Александра Маринина - Безупречная репутация. Том 1 [litres]

– А если бы вы не приехали? Если бы они переоценили вашу готовность вписываться за меня?

– Думаю, они пошли бы на задержание. Отправили бы вас в ИВС. Следователю дали понять, что все факты в протоколе нужно подбить так, чтобы появилась видимость основания задержать допрашиваемого. Конечно, до судебного ордера на арест дело не дошло бы, для вашей ситуации достаточно и нескольких часов в камере. Женщина элегантного возраста, ветеран МВД… На это я обязательно должен был среагировать, как-никак вы – моя подчиненная в прошлом. Все знают, что я своих не бросаю. На этом и сыграли. И потом, у них наверняка были запасные варианты, например, Иван Алексеевич. Я с ним сразу же связался, как только заподозрил грязную игру, он сказал, что ему не звонили, но уверен, что позвонили бы, если бы со мной сорвалось. Он сильно разволновался, очень беспокоится за вас.

Иван Алексеевич Заточный, генерал-лейтенант, председатель Совета ветеранов МВД… Да, пожалуй, Костя прав: если не он сам, то уж Иван точно впрягся бы, его уважительное, дружеское и даже нежное отношение к Анастасии Каменской в свое время дало множество поводов для злых сплетен.

Настя помолчала, переваривая услышанное. Ей было невероятно противно. Она – карта, которую два ушлых чиновника решили разыграть. Даже не «шестерка», а «двойка», но и «двойка» бьет туза, если она козырной масти. Значит, чутье ее не обмануло: красногубый следователь действительно транслировал ход допроса. Скорее всего, сам Борзун и слушал. И держал в курсе своего дружка Сорокина.

– Борзун слушал допрос, – вяло произнесла она, с ужасом понимая, что опять хочет расплакаться.

Нет, только не сейчас! Не здесь, не в этой машине, в присутствии Кости Большакова и его водителя. Контролировать веки, не моргать. Вдох – задержка дыхания насколько хватит сил – выдох. Всегда помогало.

– Думаю, да, – снова кивнул Константин Георгиевич. – Полагаю, что он еще и на диктофон записывал.

– Зачем? – удивилась Настя. – Надеялся, что я признаюсь в том, чего не совершала? Расколюсь, как гнилой орех?

– А почему нет? Молодой малоопытный следователь, особенно если он небольшого ума, вполне мог на это рассчитывать. А его начальник Борзун рассчитывал на то, что вы не выдержите давления, сорветесь и начнете вести себя глупо и по-хамски, будете кричать, оскорблять и грозить всеми карами небесными. Одним словом, как сказал бы наш общий друг Сергей Кузьмич Зарубин, поведете себя нехорошо, некрасиво, некультурно. Иметь в кармане такую запись очень не вредно для поддержки штанов. Все знают, что я отношусь к вам с уважением и пиететом.

– Ну да, – согласилась Настя. – Если не получится зайти с «двойки», зайдем с «тройки».

– В смысле? – не понял Большаков.

– В смысле карты, которую разыгрывают.

– Именно. За вашу репутацию я буду драться, не выбирая оружия, и это многие понимают.

– Кстати, о репутации: почему следователь пытался сделать из меня сексуально озабоченную климактеричку? Откуда появились эти бредни? Не знаете? – спросила она, внезапно оживившись.

– Какой-то свидетель у них есть. Если хотите, завтра получите все материалы.

– Хочу.

– Значит, получите, – коротко пообещал он.

Настя снова замолчала, пытаясь сквозь мокрое от дождя стекло разглядеть темный угрюмый город. Вот же странность какая: вроде и огней полно, и светящихся вывесок и витрин, а все равно ощущение темноты и безнадеги. Наверное, это настроение у нее такое. Как там говорят? «Красота в глазах смотрящего»? Стало быть, печаль и уныние тоже в глазах смотрящего. Какое настроение, такая и картинка. Смотрят глаза, а видит мозг. Слушает ухо, а слышит мозг.

– Кто обнаружил труп – вам не сказали?

– Сказали. Сестра убитого.

– И как она вошла? Дверь была заперта, я проверяла. У нее что, были ключи от его квартиры?

– Завтра, Анастасия Павловна, завтра, – тихо рассмеялся Большаков. – Потерпите, завтра все узнаете. Вы же понимаете, что у меня не было ни времени, ни возможности вникнуть в детали. Завтра утром я дам команду Сорокину подготовить для меня справку по материалам дела.

– И будете должны ему еще три копейки в довесок к ста рублям?

– Да бросьте! Это входит в его обязанности, я, как-никак, считаюсь его руководством.

Сташис с Дзюбой ехали то ли быстрее, то ли другим маршрутом, и когда автомобиль Большакова остановился возле Настиного дома, оперативники уже стояли на улице, накинув на головы капюшоны, и о чем-то разговаривали.

– Анастасия Павловна, где ваше место? – спросил Роман. – Мы пока тут встали, но мы сейчас машинку переставим, вы только покажите, куда.

– Вон туда, – она показала место на разлинованной парковке перед домом – результат долгих и нервных собраний жильцов и тщательно проведенной жеребьевки.

Дзюба ловко перепарковал машину и вернул Насте ключи.

– Спасибо вам, мои хорошие, – она с искренним теплом обняла по очереди Ромчика и Антона. – Спасители мои. Дай вам бог здоровья. Берегите себя.

Она дождалась, пока оба усядутся в машину к Большакову, помахала рукой на прощание и зашла в подъезд.

Ну что ж, все получилось, расчет себя оправдал. Денег запросили немерено, но оно того стоит. Достаточно было увидеть самого Большакова в кабинете генерала: тихий, с благодарной улыбкой на породистом красивом лице, на котором до того полковник Сорокин видел за все время службы только холодную строгость и отчужденность. Небось, потрахивал в свое время Каменскую-то… А может, и до сих пор… Она не модель, конечно, и старовата, но норов есть, характер чувствуется, вполне могла Большакова в койку утащить одним напором, когда он был помоложе и послабее. Такую сломать – надорвешься тужиться.

Сорокин покосился на флешку, которую прислал ему с водителем Борзун. Трехчасовой звуковой файл слишком тяжел для обычной пересылки в мессенджерах или в почте, будет долго грузиться, а от здания, где расположен следственный комитет, до УВД округа рукой подать. Весь допрос от начала до конца Сорокин, конечно, не прослушал, не было у него этих свободных трех часов, но и тех коротких отрывков из начала, середины и конца ему хватило, чтобы понять, что Каменская ни на секунду не утратила самообладания и постоянно контролировала ситуацию. Кремень баба. Молодец. Хотя, возможно, это и не ее заслуга вовсе, а Борзуна, поставившего на дело действительно самого тупого и неумелого следователя, противостоять которому – плевое дело. Этот придурок даже на одно-единственное оскорбление ее не раскрутил, не говоря уж об открытом скандале с использованием явных угроз и ненормативной лексики. Хорошо, что Большаков сразу купился и повелся, примчался спасать, а кабы нет? Вот тогда и пригодилась бы правильно поданная аудиозапись допроса. Делать ставку на дураков бывает очень опасно, хотя, как показывает практика, чрезвычайно выгодно.