захотел работать ни за какие коврижки. Так что памятник себе вполне заслужил.

– Хоть технические выкладки Макара в его книжке вызывают у меня подозрение, думаю, не стану тратить время на выяснение.

– Здесь нужен специалист металлург.

– Формула там на уровне арифметики: вес плавки в тоннах умножаешь на 24 и делишь на время плавки в часах и площадь пода печи. Получается показатель: съем стали с квадратного метра площади пода печи.

– Что тебе показалось странным?

– В одном месте своих мемуаров он приводит параметры печи, на которой работал: 26,7 квадратных метров площадь пода и емкость 60 тонн. В поздравительной телеграмме Орджоникидзе он пишет, что выпустил плавку в 111,5 тонны за 6 часов 40 минут и дал 15 тонн съема с квадратного метра пода. Когда я обратным счетом определил площадь пода печи, то получил те же 26,7 квадратных метров. Вот загадка! Как можно в трехлитровой кастрюле сварить вдвое больше борща за один заход?!

– Думаю, металлурги знают. Не мучайся, найди время и проконсультируйся в отделе главного металлурга. Ты ведь сейчас едешь на завод.

– Попытаюсь.

Заводоуправление по традиции называли Главная контора. Писаренков вышел встретить Михаила в приемную, как только секретарь сообщила, что пришел Гречка.

Замдиректора предложил Михаилу место за приставным столиком, и сам сел не в свое кресло, а напротив следователя. Перед Михаилом сидел солидный мужчина, на вид не более шестидесяти лет, седой, но с густой шевелюрой слегка вьющихся волос. Глаза карие и очень живые – самый заметный объект на лице. На лбу шрам, которому при первой встрече Михаил не придал никакого значения. Может ли удивить шрам на лице ветерана войны, причем раненного не однажды.

Михаил без труда заметил, что Писаренков сильно волнуется.

– Наша беседа носит добровольный характер с вашей стороны. Вы не обязаны отвечать на мои вопросы. Нас интересуют период Вашей жизни до апреля 42-го года. Не буду скрывать, мы приводим поиски в архивах. Впрочем, в Ваших интересах быть предельно откровенным. Ваша жизнь после перевешивает все негативное, что могло быть до этого.

– Сколько вам лет?

– Двадцать девять.

– А мне семьдесят. Это я к тому, что я лучше знаю цену слову. У меня нет оснований Вам не доверять, но от Вас, извините, мало что зависит.

– Мне поручил это дело городской прокурор, вы его знаете…

– Да, Николаю Петровичу можно доверять, но и от него не все зависит.

– Мы пока не ведем протокол. Если какие-то факты можно трактовать двояко и не в Вашу пользу, то мы их по обоюдному согласию исключим из протокола.

– Протокол все-таки будет.

– Есть зарегистрированная жалоба. На преступления военного времени нет срока давности. Протокол должен быть обязательно. В ответе на жалобу будет ссылка на документы и факты, установленные расследованием и протокол в том числе.

– Уже и следствие ведется…

– Нет пока события преступления, дело не открыто, поэтому ни о каком следствии речи быть не может…

– И я вам должен дать факты, на основании которых вы откроете дело…

– Если они есть, то дайте. Сами понимаете, будет хуже, если мы их обнаружим без Вашей помощи.

– Уже пошли угрозы.

– Какие же это угрозы?! Это юридические положения, принцип уголовного законодательства.

– Хорошо, пишите. Эта женщина права, я ее тоже узнал. Она так и осталась конопатой. Я на самом деле Писаренко Петр Мартынович. Мой отец был раскулачен. Нам выдали справку, и мы смогли пристроиться в Донбассе на шахте. Отец перед войной погиб в забое. Когда немцы оккупировали Донбасс мне, как и многим не удалось эвакуироваться. Болтался полгода, пока не перешел линию фронта. Был у меня из документов только аусвайс, оккупационное удостоверение или пропуск. Я боялся, что меня не возьмут в армию, поэтому дописал в пропуске одну букву в фамилии. Особист, который меня проверял, сказал: «Ты молодой, серьезно нагрешить вряд ли успел. Иди, воюй, окопы тебя проверят». Мне за себя не стыдно, думаю, проверку окопом выдержал.

– Вопрос возможно неуместный, но я его задам. Почему Вы не записались добровольцем в Красную Армию еще в июне, ведь Вам уже было восемнадцать лет?

– Помешали личные причины, – сказал после некоторого колебания замдиректора. – Да, мог бы воевать на десять месяцев больше. Думаю и оставшихся месяцев хватило, чтобы искупить вину потяжелее. Теперь можете меня опозорить и посадить.

– Фамилию менять не возбраняется, хотя формально Вы сделали это без разрешения. Подделка документа удостоверяющего личность. Если нет ничего другого, то это не военное преступление и можно распространить на него срок давности.

– Как быть с моей настоящей фамилией?

– Как хотите. В любом случае нужно писать заявление. Проще с опозданием на пятьдесят лет узаконить Вашу теперешнюю фамилию.

Писаренков выглядел так, словно сбросил тяжелый груз или пересилил себя и сделал что-то неприятное, что долго откладывал и не решался сделать.