Александра Маринина - Безупречная репутация. Том 1 [litres]

– Знаешь, – удивленно протянула Настя, – я только сейчас осознала, что мне неинтересно, кто и почему убил Кислова. Мне интересно, откуда взялась эта ерунда. Тебе не кажется, что я превращаюсь в престарелую сплетницу? Раньше я бы костьми легла, в лепешку расшиблась, чтобы выяснить, что произошло и кто убийца, для меня не было ничего важнее и интереснее этого. А теперь я готова амортизировать мозг, чтобы узнать, кто это про меня сказал такую гадость.

Алексей рассмеялся и развел руками.

– Асенька, разве быть привлекательной для мужчины – это гадость?

– Быть привлекательной нормально, а вот домогаться – гадость самая настоящая. Причем, если верить следователю, с моими данными шансов у меня никаких. А это еще бо́льшая гадость.

– А учитывая, что ты не привыкла к отказам, можно сделать вывод, что при таких нулевых шансах ты обычно любовников покупаешь, то есть платишь им за секс. Потому и отказов нет. И это уже не просто гадость, а пошлая гадость, – весело подхватил Чистяков. – Аська, я всегда говорил, что всё в нашей жизни должно быть вовремя. Если что-то вовремя не происходит, то потом могут наступить серьезные последствия. Инстинкты не задавишь, и генетическую память на помойку не выкинешь. Ты – женщина, что бы ты там о себе ни думала и ни говорила, но от природы ты женщина, и потребность чувствовать себя сексуально привлекательной никуда не делась, просто она лежала в шкафу на дальней полке, невостребованная и заброшенная. Ты ее задавила своей страстью к решению задачек. И вчера она осторожно высунула голову и сказала: «Ку-ку! Ты про меня забыла? А вот она я, лежу тут тихонечко, жду своего часа, чтобы выпрыгнуть и сесть тебе на голову». Сколько лет прошло с тех пор, как ты страдала по своему Соловьеву?

– До фига, – призналась Настя и опустила глаза. – Лешик, не надо об этом, мне до сих пор стыдно.

– Да перестань! – он махнул рукой, потом придвинул к себе блюдо, на котором скучал в одиночестве последний несъеденный сырник, уже остывший, наколол на вилку, надкусил, прожевал, запил глотком чая. – Ну, влюбилась, с кем не бывает? Главное, что ты опомнилась, вернулась ко мне, и мы с тобой живем долго и счастливо. И на протяжении всего этого «долго и счастливо» за тобой никто не ухаживал по-настоящему, никто не давал понять, что ты по-женски интересна, привлекательна, желанна. Я не в счет, ибо законный супруг. Любой женщине важно, чтобы ее желали и добивались как минимум два самца, лучше – больше, в идеале – как можно больше. Одного всегда недостаточно.

– Думаешь? – недоверчиво спросила она.

– Сто пудов, – уверенно ответил профессор математики. – В генетической памяти заложена потребность в выборе наиболее подходящего партнера для будущего здорового и сильного потомства, способного к выживанию. А как выбирать из одного?

Настя усмехнулась. Ну и аргументы у ее Лешика! Но спорить с ними трудно.

– Действительно, из одного не выберешь, – согласилась она. – И ты полагаешь, что я так болезненно отреагировала именно на этот вымысел про домогательства и молодых любовников?

– Не могу утверждать с уверенностью, но предлагаю тебе подумать в этом направлении.

Настя пообещала подумать сегодня же, прямо вот немедленно и начать, но не получилось: позвонил Стасов. Едва увидев его имя на дисплее, Настя вспомнила, что он еще вчера ее разыскивал, а она собиралась перезвонить с утра и забыла. «Надо что-то делать с памятью», – мелькнула тревожная мысль.

– Настюха, на сегодня объявляется рабочий день, – сообщил Стасов. – Когда сможешь прибыть?

– Владик, извини, я не позвонила, – торопливо заговорила она, – но мое задание, наверное, отменяется, потому что Кислов…

– Я в курсе, – оборвал ее Стасов. – Еще вчера наши бывшие коллеги тобой интересовались. Латыпов тоже знает, у него новый заказ, очень срочный. Давай, выдвигайся, я уже всех собрал.

Латыпов… Да, среди непринятых вчера вечером вызовов был звонок и от продюсера, но Настя сочла, что это всего лишь очередная попытка контроля, мол, как продвигаются дела и как скоро будет результат. Результата теперь не будет. Да он и не нужен, наверное. А Латыпов, оказывается, уже знал, что Кислов убит. Интересно, откуда? Уж не сам ли он и приговорил незадачливого писателя? Господи, что за бред в голову лезет…

Андрей Кислов, как и каждый год, не успел вовремя переобуть машину, сменить на колесах летнюю резину на зимнюю. Ну, или поленился. Или просто забыл. Короче, не переобул. Ноябрь в том году оказался на редкость коварным для автомобилистов, то дождь со снегом, то снег с дождем, то ночные заморозки и дневная слякоть по щиколотку. Одним словом, погодные условия с летней резиной сочетались плохо, и результат не заставил себя ждать.

Машину отправили в ремонт, а Кислова в больницу. Ничего угрожающего жизни, к счастью, не произошло, но переломов и мелких травм оказалось предостаточно. Одним из соседей по палате в отделении травматологии был парень из провинции, которого отправили к московским медикам, потому что никак не могли справиться со сложным переломом ноги. Этот парень, Костик, молчаливый, тихий, но с удивительно обаятельной, располагающей улыбкой, целыми днями сидел или лежал на койке, пристроив ноутбук на груди или на коленях, и что-то писал. Иногда, правда, смотрел ролики или фильмы, надев наушники, но чаще все-таки писал. Андрей, с присущим ему неистребимым интересом к людям, не стал обуздывать любопытство, сначала просто глянул пару раз на экран при удобном случае, убедился, что это не переписка в соцсетях, а сплошной текст, и спросил соседа по палате напрямую:

– Что ваяешь? Роман?

– Да нет, что ты, – покачал головой Костик, – какой роман! Просто размышления. Мне доктора сказали, что у меня, кроме ноги, еще куча проблем со здоровьем, и нужно обязательно тренировать мелкую моторику. А как еще ее тренировать, лежа в больничке? Разве что вышивать крестиком. Вот и решил совместить приятное с полезным, кое-какие мысли записать.

– Мысли… Ты философ, что ли?

Костик улыбнулся, и Андрею сразу стало неловко за свои слова, ему показалось, что в них прозвучало если не презрение и пренебрежение, то уж недоверие – точно.

– Я нормальный человек. Просто есть вещи, которые не дают мне покоя, и я не могу отступить, пока не пойму.

– Например, какие?

– Например, как может получиться, что родители не любят своего ребенка? Допустим, мать обожает, а отец не любит – можно объяснить, так бывает, особенно если отец подозревает, что ребенок не от него. И, наоборот, отец любит, а мать – не очень, тоже бывает, хотя и реже. А вот когда оба родителя сразу…

– Так не бывает, – решительно заявил Кислов. – А если такого не бывает в природе, то на фига об этом думать, голову ломать?