Лана Черная - Моя-чужая

— Игнат, — он посмотрел на нее, — ты же давно понял, что это Артем. Почему ничего не сделал?

Крушинин пожал плечами и промолчал.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Март, 2015 год.

Пятница. Вечер.

В ресторане уютно. Приглушенный свет, живая музыка, тихие голоса. Кириллу нравится это место. Здесь спокойно и легко забыть о проблемах. Почти интимная обстановка — шикарный способ очаровать спутницу или спутника. Кирилл усмехается, отпивая глоток вина. Его сегодняшняя спутница обворожительна. И наверняка горячая штучка. Кирилла давно так не возбуждали женщины. И дело не только в сексе. Было в ней что-то притягательное. Что-то, чего Кирилл не встречал ни в одной из своих любовниц. Он прикрывает глаза, вспоминая первую встречу с ней…

…Центральный парк две недели назад. Дождь. И она. Промокшая до нитки и радующаяся неожиданному ливню, как девчонка. Подставляла лицо холодным каплям, кружила по лужам, распахнув ладони. Кирилл опаздывал на встречу, но она зацепила его. Нечаянно столкнулась, легко коснулась. Свела с ума. Короткие белые волосы, завивающиеся у висков. Точеная фигурка в коротком плаще, длинные ноги на шпильках. И аромат. Этот дерзкий, почти мужской аромат ее парфюма заворожил. Кирилла сводил с ума ее запах. И ее шальная улыбка. Если бы он не опаздывал, то еще тогда непременно познакомился бы с ней и пригласил на свидание. Странное и нелепое желание просто наслаждаться ее присутствием. И не только в постели. Была в ней та неуловимая сексуальность, присущая настоящим леди. Тонкая, прочерчивающаяся в казалось бы самых обычных движениях сумасбродного танца, улыбке, светящихся глазах. Он смотрел на нее и ловил себя на мысли, что хочет наплевать на все и провести этот день с ней. Но он спешил и ничего не мог отменить. А вечером пришлось наказывать Даню за потерянную девчонку. А Даня радовался его страсти, с наслаждением подставляя себя под удары плетью. И это злило Кирилла еще больше. Ему хотелось накала, сопротивления, а не тупого подчинения. И унять желание не помог ни секс с Даней, ни вид его красивого истерзанного тела, ни выпитая бутылка виски, ни наконец полученные верфи. Кирилл хотел ту белобрысую сумасшедшую из парка. Хотел всю, с ее смехом и шальной улыбкой. Всю и навсегда. И она снова появилась в его жизни десять дней спустя.

Все нервничали, потому что приходилось ждать неизвестно кого. Юрист молчал, хоть Кирилл и намеревался выбить из него информацию. Но Модестович тщательно избегал смотреть на Погодина, как и оставаться с ним наедине. Он лишь обмолвился, что должен прийти новый акционер компании. Кириллу было любопытно, потому что он знал: Крутов отдыхает в психушке за границей, а Костромин то ли в тюрьме, то ли в бегах. В общем, они — не конкуренты. Хотя Погодин ожидал, что Крутов будет бороться. Но он оказался слабее, чем Кирилл предполагал. Это расстраивало, хотелось хорошей игры. Но видать не судьба.

От мыслей его отвлекли голоса за дверью, заискивание секретарши. Какая-то неразбериха. Юрист поднялся, готовый выйти. Но в эту минуту дверь распахнулась и в конференц-зал вошла эффектная блондинка. Деловой костюм, строгое каре, броский макияж и цепкий взгляд. Кирилл замер, встретившись с ее пронзительными синими глазами хищницы. Юрист напрягся, но остался стоять. Она улыбнулась всем сразу, кивнула Михаилу Модестовичу и прошла к единственному свободному месту в зале — креслу гендиректора.

Погодин не верил собственным глазам. Прямо перед ним сидела та самая сумасшедшая из парка. Он ощутил, как волна желания растеклась по венам и пульс зашкалил до запредельных цифр.

Леди смерила его насмешливым взглядом и больше не смотрела на него, словно он враз стал пустым местом.

— Добрый день, дамы и господа, — заговорила низким, с сильным французским акцентом, голосом. По коже Кирилла рассыпались мурашки. Он передернул плечами. — Меня зовут Катрина де Лакруа. С этого дня я представляю интересы месье Крутова в этой компании.

Легким движением она положила на стол перед юристом папку с документами. Михаил Модестович углубился в чтение, а Кирилл не сводил глаз с блондинки. Катрина, значит. Красивое имя. Сладкое. Он усмехнулся, поймав себя на мысли, что представляет ее голой, пьющей утренний кофе на его кухне после жаркой бессонной ночи. Стало жарко. Кирилл слегка ослабил галстук. А Катрина тем временем раздавала указания начальникам отделов, с легкостью и профессионализмом отвечала на все вопросы. Была вежлива, холодна и цинична. Потому что в один момент уволила всех, кто посмел сказать слово против, сняла с ведущих должностей прежних сотрудников, заменив своими кадрами. И все это — Кирилл глянул на часы — за сорок две минуты ее присутствия в компании. Лихо, однако. Завораживающе. И ему вдруг захотелось оценить, как она поведет себя с ним наедине. Он хотел ее. Но не банально трахнуть, а разгадать ее, узнать ее секреты, таящиеся в небесно-синих глазах. И это пугало и возбуждало одновременно.

— Что-то еще, месье Погодин?

Значит, и о нем справки навела, потому что Кирилл не помнил, чтобы их знакомили. Подготовилась, значит. Это хорошо. Понимает, кто он. И наверняка подозревает, чего может захотеть. Переманить ее на свою сторону, конечно, дело хорошее, но не первостепенное.

— Месье Погодин? — она развернулась к нему. Верхняя пуговка блузки расстегнута, открывая тонкую цепочку, золотом стекающую в ложбинку между грудей. Захотелось увидеть, что же там прячется. Что носит на шее эта француженка. Грудь красивая, небольшая, а кожа белоснежная. На алых губах полуулыбка. В глазах интерес и шальной блеск. Ох, Кирилл чувствовал, что эта Катрина до добра не доведет. Слишком неоднозначные чувства она вызывала в нем.

— Что вас связывает с Артемом Крутовым?

Она в удивлении приподняла бровь, откинулась на спинку кресла. Белые волосы слегка разметались, и Кирилл заметил тонкие шрамы ниже скулы, тщательно затонированые гримом, но все же заметные, если внимательно смотреть. Она перехватила его взгляд и поспешно поправила волосы, скрывая шрамы. На запястье снова белесые шрамы, как от ожога. Странно, что он их не заметил сразу. В затылке заныло старой болью. Он понимал, что значат эти шрамы. Сам такие носил. Когда мать отдавала пятилетнего Кирилла отчиму на «воспитание». Он мог делать с ним все, что угодно. Бить, тушить сигареты и даже насиловать. А мать закрывала глаза на «невинные шалости» отчима. Пока в один прекрасный день он не зарезал собственную мать. Отчима посадили, а Кирилла отправили в детдом. Вот только и там ничего не изменилось…

Воспоминания так некстати всплыли в памяти, что Кирилл сжал кулаки.

«Кто же ты такая, леди, что заставила всплыть наружу все это дерьмо?» — так и рвалось с языка. Но Катрина опередила его.