Лана Черная - Моя-чужая

— Хотите пригласить на свидание? — и на вопрос не ответила. Впрочем, и неважно. Она читала его мысли и совпадала с ним во всем, даже в похожем прошлом.

— Хочу, — хрипло ответил Кирилл и откашлялся.

Она усмехнулась, смерив его внимательным взглядом.

— И почему я должна согласиться? — она придвинулась ближе. Она играла с ним — Кирилл видел, как загорелись ее глаза после его ответа.

Терпкий аромат дурманил, не давал нормально дышать. И что странно, но Кириллу это нравилось. Как и ее неидеальное, с маленьким шрамом над бровью, лицом. Погодин медленно провел по нему подушечкой большого пальца. Она резко отпрянула, закусив губу. Встала. А Кирилл вдруг все про нее понял. Про деспота-отчима, которому нравилось избивать маленькую хрупкую падчерицу, добиваясь послушания. И про мать, закрывающую глаза на страдания дочери. И ее слезы в синих глазах, ее боль, исказившая лицо, лишь подтверждали его правоту.

Он подошел к ней, нежно обняв за плечи. Она вздрогнула, но не отступила. Ее дыхание сбилось. Кирилл слышал, как она пытается сдержать слезы.

— Так почему же, месье Погодин? — повторила она чуть слышно.

— Потому что я могу убить того, кто с тобой сделал это, — прошептал он, втянув носом ее аромат.

Она резко обернулась. Ее глаза потемнели. А губы оказались так близко, что Погодин с трудом сдержался, чтобы не коснуться их.

— Послезавтра в восемь в «Ампире», — выдохнула она и вернулась обратно в кресло. И не взглянула больше. — Приятного вечера, месье Погодин, — добавила, когда Кирилл открыл дверь.

— Боюсь, без тебя это неосуществимо, леди, — улыбнулся он на прощание…

…И вот Кирилл сидит в отделанном под старину ресторане, потягивает вино и ждет, когда Катрина закончит прихорашиваться. Он крутит в пальцах бокал с темным, почти черным вином, вдыхает его сладкий аромат солнца и винограда и наслаждается моментом. Бокал Катрины пуст, а салат на тарелке не тронут. Она много пила и мало говорила. Но между ними нет напряжения. Кириллу с ней хорошо даже молчать. И любоваться ее тонкими чертами лица. Сегодня она почти без макияжа. И шрамы на лице заметнее, она почти не скрывает их. По крайней мере, от него. Уже ни к чему. Он и так все о ней знает — навел справки. Он все правильно понял про ее детство, про отчима. Узнал про модельный бизнес и наркотики. Она очень сильная женщина, раз сумела выбраться из того дерьма, в какое засунула ее жизнь. И Кирилл благодарил судьбу, сведшую их в том парке. Одного он не знал — почему она с Артемом? Надеялся, его сюрприз поможет ей немного расслабиться. Он отпивает глоток вина. Он все хорошо продумал — и терпкий вкус напитка запросто перебил вкус его сюрприза. А учитывая, сколько она выпила — ждать осталось недолго.

— Идем, — томный голос отвлекает от приятных мыслей. Тонкие пальчики сплетаются с его. Но в голосе слышится нетерпение, дыхание сбито, а в потемневших глазах шальной блеск. Похоже, его сюрприз уже действует. Не так, как ожидал Погодин, но тоже неплохо. Ни к чему им в романтику играть — не дети уже.

Кирилл следует за Катриной. За рулем она сосредоточена, напряжена. Спина натянута, как струна, черты заострены, глаза прищурены. А по запястью рассыпаются мурашки, когда Кирилл касается ее ладони. Возбуждена. Грудь тяжело вздымается, а через темно-зеленый шелк платья видны бугорки сосков. Кирилл не сдерживается, проводит кончиками пальцев по шее, опускается к заветной ложбинке, сжимает грудь.

Катрина шипит, резко вывернув руль. Бросает на него рассерженный взгляд. Но Погодин не убирает руку. Ему нравится дразнить ее. И ощущать, как она дрожит от его прикосновений. От возбуждения к нему. Его пальцы очерчивают твердый сосок, теребят его. Катрина закусывает нижнюю губу, крепче сжимает руль. Кирилл видит, что стрелка спидометра приблизилась к сотне. На трассе никого, а до города еще далеко. Он хрипло смеется, наслаждаясь эйфорией. Безрассудством женщины рядом.

— Ты — фаталистка, — он чувствует. В ней нет страха, только неистовая страсть и почти животное желание. И не только секса. Она такая же, как он. И это возбуждает похлеще принуждения и насилия. — Я хочу тебя, — он поднимает подол платья, гладя ее бедро и глубже. Рычит от удовольствия, облизывает пальцы, пробуя ее на вкус. — Сладкая, — протягивает, не отрывая взгляд от Катрины. Она улыбается. И есть в ее улыбке что-то…странное, как будто она где-то не здесь. Но он не успевает додумать.

Катрина одним движением выкручивает руль, машину резко разворачивает на трассе. Кирилл смеется. Кровь бурлит адреналином. Катрина сворачивает с трассы. Свет фар выхватывает очертания деревьев и озера. Катрина бьет по тормозам. Машина замирает на скалистом берегу.

Катрина молчит, но смотрит так, что все внутри закипает. Выходит из машины. Ненадолго замирает над темной гладью озера. Ветер тормошит ее волосы, играет тонкими серьгами, запутывается в подоле платья. Кирилл смотрит, как зачарованный. Впервые не зная, как вести себя. Она красива и не похожа на других, с кем спал Погодин. Ни на мужчин, ни на женщин. Она — другая. Сильная, страстная, отчаянная. И он до сумасшествия хочет ее.

Она угадывает его желание, легким движением открывает дверцу и увлекает Кирилла за собой. Но едва тот оказывается снаружи — впивается в его губы жадным поцелуем. Прижимает к холодному металлу, ногой обвивает его, прильнув всем телом. Ее ноготки запутываются в его волосах. Кирилл обхватывает ее за талию, вдавливает в себя, чтобы почувствовать каждый изгиб ее тела. Чтобы она ощутила его возбужденный член. Тихий стон слетает с ее губ. Она разворачивается в его руках, трется попой о его пах и ловко выскальзывает из объятий. Кирилл не сдерживает вздох разочарования.

А Катрина лукаво подмигивает и смеется. И от ее эротичного, дразнящего смеха у Кирилла сносит крышу. Он грубо хватает ее за руку и валит на капот. Рвет платье. Хруст шелка оглушает и доводит до исступления. Она подается ему, выгибается как кошка. И смеется, запрокинув голову. Белокурая Катрина на черном капоте — прекрасное зрелище. Как и ее тело, расписанное алым узором. Кирилл заворожен. Проводит кончиками пальцев по нитям татуировки: от бедра к талии и выше на спину. Что скрывает этот рисунок? Какие тайны ее непростого прошлого?

— Где она заканчивается? — спрашивает и не узнает собственный голос. От неожиданно нахлынувшей злости на того ублюдка, что посмел издеваться над ней. И от того, что Кирилл не может лично его убить.

Но Катрина не спешит раскрывать тайну. Медленно стягивает с плеч шелк разорванного платья. Ткань соскальзывает на землю. Катрина оказывается слишком близко. Ее маленькая грудь в ажурном лифе тяжело вздымается. Кирилл касается бретелек, рвет. Но Катрина вновь ускользает, оказывается за его спиной. Адреналин в крови зашкаливает. Сердце гулко стучит в висках. Ему нравится, как она играет с ним.